Со вздохом облегчения, проводник повис на ветке вниз головой, укутался крыльями, покачался, устраиваясь поудобней, и погрузился в сон.
Неумолчный шум самой большой площади Лутаки совершенно ему не мешал.
Кобольд-меняла, сидевший за складным столиком под полотняным навесом, только вздохнул, с завистью глядя, как располагается на отдых знакомый нетопырь. Ему самому отдыхать было некогда: возле столика топтался клиент: невысокий тощий купец и глубокомысленно изучал курсы валют, написанные мелом на черной доске, прислоненной к столику.
– Тэк, тэк, – бормотал купец, дергая себя за жиденькую бороденку, и поглядывая на кобольда.
По давней традиции, менялами в Лутаке работали только кобольды. На краю площади, возле серой крепостной стены стояли в ряд маленькие столики и за каждым сидели эти неприветливые существа, покрытые рыжей шерстью и отдаленно напоминающие собак, если бы у собак, конечно, имелись длинные крысиные хвосты и рожки. Кобольды, все, как один, питали необъяснимую страсть к красному цвету и щеголяли в лохмотьях таких ярких, что у купцов, пообщавшихся с менялами, еще долго плавали перед глазами алые пятна.
Впрочем, помимо этого, никаких нареканий на работу менял никогда не поступало: память у кобольдов была прямо-таки феноменальной, они назубок помнили курсы всех валют на побережье, в мгновение ока вычисляли в уме сложные проценты, складывали, вычитали и никогда не ошибались. С утра до вечера деньги так и мелькали в их лапах: солидные галеоны Доршаты, пайсы Наргалии, тяжелые флоринты каждого из Пяти Княжеств Дакена, похожие на чешуйки монеты Пустынных королевств. Все это мгновенно исчезало в кожаных мешочках, стоявших возле каждого менялы, а взамен на столе выстраивались ровные столбики лемпиров, и на каждой из монет красовалось изображение корабля, летящего на всех парусах.
– Тэк, тэк, – продолжал бормотать купец, терзая ни в чем не повинную бороду. – А какую комиссию берете? Ого… разорение, чистое разорение! Если я буду платить такую комиссию, то скоро мне сидеть с миской для подаяний возле ворот! Гм… гм…
Он выжидающе покосился на кобольда.
Тот, в свою очередь, тоже покосился на него, но промолчал. Что-то подсказывало меняле, что до разорения почтенному купцу было далеко.
– Послушайте, уважаемый… гм… гм… а поменьше комиссию нельзя?
– Нельзя, – отрезал кобольд, обменявшись многозначительным взглядом с лепреконом, трудившимся по соседству. Лепреконы – маленькие человечки из Волшебного народа, по сравнению с кобольдами, выглядели настоящими франтами: они щеголяли в зеленых камзолах с блестящими пуговицами, полосатых чулках и башмаках с громадными серебряными пряжками. С незапамятных времен лепреконы были хранителями всех кладов, сокрытых в земле, и, конечно же, у них имелись самые достоверные сведения о сокровищах, припрятанных и в окрестностях Лутаки. Главного казначея города это лишало сна и покоя: он не находил себе места при мысли о том, что золото и драгоценности могут храниться еще где-то, кроме государственной казны. Не раз и не два он тонко намекал лепреконам, что в казначействе есть прекрасные надежнейшие сейфы, сработанные гномами, но хранители сокровищ каждый раз делали вид, что намеков не понимают.
В Лутаке лепреконы, как и кобольды, имели дело с деньгами: работали проверяльщиками монет. Городские власти прекрасно понимали, что коль Лутака открыта для всех, то наряду с честными торговцами сюда нет-нет да и заглянут опытные фальшивомонетчики. А среди них попадались настоящие мастера своего дела: подменяли в деньгах золото медью так искусно, что специалисты казначейства – и те иной раз попадали впросак. И только лепреконов, всю свою долгую жизнь имевших дело с золотом, провести было невозможно: они определяли подлинность монеты, едва взяв ее в руки.
Тощий купец повздыхал, помялся и нехотя полез в кошель, висевший на поясе.
– Принимаешь пайсы Наргалии, кобольд? Кстати, как тебя зовут?
– Мое имя Тохта, – тявкнул меняла, блеснув рубиновыми глазками. – Принимаю.
Пачка денег из тончайшей кожи шлепнулась на стол прямо перед его мордой.
– Деньги какой страны нужны? – осведомился кобольд, пересчитывая пайсы с фантастической скоростью.
Купец задумчиво подергал бороденку.
– Давай галеоны Доршаты. Повезу туда паруса, изготовленные в здешних мастерских. Ваши чародеи дерут такие деньги за свои заклинания! Всего и делов-то: пара заклятий в швах, ан, вот уже парус стоит в пять раз дороже обычного! Так и разориться недолго! Сидеть с миской для подаяний возле… тьфу, это я уже говорил.
– Не получится – покачал головой кобольд, выстраивая на столике столбики монет с изображением парусника.
– Что не получится?
– Сидеть возле ворот с миской не получится. У нас в Гильдии нищих народ серьезный, дело поставлено солидно, кого попало не берут, – кобольд посмотрел в сторону ворот, где промышляли попрошайки. – Это ж главная площадь! Посади-ка сюда самоучку – стыда не оберешься! Город только позорить… так что сперва в подмастерья идти придется, делу обучиться.
– Чему ж тут обучаться?
– Всему. Жалобы на судьбу, причитания, рассказы о трудной доле. Не у всех получается. Тут талант нужен! Я и сам не раз видел: придут, бывало, в нищие проситься, а им – от ворот поворот! Способностей нет.
– М-да, – неопределенным тоном сказал купец и почесал в затылке. – Что ж делать-то? Ну, поторгую тогда пока, паруса вот отвезу…
– Это, конечно, проще, чем подаяние просить, – согласно кивнул кобольд, аккуратно пододвигая купцу деньги. – Наши паруса всегда в цене.
– Так-то оно так, – вздохнул купец, пересчитывая галеоны. – Да уж больно дорого… но, к слову сказать, заказ у меня на этот раз удачный: корабельные носовые украшения, тоже заговоренные. Целых пять штук – все в виде единорогов. Может, и окупится поездка. А если нет, придется тогда сидеть с миской для…
Кобольд закатил глаза.
– Слушай, если тебе уж так хочется, могу замолвить словечко, – вполголоса сообщил он. – Пред главой Гильдии нищих. Не бесплатно, само собой, за пару монет. Поговорю с кем надо, может, и возьмут тебя учеником.
Купец проворно убрал деньги в кошель на поясе.
– Погожу пока, – осмотрительно ответил он. – Но буду иметь в виду.
К столику менялы приблизился еще один купец, невысокий и толстенький, туго перехваченный поясом, как бочонок – обручем. В рыжей бороде купца поблескивали вплетенные бусины.
– Берриалба! – обрадовался тощий купец. – Как дела? Что, небось, начнешь сейчас жаловаться на судьбу? Это Берриалба, – пояснил он к кобольду. – Старый мой знакомый из Наргалии. Вот у кого дела год от году идут все лучше и лучше, правда? Но послушать его – слезы на глаза наворачиваются, так все плохо! Вот кого ваша Гильдия нищих с руками оторвет! Да он сейчас сам расскажет, а Берриалба? Рассказывай!
