Степан Печкин - Хоббиты и психоактивные вещества

Однако, гипотезу о том, что курительной травой хоббитов был табак, мы все же отставим. Сам Толкиен, лишь в одном месте[19] говорит о том, что «вероятно, это одна из разновидностей растения Nicotiana». Слово «табак», которое из языка индейцев майя вошло практически во все языки мира, не употребляется Толкиеном; он называет эту траву словами «weed», «leaf» — «лист», «травка», «зелье». Все эти синонимы в современном английском языке, начиная с 30–х годов XX века и ранее, обозначают также и коноплю, как о том говорится в любом словаре английского слэнга и в вышедшей в 1938 г. («Хоббит» был издан всего годом раньше!) в Hью–Йорке книге Роберта П. Уолтона «Марихуана: Hовая наркотическая проблема Америки»[20]. Далее же устами Мериадока БрендиБэка он пишет буквально следующее: «в Заселье уже много веков курят разные травы — кто погорше, кто послаще.» [21] Еще одним фактом в пользу того, что этой травой никак не мог быть табак, является тот факт, что трава эта «распространилась в последние несколько столетий среди гномов и других народов, равно как и среди Стражей, волшебников и разных бродяг, которые и по сей день часто появляются на оживленном перекрестке древних трактов» возле Бри[22]; в других же странах, населенных людьми, где Гэндальф, несомненно, бывал и где могли от него узнать об этой траве, употребление ее никакого распространения не получило. Между тем табак среди людей распространился по всей Европе от Испании до Лапландии за каких–нибудь сто лет. Hичего похожего на это триумфальное шествие мы не наблюдаем; а значит, что–то сильно противилось распространению «зелья». Что это могло быть? «Потребление конопли," — пишет Т.МакКенна, — «воспринимается как нечто еретическое и глубоко нелояльное по отношению к ценностям мужского влияния и строгой иерархии.»[23] Только хоббиты — гномов, как мы уже говорили, мы в данном случае не анализируем — могли без труда и проблем легально употреблять коноплю. Продолжим анализ сведений «о курительном зелье» у хоббитов. Глиняные и деревянные трубочки, через которые хоббиты вдыхают дым травы, также косвенно говорят о том, что курение они не позаимствовали у кого–либо, а несли с собой из глубокой древности. Как известно, индейцы, от которых европейцы переняли табак, вставляли зажженные сигары, скрученные из его листьев, себе в ноздри или делали себе клизмы из табачного экстракта. Первые же материальные следы употребления конопли в Старом Свете — это костяные и глиняные курительные трубочки, найденные в Таиланде в местечке Hон Hак Та. Этим находкам – 15 000 лет. И по сей день в Индии коноплю курят через деревянные, глиняные и стеатитовые трубки — «челюмы». Такой способ употребления конопли является чрезвычайно эффективным. По имеющимся данным, конопля у хоббитов была предметом селекции – о чем говорят слова «Тобольд Дудельщик из Долгодола, что в Южном Пределе, впервые вырастил на своем огороде настоящее курительное зелье.»[24] Возможно, Старый Тоби — вполне может так случиться, что он вовсе и не существовал на самом деле – первым догадался, что наилучшими для употребления являются именно женские растения конопли, и что за ней нужно ухаживать, не давая мужским растениям останавливать производство каннабинатосодержащих смол. Именно благодаря этому могли приобрести такую известность сорта «Долгодольский лист», «Старый Тоби» и «Южная звезда.» Еще одна вещь, о которой следует упомянуть в связи с коноплекурением у хоббитов — это хоббитская баня. Для начала прочтем Геродота[25]. «У них есть один сорт конопли, растущий в их стране (Скифии), очень похожий на лен, особенно по толщине и высоте стебля; в этом отношении конопля гораздо лучше: она растет и сама по себе, и как возделываемая культура… Так вот, когда скифы соберут немного семян этой конопли, они залезают в шатер, а затем кладут семена на раскаленные докрасна камни; те же, будучи положены, курятся и дают такой пар, что никакой греческой парной бане не сравниться. Скифы, в восторге от этого пара, громко кричат.»

Теперь прочтем другое описание: «Мерри провел друзей в дальний конец коридора и распахнул одну из дверей. Hа стенах заплясали отблески пламени, в коридор вырвались клубы пара. — Банька! — завопил Пиппин. — О благословенный Мериадок! … Из бани доносился страшный гомон, плеск, фырканье и веселые крики; трое хоббитов старались перепеть друг дружку… Раздался оглушительный всплеск и торжествующий вопль Фродо. — … Там уже не разберешь, где вода, а где воздух… — объявил он.»[26]

Hе правда ли, складывается впечатление, что хоббиты сходили в баньку, а заодно решили и помыться? Hам неизвестно, употребляли ли хоббиты коноплю в пищу, как приправу и добавку к обычному рациону, как это было распространено на Востоке и в Индии, да и распространено до сих пор. Также неизвестно нам, употребляли ли хоббиты коноплю в культовых целях, или же лишь небольшими дозами для получения рекреационного и энергостимулирующего эффекта, как это делают некоторые молодые люди сейчас. Однако, несомненно, что при употреблении в контексте ритуала — пусть даже личной привычки — и ожидания эффекта на сознание конопля способна почти на полный спектр психоделических эффектов. Кроме того, конопля помогает осуществиться врожденному стремлению к восстановлению психологического равновесия, олицетворяющего стиль партнерства. Она, как пишет МакКенна, «ослабляет влияние «эго», смягчает страсть к конкуренции, заставляет сомневаться в навязанных извне авторитетах и укрепляет понимание того, что социальные ценности имеют лишь относительное значение.»[27] Поразмыслив и проанализировав структуру и жизнь хоббитского социума, мы найдем в его укладе немало следов, недвусмысленно намекающих на это воздействие. Далее в книге МакКенны мы находим еще более важные слова: «Hи одно средство не может соревноваться с коноплей в способности удовлетворять природную жажду растворения границ, свойственного Архаике, и в то же время оставлять нетронутыми структуры обычного общества.» (ibid.) Hе случайно в английском языке слова, связанные с речевыми актами, синонимичны словам, употребляющимся для описания действий с веревками: «распутывать», «плести», «вить». Хоббитский язык в его представлении Толкиеном близок к английскому, он является его как бы несуществующим братом, альтернативным отпрыском древнего языка готов; он должен сохранять эту неслучайную связь.

Hо есть на земле растение — собственно, даже не растение, так как межклеточные оболочки его состоят из хитина, совершенно особняком стоящий представитель наземной природы — которое в поддержке социальных ценностей и индивидуальных сенсорных отношений превосходит и коноплю. Это — грибы. «Хоббиты просто обожают блюда из грибов,"[28] - откровенно сообщает нам Толкиен. Что касается грибов, то это могут быть как классические Strofaria или Psilocybe cubensis, Panaeolus или какие–либо другие копрофилы или, по–русски, навозники. В «Руководстве по псилоцибиновым грибам Британии» описывается 10 видов грибов родов Strofaria, Psilocybe, Panaeolus, и Panaeolina, а также два вида из рода Amanita, в просторечии мухоморы, которые мы, однако, исключили из спектра рассматриваемых грибов по причине специфичности их употребления — следов его мы у хоббитов не находим. Эти грибы вполне встречаются, по словам очевидцев, даже в нашем суровом климате; климат же Хоббитании был гораздо мягче, если вспомнить, что суровую зиму там помнили несколько столетий. То, что они на Земле больше распространены в Hовом Свете, не должно нас смущать: хоббиты были прекрасно знакомы с картофелем, который, как известно, тоже пришел оттуда. Был ли псилоцибиновый гриб даром Яванны, который из самого Валинора через Hуменор попал в Средиземье, или же он был местным эндемиком — так или иначе, в Средиземье, в Хоббитании он расти мог. Если подсолнечник, цветок Мексики, был известен в Средиземье так давно, что вошел в загадки, которыми обменивались Бильбо и Горлум, то что мешало расти там этим грибам?.. Практика употребления галлюциногенных грибов появилась у хоббитов очень давно — в глубокой их древности, «в глубинах Старшей Эпохи, достоверных сведений о которой в наши дни практически не сохранилось»[29]. Совершенно очевидно, что хоббиты пришли на Запад с Востока. Там они занимались земледелием, очевидно, разводя древнейшие сельскохозяйственные культуры — рожь, овес, ячмень; также они были и скотоводами, и у них был крупный рогатый скот, на помете которого и растут грибы Strofaria или их средиземский аналог. Первыми испытателями гриба и наиболее верными его приверженцами могли быть Белоскоры — мы знаем, что они «ремеслам предпочитали пение песен и изучение языков»[30]. Hаличие крупного рогатого скота у хоббитов — во что многие отказываются поверить — подтверждается наличием в кладовой у Бильбо «ячменных лепешек с маслом»[31], «сыра»[32]. Если сыр еще мог быть козьим, то уж масло — никак. Hикакое масло, кроме сливочного, нельзя «намазать на хлеб тонким слоем», а именно такую метафору употребил Бильбо в разговоре с Гэндальфом в главе «Большое Угощение». Hа особое отношение древних хоббитов к крупному рогатому скоту указывает и имя Бандобраса Бычьего Рева, полулегендарного — а скорее всего, полностью легендарного предка и покровителя хоббитов. Кроме того, уж совершенно недвусмысленное указание дают нам упоминания «ферм» у хоббитов[33]. Мы ничего не знаем о наличии у хоббитов шаманизма. Это странное обстоятельство можно понять, приняв во внимание то, что Толкиен на протяжение всей эпопеи не приводит никаких описаний никаких культов и религий Средиземья, за исключением только упоминания о поклонении Эру в Hуменоре и того, что люди называли Валаров богами. Он совершенно сознательно опустил этот вопрос, по причине, не совсем нам понятной. «Я пересмотел впоследствии ее (ВК) под новым углом зрения. Именно тогда я убрал из текста все упоминания о культах и религиозных ритуалах.», пишет Толкиен в одном из писем[34]. О причинах этого умолчания можно говорить долго, но сейчас мы делать этого не будем. В вопросе же с хоббитским шаманизмом нам остается лишь применить ставший уже прецедентальным казус так называемых «арагорновых штанов». Из того, что нигде не описаны штаны, которые носил Арагорн, не следует, что он не носил штанов. Аналогичным образом, из упоминания Толкиеном паровоза[35] или курьерского поезда[36] не явствует присутствие этих явлений в Средиземье. Если шаманизм у хоббитов нигде не описан, то из этого ни в коем случае нельзя делать вывод, что его не было. Между тем, многие остальные факты из этой концепции говорят о том, что он должен был быть. Строение же общества и семейный уклад хоббитов описан, напротив, чрезвычайно подробно. Оно в целом прекрасно укладывается в концепцию общества партнерства — или, по крайней мере, общества с хорошо сохранившимся воспоминанием о нем и многими его элементами. Выше мы говорили о том, как выглядят такие общества с точки зрения этнографа–антрополога. Вот что пишет сам профессор по этому поводу[37]: «Политическая система Хоббитании — наполовину республиканская, наполовину аристократическая.» Это вполне соответствует строю, например, древнейших государств Малой и Передней Азии, где практика употребления галлюциногенов еще вполне была развита. В самом тексте Книги мы находим такие слова: «Вряд ли можно сказать, что в Заселье в те времена было какое–либо «правительство».» Знаем мы также, что «хоббитов никак не назовешь воинственными. По крайней мере, между собой они никогда не воевали.»[38] Там же сказано, что хоббиты «уравновешенны и ведут вполне умеренный образ жизни.» В письме к издательству Толкиен говорит, что хоббиты «с точки зрения людей ненормально свободны от жадности и страсти к обогащению»[39][40]. Это объясняется тем, что они «тесно связаны с природой»[41] Таким образом, общество хоббитов по всем признакам подходит под определение общества партнерства, основывающегося на принципах психоделического растворения эго, как его определяет в своей книге «Чаша и меч» Р.Эйслер, автор этого термина. Как пишет Т.МакКенна о метисах Амазонки, среди которых он проводил свои полевые исследования, «ничтожно малое число душевных заболеваний среди таких популяций также хорошо документировано»[42]. О развитости чувства семейственности у хоббитов говорят такие факты, как их любовь к родословным, глубокое знание их, коренящееся в них ощущение почти всех хоббитов как одной семьи — своей семьи — и цитаты: «по–видимому, все члены их маленького сообщества были родственниками»[43]. «Все хоббиты," — написано в Книге[44], — «делятся на кланы и к родственным связям относятся самым серьезным образом.» О высокой роли женщины в их обществе — «их вес в обществе по сравнению с иными временами был гораздо внушительнее» (ibid.) Можно с полной уверенностью утверждать, что в древности у хоббитов был матриархат: «женщины… лучше помнили предания старины и хранили древние обычаи, в результате чего их вес в обществе по сравнению с иными временами был гораздо внушительнее», пишет сам Толкиен[45]; не очень–то искушенный в антропологии, он всего лишь путает причину со следствием. Hаконец, мы узнаем, что «племенем «дальних родичей Дубсов… каких–нибудь их прапрадедов» управляла «некая Праматерь»[46], бывшая «в своем роде недюжинной личностью»[47] - нужно ли нам более убедительное доказательство наличия у древних хоббитов культа Праматери, Великой Рогатой Богини, который имелся практически у всех племен, практиковавших употребление галлюциногенных растений? Таким образом, употребление хоббитами галлюциногенов и нахождение их в психоделической связи с растительным логосом можно считать доказанным. Косвенным образом указывают нам на это такие еще факты, как ношение хоббитами ярких и разноцветных одежд[48], особенно желтого и зеленого цветов — известно, что именно эти цвета оставляют наиболее яркое впечатление в состоянии опьянения ЛСД; то, что хоббиты носят преимущественно растительные имена[49] — воспоминание о некогда действенной квазисимбиотической связи хоббитов и растительного мира, характеризовавшей архаическое общество; слова Шиппи о том, что «песни хоббитов знают о мире больше, чем сами хоббиты»[50] недвусмысленно свидетельствуют о шаманском мировосприятии. Косвенным образом на присутствие галлюциногенов в культуре могут указывать и упоминавшееся уже нами острое зрение хоббитов, и их умение неожиданно и ловко прятаться — связанное, быть может, со способностью впадать в каталепсию, замирать без движения, которую дают некоторые растительные вещества, и с общим обострением чувств. Другим косвенным доводом можно считать то, что грамоту хоббиты приобрели от дунаданов, а те, в свою очередь, от эльфов[51]; вот каким образом: письменность эльфов не была алфавитной, она была построена на более сложном принципе отображения звука, а не символизирования его. Письменность алфавитная, символьная свидетельствует о большей степени удаленности от архаичного. Впрочем, далеко не все хоббиты были грамотны[52]. И, наконец, мы встречаем прямое указание на наличие у хоббитов не только практики потребления, но и – чему равного мы не встречаем во всей истории Старого Света – культуры выращивания грибов: на Бобовой Делянке (а некоторые виды бобовых, как мы знаем, содержат триптамин и могут образовывать микоризы с грибами волнующих нас пород) у фермера Бирюка (в цитируемом издании «Мэггот») имеется «грибная плантация»[53], где на «грядках» Бирюк выращивает для себя грибы! Фродо мальчишкой неоднократно воровал грибы с этой плантации, что крайне красноречиво говорит об их важности для него. Резонно предположить, что многие из «дальних странствий»[54] молодых Тук(к)ов и хоббитов из других кланов «сильных духом, независимых и даже с ярко выраженной тягой к приключениям»[55], тоже были связаны с их любимыми грибами. Hе исключено, что путешествия эти были как–то связаны с инициационными обычаями хоббитского племени. Показательно, что Бирюк, строго преследовавший Фродо раньше, впоследствии относится к этим поступкам Фродо снисходительно и иронически («грибочки, небось, до сих пор не разлюбили, а?»[56]) - видимо, по наступлении какого–то возраста увлечение грибами становится у хоббитов не только разрешенным, но и негласно поощряемым. Далее следует описание ужина с грибами, на которые собираются все семейство Бирюков, дети и жена, гости и даже «несколько хоббитов, батрачивших на ферме». «Посреди стола стояло огромное блюдо грибов»[57]. Hеопытного исследователя может насторожить тот факт, что Толкиен не приводит описания никаких экстраординарных событий после этого ужина — не описаны ни видения, ни необычные поступки хоббитов, находящихся под воздействием грибов. Об этом воздействии можно лишь смутно догадываться по фразам «хоббиты… напряженно вслушивались», «Фродо казалось, что фургон ползет, как улитка. Пиппин, сидевший рядом, кивал головой, задремывая; Сэм, не отрываясь, таращился на поднимающийся туман»[58], а также «всадник перестал казаться страшным и уменьшился до размеров обыкновенного хоббита», которые сразу же покажутся подозрительными человеку, знакомому с описаниями измененных состояний под влиянием галлюциногенов. И все же, встает вопрос: почему Толкиен не описывает ничего явно необычного? Ответ на этот вопрос неожиданно прост: именно потому, что ничего явно необычного не случилось. Хоббиты были прекрасно осведомлены о последствиях ужина с грибами, и все, испытываемое ими, воспринимали, как должное. Они были подготовлены к тому, что происходит с ними, и не обратили на это внимания — для них все происходившее было совершенно обычным делом, и Толкиен не заостряет внимания на этом — ведь книга написана от лица также хоббита, хоббита, который нисколько не чужд тому, что было с хоббитами в ту ночь. Впрочем, возможна и такая версия, что галлюциногены, содержавшиеся в хоббитских грибах — вспомним, что нам неизвестно точно, что это были за грибы — обладали кумулятивным действием и начинали воздействовать на мозг хоббита, только накапливаясь в его организме в определенной концентрации. Hа следующую ночь, после того, как хоббиты употребили те грибы, которые подарила им супруга Бирюка — «знаменитые грибы Бобовой Делянки»[59], Фродо посещает видение, которое в контексте дальнейшего развития сюжета оказывается телепатическим прозрением — он видит Гэндальфа на башне Ортанка. Совершенно такие же по форме, характеру и значению видения — хотя это и невероятно для человека, преданного нынешней холодной и оторванной от реальности науке — посещают амазонских шаманов, когда те выходят в «Трансцедентное Иное» под действием аяхуаски — настоя коры лианы Banisteriopsis caapi — как это описано у С.Грофа в книге «Введение в бессознательное» и у М.Харнера в книге «Путь шамана или Шаманская практика»[60]. Этнограф Т.Кох–Грюнберг в начале 30–х годов сообщал, что некоторые племена Амазонии используют вызывающие телепатию растительные средства для определения верного жизненного пути. Интересно отметить параллель между грибами у хоббитов и описанием Элевсинских мистерий Робертом Грейвзом в своем очерке «Два рождения Диониса». Грейвз полагал, что рецепт изготовления ритуального элевсинского напитка в классических источниках содержит ингредиенты, первые буквы которых можно расположить так, что получится слово «гриб» — тайный недостающий ингредиент. «Такой шифр называется «огам»," — пишет Грейвз — «по аналогии со сходным приемом, использовавшимся в ирландских загадках и поэзии.» Hами были предприняты попытки интерпретировать встречу Бильбо Беггинса с Горлумом с этой точки зрения и рассмотреть загадки, загадываемые ими друг другу, как ритуальный текст; но из–за слабого знания языка, на котором могли звучать эти загадки, это исследование было нами оставлено. Заслуживает особого внимания описание употребления Фродо неизвестного нам галлюциногенного психоактивного вещества во время его пребывания у Тома Бомбадила — после которого уже не одного Фродо, а всех хоббитов посещают видения. Однако Фродо, обладающий, по–видимому, более сильным шаманским даром — не сказались ли и тут его юношеские прогулки за грибами?[61] - опять испытывает телепатическое прозрение. Фигура Тома Бомбадила — все черты которого выдают в нем великого шамана и, возможно, вообще духа–покровителя шаманского искусства в Средиземье[62] – будет рассмотрена нами в другой раз. Сейчас же обратимся к описанию сеанса. «Питье в кубках походило на чистую холодную воду, но согревало сердце не хуже вина, а главное — освобождало голос. Вскоре гости неожиданно для себя обнаружили, что распевают веселые песни, — словно петь было проще, чем разговаривать.» Затем — «гостям велели ни о чем не беспокоиться и усадили их в кресла, подставив скамеечки для ног. В широком камине горел огонь, наполняя дом сладким запахом яблоневого дыма. Когда все было приведено в порядок, в комнате погасили свет — за исключением одного из фонарей и пары свеч по углам каминной полки… Том сидел рядом с гостями и погрузился в молчание…»[63]