— Наша дивизия нужна у Риги, Пауль, там решается ход войны для нашей группы армий «Север». Если большевики зацепятся за северный берег реки, придут в себя, то сбить их будет чрезвычайно трудно — вспомните прошлую войну. А далее восполнят потери, перебросят резервы — учтите, что у них населения вдвое больше, а британцы им начнут помогать. И мы втянемся в тяжелые позиционные бои на изнурение. Да и продвижение наших армий на западном направлении будет скованно из-за постоянной угрозы нанесения контрудара с севера по растянувшимся флангам…
От страшного взрыва генерала отбросило в сторону, Пауль упал на него сверху, успев заметить, как вспух от чудовищного взрыва добротный дом, выбранный под штаб. А затем прежде тихий поселок превратился в апокалипсис — множество домов взорвалось одновременно, отчаянные крики раненых и заживо сгорающих людей неслись отовсюду. И тут же заговорила прежде молчавшая русская артиллерия — ее огонь можно было назвать ураганным. Полковнику Гуррану пришлось не раз переживать подобное в прошлую войну на Западном фронте, когда англичане и французы не жалели снарядов, чтобы снести германские позиции.
— А вот снарядов у них много, — прижимаясь к земле, опытным слухом определил количество и мощность взрывов полковник — орудия калибра от 122-х до 152-х мм работали на максимальной скорострельности. — И орудий хватает — не менее двух десятков…
Глава 3
29–30 июня 1941 года
Илуксте
Командир 56-го моторизованного корпуса
генерал инфантерии Манштейн
— Завтра начнем переправу — нужно захватить плацдарм, а в следующую ночь можно устроить понтонный мост и начать переброску танков.
Генерал Манштейн внимательно посмотрел на противоположную сторону реки. Русские там уже не суетились, а попрятались — пулеметный огонь кого угодно заставит улечься на землю добровольно, или неразумного или чересчур отважного солдата уже закопают в землю другие.
И так будет всегда! Война сама отбраковывает людей — на тех, кто достойный продолжать род человеческий, или от кого уже не стоит ожидать потомства!
Потеря двинских мостов, к которым так стремились танки его корпуса, не обескуражила Манштейна — не стоит надеяться на счастливые для себя случайности. Так что он моментально решил искать место для переправы, а так как генерал хорошо знал эти места еще по прошлой войне, в свою бытность лейтенантом армии кайзера, то выбор пал на Илукст. За этот городок четверть века тому назад долгое время шли яростные бои — русские нехотя отступили, но к Двинску немцы дошли на пределе своих сил и встали там как вкопанные. Одно время шла минная война в этом болотистом краю, но и та измотала враждующие стороны, и фронт, с молчаливого согласия враждующих сторон, тут замер до весны 1918 года.
Наступать восточнее Динабурга было бессмысленно — на Краславу выходило всего две дороги, что шли через топи, огибая озера и болотистые леса. Лезть в узкие дефиле, созданные самой природой, с танками и автомашинами, сродни безумию. Тем более, туда отступали потрепанные на границе стрелковые дивизии большевиков, которые сохранили часть своей артиллерии — бои могли надолго затянуться. К тому же взятие Краславы не сулило каких-либо внятных перспектив.
Тупик!
Зато западнее, на участке Динабург — Якобштадт, форсирование Двины выводило войска к Резекне — к перекрестку сразу же нескольких важных направлений, главным из которых было псковское. Переправа хотя бы одного из двух моторизованных корпусов, действовавших на этом направлении, делало оборону Риги для большевиков абсолютно бесперспективным занятием, так как в любой момент самая западная группировка их войск могла быть легко отсечена, окружена и пленена.
И таким пунктом был выбран знакомый городок Илукст, или Илуксте, как называли его латыши, переиначивая исконные германские названия. Тут было два удобных места для наведения переправы — прямо на северо-восток до станции Ваболе на важнейшей рокадной дороге Полоцк — Рига. И севернее по реке на десять километров — почти напротив станции Нацгале. Форсирование облегчалось наличием нескольких островов, ведь рукава реки более узкие, а ширина участка не позволит русским стянуть все силы, а заставит их распределять батальоны, вытягивать их тонкой линией.
Не будь реки, он бы давно нанес удар, прорвал фронт и вышел на дорогу к Резекне, а оттуда на Остров и Псков, отсекая вражескую группировку в Динабурге. Но наличие этой водной преграды резко сужало возможность для маневра. И при этом любое промедление было категорически недопустимо — если русские успеют создать непрерывный фронт, да еще быстро восстановят оборонительные позиции оставшиеся с прошлой войны, то для форсирования реки нужно будет привлечь внушительные силы инфантерии и артиллерии. Да и бои за плацдарм надолго могут затянуться, и не факт, что они закончится прорывом. А это уже будет не победный блицкриг, а позиционная «мясорубка», страшный кошмар прошлой мировой бойни, которого надо избежать во чтобы то не стало.
Инструмент для этого в вермахте имеется, и проверенный!
В 56-м моторизованном корпусе сейчас были 8-я танковая и 3-я моторизованная дивизии. Если последняя представляла собой ослабленную на один полк инфантерии пехотную дивизию (всего 14 тысяч личного состава), но полностью моторизованную и способную рывком преодолеть огромное расстояние, то панцер-дивизия служила главным инструментом блицкрига, которым нужно было уметь пользоваться. Сама ее структура была заточена на нанесение смертельных ударов по любому противнику в ходе стремительно менявшихся ситуаций, коллизии с которыми происходили в ходе наступления. Да и численность соединения была внушительной — более 16-ти тысяч солдат и офицеров.
Основной ударной силой был танковый полк трех батальонного состава, примерно по семь десятков танков, состоящий из роты средних и двух рот легких танков. В первой было десять средних Pz-IV, вооруженных короткоствольным 75 мм орудием, короткий ствол которого немецкие танкисты пренебрежительно называли «окурком», и пять Pz-II, вооруженных крайне несерьезной 20 мм пушкой. Роты легких танков были укомплектованы произведенным на чешских заводах Pz-38(t), три взвода по пять машин, вооруженных 37 мм пушкой, плюс два танка у командования роты. Четвертым взводом были те же пять «двоек». Имелись также командирские машины с пулеметным вооружением, но мощными радиостанциями, своего рода подвижные пункты управления, и некоторое количество легких танков в резерве для восполнения убыли — всего 212 бронированных машин на начало кампании, и сейчас на два десятка меньше.
В мотопехотную бригаду входило два полка по паре батальонов в каждом и ротой артиллерии из двух 150 мм пехотных мортир и четырех 75 мм пушек. Одна из рот батальона передвигалась не на грузовиках, а на полугусеничных бронетранспортерах, что позволяло пехотинцам сопровождать рвущиеся вперед танки через заградительный огонь вражеской артиллерии. Обычно дивизия Бранденбергена действовала двумя боевыми группами, по сути, бригадами — в каждой по мотопехотному полку с приданным танковым батальоном, а то и двумя — если наносился сильный удар.
Позиции вражеских войск, и особенно противотанковой артиллерии, сносились мощью артиллерийского полка. Первый дивизион имел 8-150 мм гаубиц и 4-105 мм пушки, последние с успехом боролись против новейших советских танков с противоснарядным бронированием, которые были замечены на фронте в боях под литовским городком Расейняем. И два дивизиона 105 мм гаубиц, по 12 орудий в каждом. Такая серьезная артиллерийская поддержка напрочь сносила занявшую позицию русскую пехоту вместе с противотанковыми пушками, и лишь затем атаковали боевые группы. Однако, если на поле боя появлялись многочисленные русские легкие танки, в бой с ними старались не вступать. Вперед выдвигался противотанковый батальон из трех рот, в каждой по 12–37 мм пушек, которые буксировали быстроходные колесные тягачи. Именно эти роты жгли десятками русские «виккерсы» и «кристи», тонкая броня которых пробивалась с километра. А вот более толстая лобовая броня немецких и чешских танков советскими «сорокапятками» зачастую не бралась. Русские средства ПТО могли поразить танк только с более близкой дистанции, а тут надо иметь крепкие нервы.
