Овладев Бахчисараем, казаки взяли много добычи а, главное, освободили немало пленных, захваченных в разное время татарами. Но смерть гетмана все же внесла замешательство в их ряды и организовать преследование турецкого ставленника они не успели. Джанибек-Гирею со своими сторонниками удалось уйти в сторону Кафы.
Избранный на войсковой раде наказной гетман Тарас Федорович (позднее более известный, как Трясило), корсунский полковник, решил преследовать Джанибек — Гирея дальше. Но и в Кафе претендента на ханский трон не оказалось, он ушел в горы. Зато здесь, на главном невольничьем рынке Крыма, были освобождены тысячи невольников: и запорожцев, и донцов, и просто людей, угнанных в полон при татарских набегах. Можно только представить, какое ликование охватило этих несчастных, когда казаки ворвались в Кафу. Татары в панике удирали в горы, запорожцы врывались в их дома, забирали все, что было ценного. Кто из местных жителей не успел убежать, сам попадал в плен. Кое-где уже начались пожары, а вскоре в жарком огне запылала вся Кафа.
Серко не принимал участия во всеобщей резне, его юной, еще не успевшей очерстветь душе, было противно насилие, чинимое казаками над мирным населением, хотя он и понимал, что они имеют моральное право на эту страшную и жестокую месть своим извечным недругам. Голые по пояс запорожцы, носясь в отблесках пожара с окровавленными саблями в руках, как дьяволы, выскочившие из преисподней, упивались своим торжеством над охваченными ужасом татарами. То из одного, то из другого дома доносились истошные женские вопли, бряцание оружия, крики и дикий хохот казаков. Никто не смел оказать им сопротивление, а некоторые татары, не успевшие вовремя скрыться из Кафы, просто обреченно подставляли свои шеи под острые ножи победителей, не пытаясь даже сопротивляться. Невольники, освобожденные из рабства, теперь упивались местью, гоняясь по всему городу за своими бывшими поработителями. Шум и гам стоял невообразимый. Запах крови, смешанный с запахом дыма от горевших построек, витал над городом.
Иван шел по пылающему городу, с любопытством озираясь по сторонам Хотя он и испытывал отвращение к резне мирного населения, но в грабеже опустевших домов принимал деятельное участие, правда, без особого успеха. Все ценное уже либо было разграблено до него, либо жители успели захватить свои пожитки с собой, убегая из города. Наконец, когда он углубился в один из переулков, его внимание привлек дом, окруженный глухим глинобитным забором с воротами. Криков или шума из него не доносилось, вокруг тоже все было тихо. Судя по всему, здесь никто из казаков еще побывать не успел. Иван ударил эфесом сабли в ворота. Они оказались не запертыми и одна из их створок отворилась. Достав из-за пояса пистолет, казак, держа его в одной руке, а саблю в другой, осторожно вошел во двор, в котором, как это и принято у татар, росло несколько деревьев инжира, черешни, кусты винограда. В тени деревьев, весело журчал неглубокий прозрачный ручей, по-видимому, берущий свое начало где-то в горах.
— Судя по всему это дом какого-то богача, — подумал Иван и решительно поднялся на террасу.
Однако, вопреки его ожиданиям, ничего особенно ценного в комнатах не оказалось. Деньги и золото хозяева, по-видимому, забрали с собой, лишь в сундуках, стоявших вдоль стен, нашлись пара кусков материи, да несколько женских платьев. Обшарив весь дом, разочарованный юноша уже собрался было уходить, но в одной из комнат его внимание привлек висевший на стене ковер.
— Прихвачу, хотя бы его, — решил Иван и сдернул ковер со стены. К его удивлению, за ковром в стене он обнаружил дверь, закрытую на железный засов. Он отодвинул засов, за дверью оказалась еще одна комната, в которой царил густой полумрак. Узкий луч света проникал лишь в забранное железными прутьями маленькое окошечко под самым потолком. Окинув взглядом комнату, он увидел в углу фигуру человека, прикованного железной цепью к стене. Его ноги и руки были перевиты той же цепью, а глаза завязаны повязкой из какой-то плотной темной ткани.
— Эй, ты кто будешь? — спросил удивленный юноша. Человек не ответил и только сейчас Иван понял, что он то ли мертв, то ли без сознания. Серко вошел в комнату и, когда глаза привыкли к полумраку, заметил, что в нише в противоположной от узника стене лежит ключ, который подошел к замку на цепи.
Отомкнув цепь, он осторожно поднял незнакомца на руки и вынес во двор. Там он положил его на траву возле ручья и снял с лица повязку. Затем Иван припал ухом к его груди, различив слабые удары сердца. Обрызгав лицо спасенного им человека водой из ручья, Иван осмотрел его более внимательно и с удивлением убедился, что человек этот совершенно особенный, ранее такого типа людей встречать ему не приходилось. Незнакомец был изможден, видимо его плохо кормили, но в целом выглядел крепким и сильным.
— Ему отъесться надо и недели через две он будет, как огурчик, — подумал Иван, окидывая взглядом рельефные мышцы на полуголом исхудавшем теле лежащего перед ним человека. Выглядел он лет на тридцать, тело его было смуглым, по-видимому, от природы, но с каким-то особенным отливом, как и кожа на его обросшем бородой худощавом с высокими скулами лице. Голову незнакомца венчала шапка густых иссиня-черных волос. Глаза его были плотно закрыты, но дыхание становилось все более ровным. Заметив, что губы незнакомца пересохли и посерели, казак зачерпнул горсть воды и, приподняв ему голову, поднес воду к его губам. Тот сделал, чисто механически, несколько глотков и вдруг открыл глаза. Взгляд его будто проник в самую глубину души Ивана, оставив там какой-то неизгладимый след. Завороженный пронзительной глубиной его необычайно синих, как омуты, глаз, Иван на какое-то мгновение даже потерял ощущение времени.
— Ты, кто? — наконец, придя в себя, спросил он по-татарски.
— У меня несколько имен, — с небольшой заминкой раздельно ответил незнакомец, приподнимаясь с земли, — можешь звать меня Киритин.
Он с видимым усилием сел и внимательно посмотрел на юношу.
— Я вижу ты казак? Что ты делаешь в этом проклятом богами месте?
— Мы пришли на помощь Шагин-гирею против его брата Джанибек-Гирея.
— Да, я слыхал о том, что между ними вражда, пока меня еще не посадили на цепь.
Внезапно глаза его сузились и он крикнул:
— Берегись!
Секундой позже Серко и сам увидел, что в ворота вбежало пять татар с обнаженными саблями в руках.
— Откуда их черт принес? — мелькнула мысль, в то время как его собственная сабля уже с мягким шорохом покидала ножны.
