Бет совсем отключилась от реальности и полностью погрузилась в мир своего мозга. Странное видение было, несомненно, одушевленным и до жути настоящим. Ей вдруг пришло на ум, что с маской, очевидно, можно поговорить.
"Кто ты?" — мысленно спросила она и стала ждать ответ. Но его не последовало. Тогда она догадалась, что, наверное, надлежало бы, как при радиосвязи переключиться на прием и просто подумала об этом. Тут же в ее сознание вторглось что-то извне. "Чего ты хочешь?" — спросило оно. Бет тотчас физически ощутила нервическую напряженность своего мозга. "Я хочу найти общину, а потом вывести всех на волю, — не растерялась она и добавила:-Прием". Маска удивленно приподняла брови. "Слишком много для начала", — был ей ответ.
— Бет! Очнись! — услышала она вдруг чей-то другой голос вдалеке и рывком вернулась в действительность.
Возле нее сидела Иверлин и испуганно трясла ее за рукав.
— Ты что? — недовольно спросила Бет.
— Я подумала, что ты в обмороке. Ты так странно спала.
— Странно?
— У тебя быстро-быстро двигались веки и руки подрагивали. Я решила, что у тебя какой-то припадок.
— Брось. Мне сон дурацкий снился. Представляешь, будто я с ним разговариваю.
— С Хамсином?
— Да нет! Не хватало еще, чтоб этот мне снился! С ним — с лабиринтом.
Позади послышалась сначала язвительная усмешка, а потом раскатистый хохот. Бет даже не оглянулась.
— Человек не может принимать телепатический сигнал, — с уверенным сарказмом произнес наместник.
— Я этого и не утверждала. Мне просто приснился сон, — сказала Беатриче, обращаясь к Ив.
— У тебя буйная фантазия, — сделал заключение Хамсин.
— Тогда почему же ты все же послушал ее и остался здесь с нами? — спросила Иверлин.
— Мне надоело скитаться по пещерам. К тому же я и сам считаю, что нам, действительно, нужно оставаться на месте.
— Ах, Беатриче, — грустно протянула Ив, — и почему это не пришло тебе в голову, когда мы были в Желтой пещере? Там можно было ждать сколько угодно.
— Когда мы были там, с нами не было Хамсина, — задумчиво промолвила Бет. Она как будто о чем-то догадалась.
— Ну, и что с того?
— А что если именно мы должны были его отыскать? Может быть, для этого лабиринт и водил нас черт знает где? Ты никогда не задумывалась над тем, откуда Бахрам знает, что в пещерах появился кто-то новый?
Ив пожала плечами.
— Нет.
— А я вот сейчас подумала…
Наместник, все это время внимательно прислушивающийся к разговору девушек, решил вставить реплику:
— Это совершенная чушь. Он не мог послать за мной двух беспомощных котят.
— Ему виднее, — отозвалась Бет. — Да и как же иначе? Неужели в этом гигантском и бесконечном лабиринте, который к тому же то и дело трансформируется, двое живых существ могли повстречаться случайно?
— Трое, — поправила ее Иверлин.
— Ну, да. Трое, — согласилась Беатриче и почему-то смутилась. — Вероятность — одна на миллион.
Это было логично, хотя и невероятно. Но даже Хамсин ничего не смог возразить.
Ожидание продолжалось. Хотя счет времени был в пещерах невозможен из-за отсутствия неба с солнцем или звездами, по часам, которые оставались на руке у Бет, можно было определить, что приближались третьи сутки их совместного с наместником пребывания. И за все это время они ничего о нем не узнали. Беатриче даже не догадалась спросить, что с Дремучим Миром и где Гавр. Здесь, в пещерах, Хамсин был одним из них, пленников лабиринта, и ей с трудом верилось, что он все еще может угрожать ее миру. Но, вдруг вспомнив обо всем сразу, она решила, наконец, разговорить его.
— Хамсин! — позвала она и оглянулась на Ив.
Подруга снова уснула, и чтоб не разбудить ее, Бет встала и подошла ближе к наместнику. Он медленно повернул голову в ее сторону, хотя, конечно, не мог увидеть. Она присела на корточки рядом с ним и задала свой вопрос:
— Скажи-ка, ты давно его видел?
— Гавра? Очень давно. Лет триста или больше.
— Так ты не нападал на наш мир?
— Пока нет.
— Пока? Ты что, все еще думаешь выбраться отсюда?
— Только после того, как повидаю Бахрама и приструню проклятый лабиринт.
— О-о, тогда я могу быть спокойна за Дремучий Мир. Общину, может быть, мы и найдем, но в этих пещерах тебе никогда не стать хозяином.
— Это мы еще посмотрим.
Беатриче помолчала немного, не зная, как среагирует Хамсин на следующий ее вопрос. Ей не хотелось показаться перед ним сентиментальной, но наместник Медных гор был сейчас единственным, кто подтвердить или опровергнуть ее догадки и подозрения.
— Ты ничего не слышал о нем, когда еще был на воле?
— Последнее, что я о нем слышал, это то, что он отрубил полкисти моему слуге Бейшехиру, пытавшемуся убить его.
— Ты что подсылал к нему убийцу?! — воскликнула Бет, возмутившись, но, обернувшись снова на мирно сопящую Ив, добавила почти шепотом:-Ты мерзавец!
— Разве ты не знаешь, что человек не может убить титана? — невозмутимо ответил Хамсин.
— Знаю, конечно, но ты все равно негодяй. Что тебе нужно от него?
— Его землю.
— Зачем?
— Там есть ископаемые необходимые мне.
— Неужели нельзя их просто попросить?
— Я ничего никогда не прошу! Я прихожу и беру сам.
— А ты не боишься, что Гавр, пока ты тут сражаешься с невидимым врагом, придет и захватит Медные горы?
— Не боюсь. Он слишком боится гнева Лютого Князя.
— А ты?
— Я ничего не боюсь.
Они помолчали. Вопрос не был исчерпан, просто Беатриче не хотела больше разговаривать на эту тему. Гавр был жив и здоров, это главное. Ну, а то, что она могла еще услышать о нем, лишь повергло бы ее в беспомощное беспокойство. Здесь она ничем не могла бы ему помочь, да может быть и там…
— Зачем он поехал к Хозяину? — задал вопрос Хамсин, прервав ее раздумья.
— Откуда я знаю? — неприветливо отозвалась Бет.
— Он не доверяет тебе?
— Просто есть вещи, о которых мне не положено знать.
— Какие, например?
— Ну, ваши дела в Тварном мире.
— Ты ничего не знаешь о его отношениях с Саргоном, о его делах в твоем родном мире. Чем же вы занимаетесь вместе, если у вас даже нет общих интересов?
— Любовью! — с вызовом ответила Бет.
— И только-то? И ты ему еще не наскучила?
Хамсин безжалостно разбередил не затянувшуюся еще рану. У Беатриче даже слезы на глаза навернулись. Гавр ее никогда не найдет, а может быть и не ищет. Тогда зачем ей стремиться выбраться отсюда? Возможно здесь она теперь только и нужна. Бет представила, как будет жить и работать в общине, и смыслом ее вечности станет постижение нескончаемых тайн лабиринта. Но от этого стало еще тоскливей, а в груди черным камнем легла тоска. Беатриче не придумала ничего лучше, как сквозь слезы спросить у Хамсина:
