— Там есть следы. Но больше никаких признаков живых существ, — коротко доложил Дарин. — До узкого места все как будто спокойно. Дальше я не ходил.
— Есть кое-что интересное, — едва не перебил его Менион. — У входа в ущелье — два четких ряда следов внутрь и два — наружу. Следы гномов.
— Получается, что они проскользнули туда вперед нас, а потом вернулись обратно. Ничего не понимаю, — сердито проговорил Балинор. — Но если они побывали здесь раньше, что?..
— Мы никогда не узнаем, если будем сидеть и рассуждать, — раздраженно оборвал его Алланон. — Можно только догадываться. Гендель и горец, вы пойдете впереди. Только осторожнее. Остальные идут в том же порядке.
Без лишних слов они направились к ущелью. Менион и Гендель внимательно осматривали каждый валун, что попадался на тропе, остальные шли чуть позади, бросая вокруг тревожные, настороженные взгляды. Только один раз Шиа отважился оглянуться — Алланон шел по пятам за ним, Балинора нигде не было видно. Очевидно, хранитель оставил его на краю горящего леса, где неизбежно должны появиться гномы-охотники, как только поутихнет пожар. Интуиция подсказывала Шиа, что они попались в ловушку, тщательно подготовленную хитрыми гномами, оставалось лишь выяснить, в какую именно.
Они поднялись примерно на сотню ярдов. Тропа постепенно сужалась, уже только один человек мог протиснуться между скалами. Ущелье Петли представляло собой глубокий узкий коридор в скале, стены которого почти смыкались высоко над головой, — вниз проникал только тоненький лучик света, тускло освещая петляющую, усыпанную булыжниками тропу. Путешественники шли очень медленно, Гендель и Менион на каждом шагу искали ловушки, оставленные гномами. В первый раз Дарин благополучно прошел здесь, но он не заходил дальше того места, которое Гендель назвал Узлом. Шиа гадал, откуда такое странное название. Самое узкое место ущелья — самое опасное место. Все это наводило Шиа на мысль об узле на петле палача. Известно, какая судьба ждет осужденного! Смыкающиеся над головой скалы вызывали ощущение удушья. Почти над ухом Шиа слышал прерывистое сопение Флика. Приходилось пригибаться, чтобы не задевать головой стены ущелья, их острые, как бритва, каменные выступы.
Они шли все медленнее. Алланон сердито забормотал, спрашивая у Шиа, что там случилось, и требуя пропустить его вперед. Но проход был слишком узким — Шиа не смог уступить Алланону дорогу. Впереди долинец заметил внезапный проблеск света, там тропа расширялась. Еще немного — и они выберутся из ущелья Петли. Но не успел он облегченно вздохнуть, как Менион громко вскрикнул, и отряд остановился. Алланон тихо выругался и приказал отряду идти вперед. Несколько секунд все стояли на месте, потом медленно, очень медленно двинулись к широкому просвету, затененному скалами. Утесы расступились, открыв огромное сияющее небо.
— Этого я и боялся, — пробормотал Гендель себе под нос. — Я, правда, надеялся, что гномы не отважатся забраться так далеко в эти заповедные земли. Сдается мне, горец, они поймали-таки нас в ловушку.
Шиа вышел на свет, на плоский выступ скалы. Остальные уже собрались там и возбужденно, хотя и тихо, переговаривались. Алланон тут же присоединился к ним. Разочарование и ярость охватили всех. Путники мрачно обозревали картину, открывшуюся их взору. Каменный выступ, на котором они стояли, образовывал как бы маленькую, не более пятнадцати футов в длину, площадку у выхода из ущелья Петли; площадка резко обрывалась в бездонную темную пропасть, мрачную даже при ярком солнечном свете. Стена скал по обеим сторонам почти вертикально свисала над бездной — голый камень на несколько сот ярдов, и только потом — густой лес на крутых, но уже не таких отвесных, как здесь, склонах. Изгибы пропасти напоминали по форме неровную петлю. На противоположной стороне расщелины покачивались на ветру остатки веревочного моста. Восемь пар глаз напряженно вглядывались в окружающие скалы, тщетно выискивая уступы и щели, эти своеобразные «ступени» в стенах утеса. Единственный путь на ту сторону лежал через черную пропасть.
— Гномы действительно не дураки. Они знали, что делали, когда разрушали мост! — проговорил Менион, ни к кому конкретно не обращаясь. — Они нас загнали в ловушку: с одной стороны — они сами, с другой — эта бездонная дыра. Осталось лишь подождать, пока мы не умрем от голода. Глупо…
Ярость душила его, и Менион замолчал. Все и без этого понимали, что глупо — позволить завлечь себя в такую простую, но так удачно сработавшую западню. Алланон подошел к краю пропасти, поглядел вниз, потом на другую сторону, отыскивая хоть какую-нибудь зацепку, что-нибудь, что поможет им перебраться.
— Если б она была чуть поуже или чуть больше места для разбега, мне бы, пожалуй, удалось перепрыгнуть… — с надеждой предположил Дарин.
Шиа прикинул расстояние — добрых тридцать пять футов — и с сомнением покачал головой. Будь Дарин даже лучшим прыгуном в Четырех Землях, при данных обстоятельствах у него вряд ли что-нибудь получилось бы.
— Подождите-ка! — внезапно закричал Менион и рванулся к Алланону, указывая рукой куда-то на север. — А вон то старое дерево, что висит на скале слева?
Все с надеждой посмотрели туда, но никто не понял, что именно предлагает горец. Дерево, о котором он говорил, действительно висело, непостижимым образом укрепившись на голой скале на другом краю расщелины, почти в ста пятидесяти ярдах от них. Его серый силуэт четко выделялся на фоне синего неба; голые ветки, без единого листочка, устало клонились вниз, как узловатые руки какого-то утомленного великана, застывшего в задумчивости на краю бездны. Единственное дерево на усыпанной камнями тропе, что вела прочь от пропасти к лесу на той стороне. Шиа смотрел вместе со всеми и тоже не понимал, чем оно может помочь.
— Я привяжу веревку к стреле, потом попытаюсь всадить стрелу в это дерево. Тогда кто-нибудь легкий сможет перебраться туда на руках и закрепить веревку для остальных, — разъяснил принц Лии, сжимая в руке длинный лук.
— Выстрел из лука более чем на сотню ярдов, — раздраженно ответил Алланон. — Плюс еще вес веревки, привязанной к стреле. Даже если ты просто попадешь, это будет величайшим выстрелом за всю историю мира. Я уж не говорю о том, что стрела должна войти достаточно глубоко, иначе веревка не выдержит вес человека. Нет, это просто невозможно.
— И все же нам надо что-то решать, иначе придется забыть о Мече Шаннары и обо всем остальном, — пробурчал Гендель, его морщинистое лицо пылало от бессильного гнева.
— Есть у меня одна мысль, — вдруг отважился Флик.
Он так волновался, что даже сделал шаг вперед, когда заговорил. Все поглядели на него, как будто они вообще забыли о его существовании и теперь не понимали, почему он оказался здесь.
