— Да, это так.
— Я слышал, вы можете починить любые часы, как бы сильно они ни были повреждены.
— Люди остаются довольны моей работой. Может быть, они немного преувеличивают.
— Ну, если вы действительно такой мастер, как рассказывают, у меня для вас есть небольшая работа. Для человека с вашими способностями это будет пара пустяков.
Монсон вытащил из кармана грязный носовой платок, положил его на прилавок и развернул. Внутри оказалась куча шестеренок, пружинок, маленьких металлических обломков, треснутый циферблат и согнутый, весь во вмятинах корпус от часов. Все это было облеплено засохшей грязью, а корпус часов покрывали глубокие царапины. Белл ничего не сказал, и тогда Монсон спросил:
— Что, вам это будет не под силу, да? — и с кротким видом улыбнулся.
— Возможно, и под силу, мистер Монсон, — ответил Белл.
От такого спокойного ответа улыбка стала улетучиваться с лица Монсона, но он тут же взял себя в руки.
— Они выскользнули у меня из рук и выкатились на мостовую. И их втоптала в грязь лошадь, а потом по ним прокатились еще и колеса кареты. Я думал, что починить их невозможно, но для меня эти часы связаны с нежными воспоминаниями, поэтому я и сохранил то, что от них осталось. Потом я стал слышать от всех в нашем городе похвалы в ваш адрес и сказал, что отнесу к вам эти часы. Да и у вас будет возможность показать, на что вы в действительности способны.
По его улыбке можно было понять, что он насмешливо бросает вызов.
— Приходите завтра, в четыре, — сказал Белл, забрав платок с деталями.
— Так скоро, мистер Белл? Ну и быстро же вы работаете.
— Я не растрачиваю время понапрасну — ни свое, ни чужое, — ответил Белл.
Монсон ушел, и, когда он присоединился к приятелям, поджидавшим его снаружи, они смеялись так, что было слышно и внутри лавки. На следующий день в назначенный час в лавку явились все трое. Присутствовали и еще три человека, все хорошо одетые и в бодром расположении духа, — они пришли несколькими минутами раньше. Они присоединились к компании Монсона, когда он поздоровался с часовщиком, положил ладони на одну из стеклянных витрин и наглым тоном сказал:
— Будьте любезны, мои часы, мистер Белл.
— Вот ваши часы, мистер Монсон, — сказал часовщик. Он положил на стекло коробочку и открыл ее. Внутри лежал белый платок без единого пятнышка — и, как свидетельствовала вышитая монограмма, это был платок Монсона. Белл развернул платок, и внутри оказались часы в отличном состоянии. Стрелки показывали четыре часа две минуты.
— Нет-нет, мистер Белл. Вы, должно быть, неправильно меня поняли. Я хочу получить мои собственные часы, а не какие-то другие взамен, — отрицательно мотая головой, ответил Монсон.
— Это и есть ваши часы.
Монсон взял часы и осмотрел их с обеих сторон. Через некоторое время он произнес:
— Возможно, они в корпусе от моих часов… или это тот самый корпус, или чертовски ловко сделанная с него копия… но даже если корпус и от моих часов, то все остальное… — Он положил часы и выразительно покачал головой. — Я не давал вам разрешения заменять механизм, я хотел, чтобы вы их починили, и вы сказали, что сделаете это.
— Я лишь добавил недостающие детали, — сказал Белл. — Я починил ваши часы, мистер Монсон.
— Никто не смог бы починить те часы, — решительно произнес Монсон. — Я же дал вам просто кучу лома.
— Это верно. Тем не менее часы я починил. Вы желаете их получить, мистер Монсон?
— Конечно же. Это ведь мои часы, да? Вы сами это сказали. Только если вы потребуете за ремонт заоблачную цену, то лучше бы вам еще раз об этом подумать. Со мной такие штучки не пройдут.
Белл назвал плату за ремонт. Те, кто пришел с Монсоном, с усмешкой переглянулись. Один из них засмеялся. Непонятно, что именно их позабавило: Монсон, Белл или же вся ситуация, которой они стали свидетелями, — но Монсон, похоже, не разделял их чувств. Он достал из кармана монеты и бросил их на стеклянную витрину. Потом взял часы, развернулся и, не произнося ни слова, вышел на улицу.
На той же неделе двое из тех, что приходили вместе с Монсоном, вновь явились в лавку. Они внимательно и с критическим видом осмотрели выставленный товар и наконец сообщили Беллу, что намерены купить часы для своего номера-клуба в местной гостинице. И что ни на полках, ни в витрине нет точно таких часов, как им хотелось бы, но три экземпляра более-менее могли бы их устроить, если цена окажется приемлемой. Они указали на выбранные часы, а когда Белл назвал цены, посетители раскрыли рты от изумления.
— Что вы хотите сказать такими ценами? — спросил один из них. — Да ни один человек во всем городе не может себе позволить отдать такие деньги за часы!
— Я слышал, что если человек вам нравится, то вы продаете ему часы почти за бесценок. Так чем же мы плохи, что вы столько с нас просите? Или мы выглядим дураками? — сердито спросил второй.
— Цены в моей лавке могут сильно различаться, — сказал Белл. — Вы видели, как немного я взял с вашего друга.
— Ну что же, тогда и с нами нужно обойтись так же, если не хотите накликать беду на свою голову, — сказал второй.
Белл ответил не сразу. Будто не расслышав угрозы в свой адрес или решив ее проигнорировать, он сказал:
— Джентльмены, вы выбрали три самых дорогих экземпляра в лавке. У меня есть другие часы, которые стоят намного меньше.
— Если бы нам нужна была дешевка, то мы пошли бы в простой магазин. Мы готовы заплатить достойную цену за отлично сделанные часы, но одурачить себя не позволим.
— Возможно, я смогу вам показать кое-что еще. Выбранные вами часы слишком хрупкие, а у меня найдутся другие, более подходящие для мужского клуба, — сказал Белл.
Посетители еще немного поспорили, но их смягчили слова Белла, принятые за извинения. Мастер сходил в комнату, где у него был склад, и принес несколько часов в крепких на вид корпусах из меди и полированного красного дерева. Бой у них был звучный и раскатистый, и стоили они до смешного мало. Посетители осмотрели часы и выбрали те, что пришлись им по вкусу. Но даже тогда, когда Белл осторожно упаковывал товар в коробку, один из пришедших тоскливо поглядывал на те часы, которые они присмотрели вначале.
— А мне все равно больше нравятся вон те часы с маленьким акробатом. Не могли бы вы снизить цену? — спросил он.
— Я ставлю цены очень тщательно, джентльмены. Идти на уступки для меня неприемлемо.
— А как действует этот акробат? — спросил другой посетитель. — Вот что мне интересно. Не вижу ни одной проволочки.
— Да я тоже не вижу проволоки. Чтоб мне провалиться, если я понимаю, как двигаются эти маленькие человечки. В чем ваш секрет, Белл?
