— У меня костюм в чемодане. Переоденусь.
— Нет уж. Представляю, что там за хлам. Сделаем по-другому — ну-ка, экран отключи по-быстрому…
Убедившись, что водитель снова их слышит, она сказала:
— Возле магазина одежды притормозите. Только возле приличного, чтобы не какая-нибудь дешёвка.
— Понимаю, сударыня.
Через пару минут шофёр высадил их напротив витрины, отмытой до зеркального блеска. На манекенах за стеклом красовались пиджаки и жакеты. Пётр со вздохом распахнул дверь, пропустив спутницу вперёд.
— Деньги у меня есть, — сказал он ей.
— Вот и засунь их куда подальше. — Зарницына улыбалась хищно и мстительно. — А ещё, будь добр, помолчи. Сегодня ты у директора уже выступил. Моя очередь. Кто на кого работает, не забыл?
В магазине было почти безлюдно — и, взглянув на цены, он сразу понял причину. К посетителям устремилась кукольно-опрятная барышня с профессиональной улыбкой:
— Я могу вам помочь?
— Можете, — сказала Зарницына. — Вот этому охламону нужен костюм. Требование — неброско, повседневно, но стильно.
— И удобно, — добавил Пётр.
— Ну, и удобно, да. Плюс рубашки и галстуки.
Продавщица с готовностью закивала, а дальше начался цирк. Клиентка отвергала один предложенный вариант за другим, руководствуясь неведомыми критериями. Магазинная барышня металась туда-сюда, как наскипидаренная, а две её коллеги хихикали возле кассы.
Со стороны это, вероятно, смотрелось так, будто богатенькая стерва решила приодеть юного любовника. Пётр, стиснув зубы, терпел. Дважды его отправили в примерочную кабину, но оба раза костюмы были безжалостно забракованы. Оказавшись там в третий раз, он переоделся, вышел и нейтрально сказал:
— По-моему, вполне. Хотелось бы успеть на паром.
Зарницына, спохватившись, глянула на часы и с сожалением махнула рукой — ладно, дескать, берём. Он облегчённо перевёл дух. Дождался, пока нанимательница расплатится и шагнул наконец на воздух.
— Вот, — сказала она, — стал на человека похож. Если бы ещё не эта арестантская стрижка…
— Не арестантская, а просто короткая. Так удобнее вообще-то.
— Ну-ну.
Такси дожидалось их. Он запихнул в чемодан старую одежду и опять уселся рядом с клиенткой. Теперь на нём был тёмно-серый костюм с бордовым галстуком и светлой рубашкой.
Они съездили на почтамт. Зарницына заказала междугородний звонок и с четверть часа проторчала в кабинке, прижимая к уху чёрную трубку и нервно подёргивая плечом. Закончив разговор, вышла и мрачно сообщила Петру:
— Прогноз прежний. Отвратительный, в смысле. А один человечек, которого я прикармливаю, работает в офисе у Репьёва — и передал, что этот козёл сегодня ходит довольный, аж прямо лыбится…
— Ваш шпион уверен, что это связано с охотой на вас?
— Нет, он не настолько в теме — слишком мелкая сошка.
— В общем, ясности не добавилось. Ну что, у нас с вами полтора часа до парома. Поедем в порт?
— Сначала где-нибудь перекусим.
Таксист отвёз их на набережную, к ресторанчику с открытой верандой.
Полукруглая гавань лежала как на ладони. Солнце клонилось к линии горизонта, вливая в море бронзовый свет. Справа на берегу, который отлого спускался к пляжу, теснились одноэтажные домики в жёлтой пене листвы. Белоснежной громадой высилась гостиница «Мистраль-Плюс». На противоположной стороне бухты дёргались портовые краны.
Пока Зарницына управлялась с рыбным филе, запивая его вином, Пётр посмотрел на часы и отодвинул тарелку с мясом.
Настал ключевой момент.
Пора было ставить первую вешку.
Он украдкой вытащил из кармана стальной кругляш, похожий на большую монету. Сжал его в кулаке, ощутив, как отозвались вкрапления пси-руды. Мысленно досчитал до семнадцати — и выбросил «монету» через перила в воду.
— На удачу, — пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Зарницыной. — Примета такая. Не обращайте внимания.
— Забавный ты паренёк.
Доев свои порции, они поехали на морской вокзал. Погрузка на паром уже началась. Кто-то поднимался на борт пешком, кто-то заезжал на автомобиле. Царила нервная суета, стоял гвалт.
Каюта-люкс, которую предпочла Зарницына, оказалась на удивление просторной. В ней имелась даже перегородка, делившая жилое пространство надвое. Иллюминаторы были прямоугольные и большие, как обычные окна.
Пока шла погрузка, он продолжал сканировать фон. Тревога усиливалась — субъективно он воспринимал её как предгрозовую вязкую духоту. Но опасность пока не принимала конкретных форм. Если покушение и вправду планировалось, то не на борту, а там, куда они плыли, на Виноградном острове — так чувствовал Пётр.
Когда паром отчалил, взяв курс на юго-запад, они вышли на открытую палубу. Солнце уже окунулось в воду, взметнув багровое зарево. Облака напитались закатной кровью. Ветер свежел.
— Значит, — сказал Пётр, — нанять меня вы решили уже в последний момент. А прилетели сюда одна. По-моему, странно. Вы ведь сделку готовите. По идее, нужны помощники, консультанты, юристы…
— Переговоры пока неофициальные, без бумаг. Мне от графа передали письмо — сначала он, дескать, хочет познакомиться лично. Он, собственно, предложил погостить у него в усадьбе, но я аккуратненько отказалась.
— И почему?
— Не хочу себя чувствовать как бедная родственница, которую добрый барин приютил и облагодетельствовал. Если обсуждаем дела, то должны быть в равных условиях. Может, у меня это бзик, но я вот такая. Терпеть не могу зависимость от кого-то. Иначе мужики меня бы уже сожрали и кости выплюнули.
— Хм…
— Вот чего ты хмыкаешь? — зло спросила она. — Ты хоть представляешь, из какого дерьма я лезла наверх? Отец кирпичи на стройке таскал, мать горничная была у богатеньких-благородных… А сама я в магазинчике начинала — примерно как та девуля, что вокруг нас с тобой сегодня выплясывала. Так что нет, одолжений мне ни от кого не надо — сама приду и возьму, что мне причитается…
— Я не хотел вас обидеть. Просто думаю — если граф пригласит-таки вас домой, то это будет неплохо. Усадьба наверняка охраняется, ваши враги туда не полезут — они же не идиоты… С другой стороны — и меня тогда оставят за дверью. Идти в чужой дом с тень-стражем — это оскорбление для хозяев, демонстративный отказ от добрых намерений. Так аристократы считают, по крайней мере…
— И что ты предлагаешь?
— Давайте сделаем так…
Он прервался на полуслове и обернулся, напрягая зрение до предела. Вокруг слонялся народ — многие вышли на свежий воздух, чтобы полюбоваться закатом. Пассажиры переговаривались, смеялись, жестикулировали. Мелькнул стюард в отглаженном кителе. И вроде бы никто не подкрадывался к Зарницыной, но Пётр успел поймать чей-то взгляд с дальнего края палубы — всего на долю секунды, правда. Этого не хватило, чтобы зафиксировать внешность соглядатая; тот сразу затерялся в толпе.
— Что стряслось? — спросила она. — Чего ты задёргался?
— В пси-фоне какой-то всплеск непонятный…
Он сосредоточенно размышлял.
Всплеск не был похож на подготовку к атаке. В принципе, наблюдатель мог быть случайным попутчиком, который пялился на Зарницыну просто так. Пускал слюни, как она сама выражается. Тётка она фигуристая, так что ничего удивительного. В другой ситуации можно было бы не искать других объяснений, но сейчас лучше перебдеть…
Предположим, Репьёв (или ещё какой-нибудь конкурент) узнал, что Зарницына улетела одна на юг. Это было утром. Он мог послать кого-то следом за ней, дневным рейсом. А если он в курсе, что она собирается на Виноградный остров, то слежка упрощается до предела — паром ходит раз в сутки, перехватать её сумел бы и школьник…
— Ладно, — сказал Пётр, — гадать не будем. Вернёмся к нашему разговору. Давайте на встрече с графом сделаем вид, что я — ваш референт, например. Или консультант. Чтобы я имел повод не отходить от вас ни на шаг.
— Консультант? — В её голосе звучал скепсис. — Не смеши меня. Ты зелёный пацан на вид. Сколько там тебе? Восемнадцать?
