Чужое внимание хольдинги ощутили сразу, как только начали первый подъем. А когда добрались до седловины, путь им преградили хорошо вооруженные воины. Командир сторожевого отряда не выглядел удивленным, пожалуй, он знал о предстоящей встрече. Не вызвали у него вопросов ни чуждые непривычные имена, ни цель, ради которой степняки забрались так далеко от дома.
Лонхата и его людей проводили в крепость Эльтре, где они смогли отдохнуть после долгой дороги и изнурительного подъема. Через семь дней степняки вновь отправились в путь, но теперь в сопровождении воинов герцога сумеречных земель.
Хольдингам была в диковинку новая страна: зеленые, заросшие перелесками склоны, плавно сбегающие с гор в долину, скалистые уступы, обрывистые ущелья, бурные пенные перекаты рек в стесненных горами руслах.
Однако больше всего Лонхата интересовали подданные герцога. Годы приучили воина читать по глазам то, о чем не говорят с первым встречным. Ловить жесты, выражения лиц, и по увиденному судить о том, как людям живется. Слушать разговоры получалось не всегда, жители Миаты предпочитали местное наречие всеобщему языку. Оно было непривычным, слишком тягучим и напевным, различить в нем хотя бы отдельные знакомые слова не удавалось, но старик очень скоро научился угадывать общее настроение собеседников.
Лонхат чувствовал, что воины, сопровождавшие его, были собраны и внимательны, но совсем не враждебны. Отметил, что местные жители не убегали при виде вооруженного отряда. Скорее даже наоборот: многие приветственно махали руками, кто-то улыбался, иные разглядывали чужаков с неприкрытым интересом. Впрочем, по большей части все были заняты своими делами. Жизнь любого человека, возделывающего землю, всегда основательна, размерена и подчиняется природным ритмам. Сейчас в долине буйствовала весна, полевых работ было множество, а значит и времени на пустые разговоры никто не тратил.
Ехали не спеша, на ночевки останавливались на постоялых дворах. Вечерами вокруг Лонхата и его спутников собирались толпы любопытных. Никто не лез с расспросами и разговорами, но старик видел, с каким искренним интересом разглядывают их одежду, коней, как внимательно прислушиваются к незнакомой речи.
Иногда к хольдингам подходили самые любопытные и храбрые из местных и жестами просили разрешения потрогать что-то из оружия. Лонхат не отказывал. А однажды к отряду пристала настоящая стайка детворы под командой светловолосой бойкой девчушки лет пяти на вид. Она отчаянно заикалась от волнения, щеки ее пылали маковым цветом, но все же любопытство пересилило робость и она что-то пролепетала тоненьким срывающимся голосочком, показывая руками в сторону.
Лонхат честно старался понять, чего именно от него хочет девчонка, но признав полное поражение, обратился к одному из сопровождающих.
— Она просит позволения покормить вашего коня, — пояснил воин. — Говорит, что никогда не видела такого огромного животного. Ее отец держит в этом деревне конюшни, но и там подобного скакуна не найти.
Старик подавил улыбку и, как можно строже глядя на малолетнюю шалунью, ответил:
— Я разрешу ей, только если она пообещает вести себя смирно и послушно.
Воин перевёл, и девочка тут же согласно закивала, всеми силами заверив, что будет вести себя примерно. Из глубокого кармана платья она выудила яблоко и чисто вымытую морковь, а потом с надеждой уставилась на грозного седого воина из чужой страны.
Лонхат провёл девочку на конюшню, за ними тут же увязалась толпа детворы. Младшие не решились заходить в стойло, а вот те, кто был постарше, изо всех сил тянули шеи, чтобы рассмотреть коня получше. Лонхат подхватил малышку на руки и поднял повыше, усадив на сгиб локтя. Второй рукой ласково потрепал коня по шее, тихо нашептывая что-то ему на ухо.
Умный конь фыркнул, но посмотрел на ребёнка добродушно. Мягкие губы осторожно ухватили за хвостик морковку, затем так же аккуратно подцепили с раскрытой детской ладошки сладкое яблочное подношение. Девочка потянулась и несмело погладила коня по носу — знакомство состоялось успешно.
Чуть позже, Лонхат рассказывал детворе старинные легенды хольдингов. Про то, как первый конь принес в Великую Степь рассвет после долгой ночи, как стук его копыт разогнал древних чудищ, как кони и люди научились жить бок о бок друг с другом, и почему для народа Хольда кони — не просто животные, но друзья. Воин из пограничной стражи терпеливо переводил, старательно повторяя непривычные имена и названия, дети слушали с раскрытыми ртами. Им казалось, что этот чужак принес вести из какого-то древнего, волшебного мира, такого непохожего на их собственный.
Проехав Миату, отряд вступил на земли Недоре. Лонхат ощущал, что в груди нарастает неясная тревога, предчувствие чего-то. Он старательно скрывал нахлынувшую неуверенность, ругая себя за эту слабость, недостойную ни воина, ни посла целого королевства.
Заночевали раньше обычного, зато в путь отправились как только небо на востоке начало слегка бледнеть. Теперь перед всадниками снова вздымались пики гор, а дорога принялась настойчиво взбираться вверх, петляя по склонам. К столице отряд подъехал, когда солнце показалось из-за вершин и стены Кинна-Тиате вспыхнули белым золотом. Синие, как ночное небо, крыши домов темными росчерками разрывали светлое каменное кружево, а весенние лучи играли в усыпанных цветами деревьях. Кинна-Тиате был воистину прекрасен в это время года.
Отряд достиг ворот и его приветствовали чистым и звонким пением труб. Лонхат внимательно осмотрел знамена и вышитые символы. Ни один из них не был ему знаком, и все же внутреннее чутье снова напомнило о себе болезненным толчком, ударив в грудь откуда-то изнутри. Стража на воротах, увидев отряд, вытянулась и замерла.
— От лица герцога Недоре, Миаты и Зелёных островов, приветствую вас в Кинна-Тиате, — выступил вперед человек в черно-синих одеждах. — Вас уже ожидают в замке. Мне поручено проводить вас.
4. Первая встреча
Замок встретил гостей торжественным молчанием. Тонкие колонны, поддерживающие сводчатые перекрытия, гладкий сияющий пол, повсюду резной камень, светящийся на солнце, словно живая плоть. Совсем не таким виделся Лонхату в мыслях дом повелителя сумеречных земель.
Массивным, неприступным, мощным, возможно даже по-своему грациозным, но не таким, не пронизанным светом, открытым чистому горному воздуху, стремящимся к небу вязью колонн и резных перекрытий. Лонхат считал, что мало что может его удивить, и все же к такому оказался не готов.
Сравнивая это место со всеми, виденными ранее, он невольно чувствовал себя грубым невеждой, который и помыслить не мог такой красоты. Стены, переходы, лестницы, убранство залов — все это несло на себе отпечаток силы и огромного мастерства своих создателей, наполняло душу смятением и неуверенностью.
Он бросил косой взгляд на свою одежду и отчего-то почувствовал себя неуютно, словно бы пришел на чей-то праздник в грязных лохмотьях. Впрочем, старик прогнал подобные мысли. Возможно, он и впрямь одет слишком просто для роскошного замка, но ведь он преодолел такой долгий путь не из любопытства или тщеславия, а ради благополучия своего народа. Если ради этого придётся признать, что известно ему о мире далеко не все, то что ж, лучше быть дураком одну минуту, чем прожить в неведении всю жизнь.
Меж тем последние створки перед ним распахнулись, приглашая войти. Стража у дверей была одета в черное, на их плащах старик увидел небольшой символ дракона, и эта эмблема показалась ему смутно знакомой. Лонхат замешкался только на секунду, после сделал глубокий вздох и твёрдой походкой вошёл в огромный зал.
Тут собралось множество народа. Были и женщины, и мужчины, воины и обычные горожане, кто-то одет в дорогие ткани, украшенные вышивкой и камнями, а кто-то неброско и скромно. Все они рассматривали посланцев Великой Степи с любопытством, но без высокомерия и снисходительности.
Впрочем, Лонхат забыл обо всех этих людях практически сразу, ибо взгляд его коснулся возвышения в конце зала. Там в резном кресле застыл человек, облаченный полностью в черное. Длинный плащ ниспадал с его плеч на ступени тяжелым покрывалом, ткань дублета была расшита серебрянной нитью. Темные волосы не были перехвачены ни обручем, ни венцом, однако осанка и пронизывающий взгляд исключали ошибку — так смотрят только люди, облеченные огромной властью и несущие ее неподъемное бремя с достоинством.
