— Послушай, ты, возможно, знаешь больше меня как Эндер, ты превосходишь меня в силе, но я голодна, и будь я проклята, если сделаю еще хоть один шаг, не получив еды!
Мой голос эхом разнесся по пустой улице, свет загорелся на верхнем этаже здания, и кто-то высунул голову наружу.
— Посмотри, что ты натворила. Ты разбудила человека, — гневно сказал он.
Вот только это не человек выглядывал из окна, ее длинные волосы развевались от ночного ветерка. Она помахала нам.
— Ты пришла за мной, я знала, что ты придешь!
Эш бросил взгляд на меня.
— Это Ферн?
Я пожала плечами.
— Да.
— И с чего бы ей думать, что ты пришла за ней?
Я прошла мимо него, направляясь к зданию.
— Потому что я помогла ей избежать гнева королевы.
Ферн встретила нас в дверях, одетая в длинную футболку, совершенно не скрывающую ее текущее положение. Эш вытаращил глаза, и я на мгновение почувствовала превосходство. Но это мгновение длилось не долго.
— Ты помогла женщине, вынашивающей ребенка короля, скрыться в человеческом городе? — схватив за руку, Эш развернул меня так, что мы оказались лицом к лицу.
— И мне снова придется перепрятать ее, прежде чем ты побежишь и разболтаешь все своей хозяйке.
Его челюсть сжалась так, что мы услышали щелчок, и я не удивлюсь, если он сломал зуб.
— Она мне не хозяйка.
— Твои воспоминания говорят об обратном. Я не могу тебе доверять. Даже если ты не хочешь помогать ей, ты все равно по какой-то причине это делаешь. Ты в ее власти.
Гранит был прав, но я не рискнула посвятить в это Эша. На самом деле я могла доверять только Граниту.
Мы стояли в душном проходе в здание, и Ферн шикала на нас:
— Ведите себя тише, пожалуйста. Домовладелец очень раздражителен, и он выгонит меня на улицу, если будет слишком шумно.
Но я могла думать только о том, что Эш может навредить Ферн, хочет он этого или нет. Ему всего лишь надо сказать Кассаве, что Ферн беременна и скрывается в человеческом городе. Ему стоит только открыть рот, чтобы причинить вред, даже не замарав рук.
Его горло сжалось.
— Я не ее питомец.
— Я надеюсь, что ты прав. Потому что ее жизнь, — я указала на Ферн, — и жизнь ее ребенка зависят от твоего умения держать язык за зубами.
Оставив его, я последовала за Ферн в квартиру. Помещение было обставлено скудно, но у нее была пища в белой коробке, которую она называла холодильником. Ферн вытащила тарелку с едой, которая не вызвала у меня сомнений, хотя и выглядела как белые черви в красной луже грязи. Я съедала все, что она передо мной ставила, не чувствуя вкуса. Все рецепторы вкуса и запаха смешались во рту в простое топливо для тела. В какой-то момент она подала мне напиток, я выпила, и она снова наполнила стакан. В конце концов мой желудок удовлетворенно заурчал, и я откинулась на спинку стула.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Я не думала, что ты так много ешь.
Ее губы дрогнули и она посмотрела на три пустые тарелки, я пожала плечами.
— Это были тяжелые несколько дней.
Она села напротив меня, положив руки на стол.
— Теперь я могу вернуться? Я могу вернуться домой?
Я покачала головой.
— Нет, мы лишь ненадолго остановились здесь.
— Легочные черви глубоко в лесу, Ферн, — сказал Эш. шагнув в дверь и закрыв ее за собой на замок. — Там для тебя не лучше, а возможно даже более опасно.
Она прижала руку к пышной груди.
— Бэзил в безопасности?
Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она говорила о моем отце, использовав уменьшительное имя, как человек, который был к нему близок.
— Нет, не в безопасности.
Я не буду скрывать от нее правду. На ее месте, я бы хотела знать, что кто-то, кого я люблю, в опасности или умирает.
— Тогда я должна пойти к нему, я могу помочь ухаживать за ним.
Она встала, оттолкнув стул назад со скрипом, что вызвало крики из комнаты под нами.
Я положила свою ладонь поверх ее.
— Нет, ты ничего не сможешь сделать, чтобы помочь ему.
Ее глаза наполнились слезами, которые скатывались по щекам, оставляя мокрые полосы.
— Тогда ты должна спасти его для нас обоих.
Я кивнула.
— Я пытаюсь. Мы пытаемся.
— Так тебе поэтому нужно было поесть? Потому что ты пытаешься спасти своего отца? — Эш фыркнул, и мне ничего так не хотелось, как ударить его наотмашь. Но внезапная перемена в нем остановила меня. Из всех известных мне людей, он хорошо должен понимать необходимость быть в наилучшей форме перед тем, как встретиться с Кассавой.
— А если я рухну от усталости, не в силах вынести все, что грядет, потому что я не ела три дня, то что тогда?
Усмешка исчезла с его лица, и он кивнул, а его голос снова стал нормальным.
— Тогда, если вы закончили есть, Принцесса, полагаю, нам предстоит долгая пробежка.
Я уставилась на него, быстрая смена его отношения была в лучшем случае странной, и более убедительной, чем что-либо другое.
— Она... сейчас в твоей голове?
Он поднял ко мне глаза, медовые радужки были окружены мягким розовым сиянием — единственный признак того, что Кассава управляла им, контролировала его слова и действия.
Я сглотнула большой комок, растущий в горле. Какую бы власть она над ним не имела, сейчас та была в силе. Он больше не был Эшем, на которого я могла положиться, и я должна относиться к нему как к врагу. Он приподнял бровь.
— Нет, конечно нет. Но нам нужно идти. Нам нужно добраться до твоего отца.
Я закусила губу, быстро обдумывая ситуацию.
— Подожди меня снаружи, хочу поговорить с Ферн, прежде чем мы уйдем.
Он кивнул, поклонился нам обеим и вышел из комнаты, его шаги стихли. Дверь щелкнула за ним, и Ферн открыла рот, приготовившись говорить. Я поднесла палец к губам и опустилась на пол. Склонившись головой к холодному, странно пахнущему материалу, я уставилась на основание двери. Затемненный свет, просачивавшийся снизу, говорил о том, что Эш не ушел, тень от его ног разделялась на две полосы.
Я встала и откашлялась, громко заговорив.
— Ферн, я думаю, тебе, возможно, лучше пойти с нами. Давай я помогу тебе одеться.
— Хорошо, Ларк, — ее глаза встретились с моими, и я покачала головой. Ферн, понимая, что я говорила все наоборот, быстро оделась. Шуршание ее одежды было единственным звуком в квартире. Я подошла к двери и прислонилась к ней, желая, чтобы мне не пришлось обманывать Эша. На секунду или две мне показалось, что мы бы могли сработаться. Возможно, даже стать друзьями. Но только если бы я могла ему верить. Если бы Кассава не контролировала его. У ее способностей должен был быть предел, потому что когда мы были в Шахте, он был в своем уме. Словно он мог думать самостоятельно.
