Белл улыбнулся, но ничего не сказал.
— Возможно, нам и правда лучше подойдут добрые крепкие часы, как мы купили, а не что-то вот в таком духе. Они любопытны, но долго не продержатся, как только в клубе станет оживленно, — сказал один из пришедших.
Второй рассмеялся и добавил:
— Да и добрые крепкие часы вроде этих могут долго не выдержать. Что скажете, Белл: если эти часы кто-нибудь швырнет о стену, они будут показывать точное время, а?
— Если с этими часами что-то случится, приходите ко мне, — ответил Белл.
Элизабет Саттерленд снова пришла в лавку часовщика весной. Белл стоял у входа, поджидая ее, и, когда карета подъехала поближе, Элизабет махнула ему рукой. В лавку она вошла легким шагом, будто юная девушка, откинула вуаль, осмотрела полки и повернулась к Беллу, сияя улыбкой:
— Я пришла как раз вовремя, мистер Белл: у вас на полках столько новых произведений! — воскликнула она.
— Я надеюсь, часы, которые вы приобрели в прошлом году, работают исправно?
— Они не отстали ни на секунду. И такое удовольствие на них смотреть. Кажется, что всякий раз, когда они бьют, что-то происходит немного иначе. Дети от них в восторге, и мистер Саттерленд просто очарован. Он все время говорит, что собирается к вам заглянуть, чтобы сказать, как радуют его эти часы.
— Буду с нетерпением ждать его визита, миссис Саттерленд.
— Ну, надеюсь, он скоро до вас доберется. Но он в последнее время кажется таким уставшим.
— В наше время приходится много работать, — сказал Белл, сопровождая миссис Саттерленд к прилавку и усаживая на стул.
— Да нет, он не изможден непосильной работой. Похоже, он просто устал. Кажется, что за последние несколько месяцев он стал намного старше, — сказала она, устремив взгляд на верхние полки.
Белл не ответил. Он посмотрел на те часы, которые привлекли ее внимание, снял их с полки и поставил на прилавок. Элизабет наклонилась, рассмотрела их, а потом повернулась к Беллу, улыбаясь, будто в предвкушении:
— Какая милая картина, мистер Белл. Все так спокойно. Не могу себе представить, что я увижу, когда часы будут бить.
Стрелки показывали без двух минут три. Циферблат располагался в золотом куполе, висевшем над лесным пейзажем, в котором тихий пруд окружали ивы. Посредине пруда плыла лодочка размером с детский мизинец. В ней сидела, закинув в воду удочку, фигурка в соломенной шляпе. Кругом царило спокойствие. При первом ударе курантов рыбак вытащил крошечную рыбку, снял ее с крючка и снова забросил удочку; с каждым ударом часов он вытаскивал по рыбешке. Когда на дне лодки, хлопая хвостами, трепыхались уже три рыбы, рыбак поднял их и бросил обратно в воду. По воде разошлись круги, затем она вновь стала безмятежной, а рыбак сел обратно, надвинул шляпу, закрывая глаза от лучей заходящего солнца, закинул удочку и продолжил ловить рыбу.
Миссис Саттерленд захлопала в ладоши, переполненная детским восторгом.
— Это же чудесно, мистер Белл! — воскликнула она.
— Благодарю вас, миссис Саттерленд, — сказал он и вернул часы на полку. — Не желаете ли посмотреть что-нибудь еще?
— Мне они все нравятся, мистер Белл, но я пришла подыскать что-нибудь в подарок на день рождения моей матери.
— Вы хотели бы что-то конкретное?
— Я надеялась, что у вас, возможно, найдутся еще одни часы вроде тех, что я покупала для мужа.
— Увы, это не так. Каждые часы неповторимы, — ответил Белл. — Хотя, дайте подумать… возможно, у меня найдется нечто более подходящее.
Часовщик окинул полки внимательным, неторопливым взглядом, затем осмотрел содержимое шкафа-витрины. Некоторое время он стоял, нахмурившись и прижав палец к губам, потом извинился и ушел в мастерскую. Через несколько минут он вернулся, неся изящную белую вазу, в которой стояло двенадцать нераспустившихся роз.
— И это часы, мистер Белл? — спросила Элизабет.
Он кивнул, указав на небольшой циферблат у основания вазы: стрелки показывали без минуты двенадцать. Белл запустил механизм и поставил часы перед миссис Саттерленд. Часы стали бить, и с каждым ударом распускался один бутон, а воздух наполняло благоухание. Оно чувствовалось все сильнее и сильнее. Элизабет тихо вскрикнула от удивления и восторга.
— Ах, мистер Белл, да это как раз то, что мне нужно! — сказала она, когда распустился последний бутон. — Мама обожает розы! Для нее невозможно найти лучшего подарка, чем этот.
— Я доделал эти часы только вчера, миссис Саттерленд.
— Как раз маме ко дню рождения!
— Как раз вовремя, как оказалось, — ответил Белл.
В конце лета Пол Саттерленд тихо умер у себя дома. Ему было сорок с небольшим, и ничто не говорило о том, что он был болен, однако в последние месяцы жизни он превратился в морщинистого седовласого старика, иссохшего телом и слабого разумом. Вдова искренне скорбела по нему, но многие жители города считали, что освободиться от супруга было для нее большой удачей.
Осенью, в темный и дождливый день, по безлюдным улицам в лавку Белла пришли Монсон и двое его друзей. Они принесли сломанные часы — те самые, которые здесь покупали. Монсон поставил часы на прилавок и шагнул назад, посмеиваясь. Приятели тоже захихикали, когда он указал на разбитый циферблат.
— Один из наших ребят воображает себя безупречно метким, Белл. Сколько времени вам потребуется, чтобы починить эти часы? — спросил он.
Белл взял часы и осмотрел их со всех сторон. Его лицо приняло суровое выражение.
— Так сколько вам нужно времени? Они нам нужны завтра. Вы же быстро работаете, верно? — сказал один из приятелей, с ухмылкой поглядывая на остальных.
— Сложновато для вас, да, Белл? — спросил Монсон. — Если вы не можете их починить, мы купим взамен другие. На этот раз из тех, хитроумных, одну из особых моделей, — добавил он, указав рукой в сторону полок.
— Эти часы не продаются, — сказал Белл.
— Какой же вы бездарный предприниматель, Белл. Вы не хотите продать ваш самый лучший товар, а когда все же решаете это сделать, то просите сумасшедшие деньги.
— А он достаточно зарабатывает на том, что продает богатым дамам. Не так ли, Белл? — спросил один из приятелей Монсона.
— Да, и что это происходит между вами и Лиз Саттерленд? — спросил Монсон. — Поговаривают, она у вас много времени проводит. Вам о ней не стоит и думать, вы слышите меня, Белл?
— Уйдите из лавки, — сказал Белл.
— Уйти? Мы же ваши клиенты, Белл. Вы торгуете, и вам положено обходиться с нами почтительно. Мы хотим посмотреть эти ваши драгоценные часы, все сокровища якобы не для продажи, которые вы тут приберегли, а ваше дело показать нам то, что мы попросим.
