добрым, мягким.
Так было и сегодня: хитровато прищурившись, он вытащил откуда-то из-за пазухи две миниатюрные сережки в виде цветков розы — из оранжевого стекла, неимоверно дорогие.
— Для моей маленькой леди, — произнес он, когда она разинула от удивления рот, и рассмеялся.
Она, конечно, не хотела сережки — куда больше она обрадовалась бы настоящему мечу, чтобы проучить Кейтру и Юнькаллу, своих напыщенных ровесниц, живших по соседству — но все равно приняла подарок с трепетом и искренним восторгом.
И откуда только отец нашел столько стекломонет, чтобы позволить такую роскошь? Она собралась было задать этот вопрос, когда отец зашагал мимо нее вглубь комнаты.
— Ты куда, папа? — обеспокоенно спросила она, внезапно испытав чувство тревоги.
— Как куда? — удивился отец. — Еще выпить, конечно же.
Она обернулась следом за ним, чтобы предупредить, что дома больше не осталось выпивки, когда внезапно поняла, что она не дома. Ну конечно! И как она могла ошибиться. Это же «Пегий барабанщик», любимая таверна отца. Вот, повсюду расставлены столы и лавки. Сидят люди: одни играют в карты, другие горланят песни, третьи просто пьют. Она видела, как отец направляется, чуть пошатываясь, к барной стойке — и в этот момент в таверне как будто начали сгущаться тени.
Она поняла: сейчас что-то произойдет.
Что-то очень нехорошее.
Нужно было предотвратить это, немедленно. Уберечь отца, пока это еще возможно. Едва она осознала это, как на ближайших к барной стойке столах вспыхнула драка. Люди принялись орать друг на друга, повскакивали, сваливая лавки. Заблестело стеклянное оружие. Кого-то швырнули через плечо на соседний стол. Одним словом, начался хаос.
И ее отец направлялся в самую гущу этого хаоса.
Она бросилась вперед, чтобы остановить его... и не смогла — ее ноги как будто прилипли к полу. Тогда она попыталась закричать, чтобы предупредить его — но собственный голос перестал повиноваться ей.
«Нет, отец, нет! Не надо! Прошу...»
А потом она увидела его: мужчину средних лет, ничем не примечательного внешне, что в пылу азарта разбил опустевшую бутылку о столешницу. Тугой ком подступил к ее горлу, когда она поняла, что уже видела этого мужчину раньше. Она знала, кто это.
Это человек, что убил ее отца.
«Нет. Нет!»
Она изо всех потянулась вперед, хоть и понимала, что никак не может вырваться из этой невидимой ловушки, в которую угодила по собственной глупости. Ей оставалось лишь в бессилии смотреть, как ее отец попадает внутрь драки, как сжимается вокруг него кольцо из пьяных тел...
И как разбитая наполовину бутылка вонзается отцу в спину.
Лишь тогда из ее горла вырвался крик. Крик, полный боли. Отчаяния. Утраты.
Крик, в который она вложила всю ненависть к несправедливости этого мира — ровно как и обещание поквитаться с этим уродом, что легким движением руки лишил жизни ее отца...
...Джейл проснулась от завывающего крика.
Еще пару секунд спустя она поняла, что этот крик принадлежал ей.
Ее сердце гулко билось, а по лицу стекал ручьями холодный и липкий пот. Возможно, смешанный со слезами — вокруг было темно, так что она не могла сказать наверняка.
Не вылезая из-под одеяла, она сделала несколько глубоких вдохов, надеясь привести себя в порядок.
Сон. Просто сон о событии, которого она даже не видела — но о котором думала почти что постоянно. Нужно успокоиться. Все в порядке. Это просто сон...
Только вот почему этот сон, этот леденящий душу кошмар посещал ее, пусть и слегка меняя второстепенные декорации, уже на протяжении более десяти лет? Почему ей приходится раз за разом возвращаться и переживать это событие, что когда-то почти что свело ее с ума? Джейл догадывалась, почему: потому что человек, который убил ее отца, все еще жив. Более того: он все еще на свободе. Она подозревала, что кошмары улягутся, как только она исполнит когда-то принесенную клятву и совершит месть. Точнее — правосудие. А пока что ей придется ждать... и мужественно терпеть эти ночные терзания.
Немного успокоившись, Джейл приоткрыла глаза и попыталась вспомнить, где она на самом деле находится. Точно. Центральные предгорья. Они остановились к вечеру, чтобы укрыться от Летающего, и здесь же разбили стоянку, где позже и заночевали. Джейл недовольно шмыгнула носом: вокруг бушевала непогода. Ветер, которого не было днем, теперь метался, пронзительно завывая, между скалами и утесами. А еще — Джейл поняла это только сейчас — накрапывал дождь. Обычный, само собой, не стеклянный — тот бы уже изрешетил их в кровавый фарш.
Что ж. Были в непогоде и свои плюсы. По крайней мере, можно было рассчитывать, что в шуме дождя и вое ветра Теолрин не слышал ее крика. Джейл всячески пыталась не показывать перед ним слабины, и уж тем более ей не хотелось бы, чтобы этот чудила в будущем попрекал ее тем, что она плачет и кричит во сне, как сопливая девчонка.Она уже собралась было закрывать глаза и пытаться уснуть, когда какие-то странные звуки привлекли ее внимание. Джейл навострила слух. Дело было не в шуме ветра и дождя и даже не в фырканье Клэйва и безымянной теолриновой клячи — к этим звукам она, в принципе, привыкла. Здесь было что-то другое — словно фальшивая партия в струнном оркестре. Звенящая. Лязгающая.
Встревоженная странными звуками, Джейл принялась осторожно выбираться с циновки. Вокруг царила почти что кромешная тьма — редкие отблески Сапфир и Жемчуг пробивались сквозь тучи, — так что, в основном, ей приходилось действовать наощупь. Звуки раздавались где-то неподалеку — может, шагах в пяти или что-то около того. Что за чертовщина это вообще может быть? Неужели их засекли и решили взять врасплох, посреди ночи? Но, даже если и так, то что именно это за звуки? Они напоминали ей то, как утяжеленные в подошвах ботинки раздавливают стекла. Джейл невольно вспомнила варана, с которыми они столкнулись на Щетине Кельма, и поежилась. Звуки, прорывающиеся сквозь шум стихии, нравились ей все меньше. Не на шутку испугавшись, она захотела позвать Теолрина, но затем решила не выдавать себя раньше времени... если, конечно, ее все еще не выдал собственный крик.
Достав из-под сумки слегка промокшие ботинки, Джейл быстро обулась, после чего достала ножны и осторожно, не издавая лишних звуков, вытащила из них меч — тот, что несколько дней назад еще принадлежал капитану патрульного отряда. Чуть поеживаясь от холода и мерзких капель,
