— Ишь ты, — сказал колдун. — Для цепного пса ты многовато знаешь. Хотя всё равно дурак. И дар-то вроде имеешь, а ходишь за какой-то бабёнкой на задних лапках. Команды, наверно, выучил. Сидеть, пёсик! Фу! К ноге! Самому-то хоть не противно?
Слушая его, Пётр осторожно прощупывал местный фон в поисках ловушек. Дело шло медленно — он как будто шарил на ощупь в болотной жиже. Чтобы выиграть время, он спросил колдуна:
— Ну, и как, по-твоему, я должен использовать свои пси-способности? Брать с тебя пример, что ли? Сидеть вот в таком дерьме?
— Пси-способности… — скривился колдун. — Ещё и слов напридумывали ублюдочных…
— Чем тебе не нравится термин? Он отражает современные представления. Всё имеет рациональное объяснение, физическую основу. Пси-руда теперь добывается промышленным способом — не называть же её волшебной пыльцой? Да и вообще, лексикон у тебя — не аристократический, прямо скажем…
— А у меня гувернанток не было. Батя мой был человек практичный, на глупости не разменивался. Силу уважал, а расшаркиваться — это не про него. Вот и я из того же теста… И про руду мне, пёсик, не рассказывай тоже. Думаешь, я не в курсе, что с ней и как? Думаешь, не помню, что чувствовал, когда её приживлял?
Пётр решил, что ослышался:
— Приживлял?
— А вот представь себе. Правда, сначала батя мой на себе опробовал… Чтоб ты знал, деньжата у нас водились нечасто, но однажды бате свезло по-крупному. Заезжего купчика в вист обставил — и взял на выигрыш десять унций северной, чистой. Вот и рискнул с ней…
— Подожди, — сказал Пётр, всё ещё не веря своим ушам. — Мне говорили, что вы больные на голову, но не настолько же? Концентрированную руду нельзя вживлять в тело! Это почти как змеиный яд вводить внутривенно…
— Батя был не дурней тебя. Не сразу всё вживил себе, понятное дело. Сначала ниточку тонкую, с волосок. Потом ещё одну. В тетрадку записывал всё подробно, чего и сколько… Ну, врать не буду — чердак у него протёк в результате, говоря по-простому. А потом преставился батя. Но тетрадку-то мне оставил, а я прочёл и тоже решился. Осторожничал поначалу, но когда меня за пролив погнали, понял — хватит телиться. Если играть, то по-крупному. И кое-что получилось, да…
— Удивляюсь, как ты и сам до сих пор не сдох.
— Хреново мне было, пёсик. Крутило так, что вспоминать страшно. С тех пор к железякам не могу прикоснуться, если они с рудой. Да и без руды брезгую. Но сила теперь во мне.
— Гм. Ладно, в старину подобные идиоты встречались периодически, но сегодня-то — всеобщая грамотность… Тем более что руду сейчас везут с севера, она мощнее традиционной… Короче, у меня для тебя паршивые новости. Тебе где-то повезло, но это ненадолго. Руда сгноит тебя изнутри. Через месяц-другой копыта отбросишь, как твой папаша…
Колдун осклабился:
— А плевать. Лучше — сразу конец, чем тявкать по команде, как ты. Но графа я всё равно достану. И бабёнку до кучи.
— А сам ты разве не по команде тявкаешь? — спросил Пётр. — Мозги включи, если они у тебя остались. Тебя используют. Твоими руками Репьёв хочет избавиться от своей конкурентки…
— Чего там хочет Репьёв — мне побоку. Думает, что мной вертит? Да на здоровье. Главное — отвалил мне деньжат, чтобы я на остров вернулся. А твоя баба — гадюка та ещё…
— Почему? Ты её не знаешь.
— Да потому, что графу привезла мешок с миллионами. И тебя ещё притащила на поводке… Ну да ладно, с тобой решим. Зря ты, пёсик, сунулся в лес. Тут тебе ловить нечего…
Шершень свёл руки перед собой, на уровне солнечного сплетенья. Вздрогнул пси-фон, усилился запах гнили. Пётр, вскинув пистолет, крикнул:
— Не шевелись! Иначе стреляю!
Колдун, стоявший в пяти шагах от него, сделал странный жест, словно что-то стряхнул одной ладонью с другой.
В следующую секунду Петру почудилось, что пространство вывернулось перед ним наизнанку. Прямо в воздухе появились чёрные густые потёки — казалось, из пустоты выдавливалась смола.
Пётр нажал на спуск.
Он целился колдуну в плечо. Пуля с пси-рудой, вырвавшись из ствола, легла на нужную траекторию, но замедлилась, продираясь сквозь вязкий фон. Теперь её полёт был виден невооружённым глазом.
Мало того — по мере движения она стала ржаветь. Охристо-бурый налёт покрыл всё её поверхность, въелся в металл. Воздух скрёб её, как наждак, сдирая чешуйки ржавчины. Пуля буквально таяла, уменьшалась — и в шаге от колдуна разрушилась окончательно, развеялась пылью.
Здесь, у себя в лесу, колдун был явно сильнее, чем на холме.
Коррозия разъела и пистолет Петра — стремительно, за доли секунды. А Шершень тем временем рванулся вперёд. Из ножен, висевших у него на ремне, он выхватил узкий кремнёвый нож.
Пётр, отшвырнув пистолет, попытался перейти на форсаж. Не получилось — отравленное пространство замедляло его движения. Драться с применением пси-способностей он больше не мог.
Но обычные навыки, вбитые тренировками, остались при нём.
Он отклонился назад, и серое лезвие прошло в пяди от его шеи. Колдун ударил ещё раз, целя туда же, в горло, но Пётр снова успел отпрыгнуть.
Третий удар — теперь колдун метил в сердце.
Качнувшись в сторону, Пётр перехватил его руку и заломил. Шершень выронил нож, согнулся. Пётр, чуть изменив захват, сбил противника с ног. Ткнул его лицом в землю, прижимая сверху коленом.
Пси-фон вокруг конвульсивно дёрнулся. Отвратно-тягучий воздух вдавился в носоглотку Петру, мешая дышать.
Вытащив из кармана иглу, он показал её Шершню. Тот трепыхнулся, выплюнул матерное ругательство.
— Воткну, если не успокоишься, — сказал Пётр. — Игла вообще-то для безболезненного допроса. Но у тебя с металлом особые отношения, а тут ещё пси-руда добавлена…
— Убери её, скотина!
— Боюсь. Вдруг опять брыкаться начнёшь?
— Не начну!
— Слово аристократа?
— Да! Да, псина ты вшивая! Убирай!
— Как скажешь. Но если что — игла наготове.
Достав подготовленную бечёвку, Пётр связал ему руки за спиной. Пси-фон успокаивался, дышать стало легче. Но ощущения после короткой драки были как после забега в гору.
— Теперь задаю вопросы. Отвечай чётко, иначе — сам понимаешь. Кто у тебя в сообщниках? Кроме тех двух на выселках?
— Никого!
— А если подумать?
— Сказал же — только эти двое долдонов! Дал им оружие, припугнул, пообещал две тысячи за работу…
— Ты нанял их заранее и дал точные инструкции. Откуда ты узнал дату, когда граф будет встречаться с Зарницыной? Репьёв тебе сообщил?
— Нет, я сам!
— Что — сам? Сделал пси-прогноз?
— Да, вроде того! Почуял! Ну и вообще, ежу ведь понятно — встречаться в равноденствие будут, чтобы удачу не отпугнуть…
— А, да, народные приметы вы любите. У вас тут не остров, а фольклорная ярмарка. Ладно ещё — девчонка-простолюдинка, которая бумажку сжигает возле дороги. Но граф-то образованный человек, должен понимать, что всё это — суеверия? Хотя ладно, каждый сходит с ума по-своему…
Он заставил Шершня встать на ноги и подтолкнул к машине:
— В багажник лезь.
— Отвали…
Пётр ударил Шершня под дых и перевалил его через бортик:
— Прокатишься с комфортом. Обивка мягкая, не железе лежать не будешь…
Прежде чем захлопнуть крышку, Пётр помедлил. Снова возникло чувство, что он упустил какую-то ключевую подробность.
— Значит, говоришь, опирался на пси-прогноз? И стукачей в графском окружении не имеешь?
— Нету там стукачей, — угрюмо буркнул колдун, скорчившись в багажнике. — Челядь чуть ли не строем ходит, хозяину в рот заглядывает… Граф, паскуда, мечтает, чтобы и остальные на острове — точно так же, но хрен ему…
— Что ты планировал сделать с графом?
— Привёз бы его сюда, в подвал посадил бы. Побеседовали бы не спеша, с расстановкой…
— Для этого тебе требовались помощники с машиной, понятно. Тем более что один ты нападать опасался…
— Чуял, что баба не одна явится. Догадался, что пса притащит вроде тебя… И ещё с ней странность какая-то, не пойму…
