Вокруг вершины сгущался серый туман, похожий на тот, через который недавно шли Пётр с Ингой.
Продолжая следить за стрелкой на циферблате, граф протянул свободную руку, и дочь вложила ему в ладонь короткий кинжал.
— Не бойтесь, — произнёс граф. — Требуется лишь кровь хозяина взгорка, это катализатор.
Он полоснул себе по руке. Капли крови упали в пыль, на дорогу. Холм ощутимо вздрогнул, пси-фон взбурлил. Туман приобрёл багровый оттенок, надвигаясь со всех сторон.
Исчез виноградник, склоны растворились во мгле, канули оба автомобиля.
Туман подбирался к людям.
Но остановился в паре шагов от них, будто в нерешительности. Повисел несколько секунд, всколыхнулся — и стал редеть. Сквозь багровые клочья снова проступили окрестности.
— Отец, — сказала Анфиса, — что происходит? Так и должно быть?
— Не понимаю…
Пётр пошевелился.
Тело повиновалось с трудом, форсаж не работал. Воздух-кисель затруднял движения, но неподвижность исчезла.
Граф уже поворачивался к нему.
Пётр прыгнул вперёд.
Граф вскинул руку с кинжалом. Лезвие вошло Петру в лёгкое, рядом с сердцем, но он в падении сшиб-таки графа с ног. Тот ударился затылком о бампер «кракена» и обмяк, потеряв сознание.
Пётр лежал рядом с ним в пыли. Рану жгло — кинжальная сталь была с пси-рудой. Перед глазами всё расплывалось.
Инга что-то ему кричала. Просила, кажется, чтобы теперь он тоже позвал туман — другой, нормальный, без крови. Чтобы туман этот унёс их обоих в прошлое, к ближней вешке. В сегодняшнее утро, ко входу в дом на Соловьиной улице.
Он хотел ей ответить — да, это был бы выход. Ещё минус десять лет в его биографии, но всё-таки лучше, чем сдохнуть здесь, на холме.
Жаль только, этот трюк уже не сработает.
В прошлое нельзя нырнуть дважды.
Закон природы.
По этой же причине сорвался ритуал графа. Тот был не в курсе, что Пётр с Ингой однажды уже вернулись назад во времени.
Всё это Пётр сказал бы ей, но не смог.
Пришла темнота.
Эпилог
Снегопад не прекращался вторые сутки. Дворники сбились с ног, расчищая узкие тротуары, а по проезжей части ползли снегоуборочные машины. Но сугробы вырастали снова и снова — зима выбеливала город у побережья.
Обошлось, правда, без трескучих морозов. Всё-таки здесь был юг, а не север.
Пётр не торопясь подошёл к крыльцу интерната. Притопнул у порога, сбивая с обуви снег. Движение получилось излишне резким, отдалось тупой болью в рёбрах. Поморщившись, он толкнул массивную дверь.
Пожилая секретарша в приёмной подняла на него глаза. Пси-детектор у неё на столе, похожий на стеклянное яблоко, замерцал и наполнился синеватым туманом. Спустя секунду, однако, стекло очистилось, туман развеялся без следа.
— Вы что-то хотели?
— Да, — сказал Пётр. — Я вам звонил. Мы договорились, что я заеду к директору в полвторого.
— Одну минуту.
Она сняла трубку телефона, нажала кнопку соединения. Выслушала ответ и сообщила Петру:
— У господина директора затягивается предыдущая встреча. Внеплановые клиенты. Он освободится через четверть часа. Присаживайтесь.
— Я подожду на улице.
Он вышел из приёмной. В коридоре было пусто и тихо, лишь где-то за стеной чуть слышно играло радио.
Открылась дальняя дверь, ведущая во внутренний двор. В проёме обрисовался кряжистый силуэт. Пётр всмотрелся:
— Мастер?
— С возвращением, Петя. Ты возмужал.
— Постарел — так будет точнее.
— Не сгущай краски. Я-то постарше.
И в самом деле — мастеру-наставнику было под шестьдесят. Короткие волосы поседели, на лбу залегли морщины. Но сейчас Пётр видел в нём не умудрённого аксакала, а обычного человека.
— Выйдем во дворик, Петя? Заглянешь в детство.
— Не хочу пацанов смущать.
— Сейчас уроки идут. Уже забыл расписание?
— Ну, если честно, да, подзабыл. Даже как-то трудно представить, что я тут сидел за партой… Хотя вообще-то, если я ничего не путаю, у старшего класса сейчас должна быть физподготовка…
— Вот видишь, а говорил — ничего не помнишь. Мяч гоняют в спортзале, я разрешил. А сам вот с тобой пришёл пообщаться. Меня директор предупредил, что ты сегодня заскочишь.
— Спасибо, мастер.
Как и весь город, двор запорошило снегом. Старая липа в центре была, казалось, обёрнута белой чистейшей ватой. Тускло блестели окна трёхэтажного учебного корпуса.
— Рад, что ты выжил, — сказал наставник. — Чем там было на острове? Слухи до меня доходили, но в самых общих чертах. И в газетах всё глухо на удивление. Только протокольные фразы — граф арестован, идёт расследование, работают сыщики с континента…
— Сначала один маньяк пытался похитить графа. Была стрельба. Моей клиентке тоже досталось, и мне пришлось уходить в туман. Три вешки минус, вы поняли. Маньяка смогли поймать, я расслабился, но оказалось — рано. На клиентку напал сам граф, ткнул меня кинжалом. Лезвие с пси-рудой. Я уж думал — всё…
— Продолжай, я слушаю.
— В общем, мне повезло. Местный полицейский инспектор мне не доверял, а графа терпеть не мог. Поэтому решил проследить за нами. Наблюдал издали. Ну и кинулся к нам, когда граф меня пырнул. Инспектор использовал свой амулет-жетон. Выиграл для меня несколько минут и успел довезти в больницу. Там я месяц лежал в отключке, потом восстанавливался ещё полтора. И вот.
Они помолчали.
— Мастер, я тоже хотел спросить. Вы нам не рассказывали о прошлом, но от старших парней я слышал — вы в интернате лет десять. То есть, когда вы пришли работать, вам было примерно как мне сейчас…
— Всё правильно, Витя. Мне было сорок девять.
— А до того…
— Тоже минус три вешки.
— Блин…
Снова повисла пауза, потом наставник поинтересовался:
— А сам не хочешь преподавать? Нам люди нужны.
— Нет. — Пётр усмехнулся. — Спасибо за предложение, но педагогика — не моё. Я ненадолго заехал. Надо пару бумаг с директором подписать.
Грянул звонок с урока — громкий и дребезжащий. Пётр сказал:
— Посижу в приёмной, чтоб не торчать на виду.
— Удачи тебе.
Они пожали друг другу руки.
Пётр пошёл к административному корпусу. Переступив порог, оглянулся. Во двор выскакивали ученики, сначала — шустрая мелюзга лет по десять-двенадцать. Будущие тень-стражи вопили и швырялись снежками.
Он закрыл дверь, и дворик пропал из виду.
У директора всё решилось минут за десять. Пётр поставил подписи, попрощался и выбрался на крыльцо.
Жёлтое такси стояло возле бордюра. Инга прохаживалась по тротуару, кутаясь в короткую шубку.
— Ну, — сказала она, — и чего так долго?
— Директор не сразу освободился, пришлось его подождать. Я ведь тебе предлагал — пойдём вместе внутрь, а ты отказалась.
— Ваша шарага на меня тоску нагоняет.
— Ну, в машине тогда сидела бы.
— Надоело. Документы просматривала, потом журнал полистала. С таксистом потрепалась за жизнь. И вот для полного счастья решила слегка помёрзнуть. Сам-то ты как сходил?
— Всё нормально. Формальности я уладил, теперь — в свободном полёте. Страховку мне тоже выплатили. До миллионера не дотянул, конечно, но буду при деньгах.
— Поздравляю. А с друзьями не пообщался? Ну, с которыми вместе рос?
Пётр покачал головой:
— Нет смысла. Я уже не тот человек, которого они знали. А в юного себя не вернёшься — даже прыжки во времени не помогут. Убедился на своей шкуре.
— Тьфу на тебя с твоими умными обобщениями.
Окрестности скрывала белая пелена, но ничего таинственного в ней не было. Просто сыпался снег.
— Ладно, — буркнула Инга. — Ты уже не юнец, а я — не юница. Жаль. Но, как говорится, работаем с тем, что есть. Попробуем ведь?
— Попробуем.
Они сели в такси, на заднее сиденье. Инга прислонилась к плечу Петра и сказала шофёру:
— В аэропорт, пожалуйста.
Жёлтый автомобиль пополз по заметённой улице.
