След простыл.
Феррик и Джошуа решили остановиться и перекусить в "Пьяной Русалке", при этом благополучно умудрились забыть про Золотую Синицу, что находилось неподалёку. Публика в Русалке была грубая и не всегда дружелюбная, но вот этим двоим постоянные посетители Русалки были не страшны. Джошуа просто глянул на ближайших к нему подозрительных личностей, и те стали аккуратно обходить бронированного паладина, непонятно зачем забредшего в Русалку, стороной.
Джошуа заказал себе простой обед, Феррик сумел найти в Русалке какой-то безалкогольный сок. Похоже, он единственный, кто спросил про него за последний месяц. Сок оказался кисловат, а Джошуа уплетал мутную бурду, отдалённо напоминавшую картофельное пюре.
— Непонятно. — задумчиво сказал Феррик. — мы что-то упустили. О пропаже каравана должны знать, сообщить, и тяжеловооружённый караван просто так не пропадает. Кто-то должен был его искать.
— Окрестности небезопасны — с набитым ртом отвечал ему Джошуа. — иногда караваны пропадают. — и слегка погрустнел.
— Именно поэтому мы проводим патрули. — продолжил он. — Но патрулей никогда не бывает слишком много.
— Интересно, куда караван направлялся, мы кого-то забыли расспросить. — сказал Феррик, допивая кислый сок. Джошуа же вдруг внимательно прислушался.
В Русалке выступал бард, он же менестрель. Не какой-то конкретный менестрель, а приходящий, и менялись менестрели регулярно, часто после неудачных столкновений с местной публикой. Вот и в этот раз Менестрель пришёл новый, никому не известный, и пел он что-то очень заунывное.
Музыка зачаровывала, обволакивала, убаюкивала, успокаивала, а затем пропитывала всё печалью. Странная мелодия, не совсем рифмующиеся слова лились по Пьяной Русалке, и мир как будто становился блеклым. Менестрель пел:
Путник, ты, что от жизни устал, Что в пути в своём заплутал, Заблудился в дороге и не поймал, Ускользающую птицу счастья
Ты, неизбранный, тот что на долгом пути, Не достиг ни богатства, ни силы, ни славы И в забытом давно подземелье, нашёл Лишь сундук от сокровищ, пустой
Странник! Брось свой путь в никуда, Что бежит бесконечной дорогой, Где бредут под печальной луною, бесцельно Сотни таких же как ты
Вынь свой меч или лук или нож, Брось друзей, и врагов и любовниц Покинь город ты свой или дом, и отправсья туда, Где лежат за завесой тумана, Поля мертвецов
Музыка зовёт за собой и зачаровывает. Перед глазами встал тот самый заблудившийся странник. Вот он медленно бредёт под лунным небом. Долгая дорога тянется перед ним, к горизонту, без конца, без цели, сверкая под чернотой неба. По краям её нет ничего, лишь. И вот он останавливается, смотрит, вперёд, назад, сходит с пути, и идёт через тьму.
Песнь зовёт его, в далёкие, далёкие края, в поля вечного тумана, где под редким дождём ходят легионы живых мертвецов. Вот появляется он в тумане, и вдали, мерцает чёрная тень. Манит его, обещая всё то, чего он всегда хотел.
Но не только он пришёл сюда. Из тумана выходят фигуры других людей. Жалкие, уставшие, такие же, как он. "Сотни таких же, как ты", поёт менестрель. И странники понимают. Что тень дарует желание лишь достойным. И люди тянутся за оружием, выхватывают её, и сражаются. В тумане звенит металл, и песнь поёт, про сражение, с "сотней таких же, как ты"
Он побеждает. Остаётся стоять в тумане, с окровавленным обломком оружия, тяжело дышит. И перед ним появляется Тень. Смотрит на него. И дарует то, чего он всегда хотел. И уходит
Странник падает. И остаётся лежать, бездыханный, на земле. Вместе "с сотней таких же, как ты"
Музыка нарастала, обволакивала, и давила ощущением безнадёжности, бессмысленности жизни. Таверна замолчала, и лишь лилась тягучая мелодия отчаяния. В углу кто-то зарыдал. Это был здоровенный детина. Хотелось бросить всё, и уйти, уйти в те самые поля мертвецов и встретить там тень, в последнем бессмысленном рывке…
Первым очнулся Джошуа. Паладин нечеловечески зарычал, перевернул стол, вскочил со своего места в ярости, выхватил меч, что немедленно полыхнул белым пламенем, выкрикнул какие-то слова, после чего от него разбежался свет и люди очнулись. Джошуа же орал, совсем не по-рыцарски:
— Убью! Где этот мерзавец! — и озирался по сторонам с мечом наголо. Люди очнулись от наваждения, увидели взбесившегося паладина, аккуратно встали в кружок, с оружием наготове.
К Паладину аккуратно подошёл владелец таверны. Лысый мужичок, в качестве оружия избравший вилку, а в качестве защиты — крышку от кастрюли. К чести крышки, выглядела она очень прочной.
— Уважаемый… сэр рыцарь. — аккуратно сказал мужичок. — я не думаю, что наш повар настолько плох, чтобы его убивать из-за пюре…
— Певец! Где этот проклятый певец! — рычал Джошуа.
Бард исчез. Бесследно. Никто не помнил, как он выглядел. Джошуа снова зарычал, но уже с раздражением, и засунул меч в ножны. В таверне вздохнули. Джошуа же повернулся к хозяину таверны.
— Сколько я должен? — обратился он к мужичку-хозяину. Тот деловито глянул на перевернутый стол.
— Вы… ничего не успели сломать. Меня устроит. — и назвал небольшую сумму. Действительно небольшую. Джошуа поморщился и кинул хозяину несколько монет. И сказал:
— Сообщите в Белую Розу, если вспомните, как выглядел певец.
Он направился наружу и махнул Феррику. Тот пошёл следом, и только на улице спросил:
— Что произошло?
— Певец отчания. Плакалщик. Чтоб его волки сожрали… — с откровенной ненавистью сказал Джошуа, и с грустью добавил — Проклятье. Я думал, что он ушёл.
Феррик покопался в памяти, и в куче знаний о растениях и ягодах, нашёл нужное. Менестрель, сеющий скорбь, отчаяние, боль об утрате. В принципе, они не должны быть очень опасными, но магическая песнь подействовала даже на Феррика. Значит, либо менестрелю повезло, либо же он был очень силён.
— Эта песня мне кое о чём напомнила. — сказал Феррик. — Мёртвые Земли. Ведь именно туда мог и направляться караван.
Джошуа хлопал глазами.
— И на пути к полям есть башни стражи. И стражников там мы не расспрашивали.
Туда они и направились.
***
У северной сторожевой башни, что стояла рядом с идущей в Мёртвые Земли дорогой, что-то происходило.
Один из стражников сидел на земле, и держался за ногу. Его ботинок был прожжён насквозь и стоял рядом на земле. От него шёл дымок. Рядом с ним на земле лежала кучка металла, что когда-то была каким-то механизмом. Из неё торчали металлические лапки, которые иногда дёргались. Стоявший рядом стражник с алебардой явно готовился эту штуку припечатать, если она дёрнется слишком сильно.
А ещё рядом суетились гномы. Штук шесть. В оранжевых с пурпуром одежды, молодые, они жизнерадостно заворачивали обломки в какую-то тряпку, и похоже, собирались грузить механическое существо на телегу и куда-то тащить.
— Что здесь происходит? — поинтересовался Феррик.
Стражник хмуро взглянул на не вызывающего особого уважения фигуру Феррика, и переключился на Джошуа. Тут его лицо просветлело, и он с уважением кивнул. Отдавать четь не требовалось — стража Белой Розе не подчинялась.
— Странствующий Рыцарь Белой Розы, Джошуа Чистое Сердце. — представился Джошуа. — не расскажите ли, что происходит?
— Вот это вот выползло, прожгло ботинок, Сэр Рыцарь. — подал голос стражник с земли. Он держался за ногу.
Джошуа внимательно посмотрел на него, положил руку сидящему на земле стражнику на плечо. Тот не противился. Рука вспыхнула ненадолго слабым светом, и нога у него перестала болеть. Лёгкая рана затянулась.
— Благодарствую, Сэр Рыцарь. — сказал Стражник. Затем посмотрел на свой продырявленный сапог, но ничего не добавил.
Феррик вздохнул. Паладины.
Гномы притащили тележку, и начали пытаться загрузить на неё поломанный механизм. Тот оказался слишком тяжёлым.
— Помочь? — спросил Джошуа. Гномы закивали.
