Интересно, запоздало подумал я, как Тики узнал, что мы здесь? Вроде мы тихо подошли?
Упырь перелезал через могилы прямо перед нами. Его глаза отсвечивали багровым, когти царапали камень.
–Заметьте, - сказал я, - что он не идет, а как бы летит. Видите?
Мои слова остановили попытку побега.
Ребята заставляли себя вглядеться. Может, Тики догадается поговорить с ними, вдруг пришла в голову мысль. Это было бы интересно и… почти доказательно.
Мертвец остановился неподалеку, не дожидаясь, пока самые нервные его испепелят, и сделал ручкой.
Рыцари охнули.
Пора заканчивать комедию. Я толкнул ближнего:
–Кончайте его.
Что за фейерверк они устроили! Как только лес не подожгли. И снизу, и с размаху, и сериями!…
Но пепел продолжал висеть в воздухе.
Они в недоумении смотрели на меня. Кажется, начинали сомневаться в действенности приемов, которым их всю неделю обучали Оле с Линдой. Или в возможностях запретной магии в целом.
Пепел подправил очертания и зашатался на ветру, завывая.
Народ попятился.
–Тики, поприветствуй нас! - громко сказал я.
Пепел сделал ручкой.
–Теперь иди сюда, но не бросай это барахло.
Увидев встающую из-за могил фигуру, ребята чуть было не сбежали, но мое спокойствие их остановило. Тики шел, контролируя сожженные останки.
–Вот, познакомьтесь, мой ученик, - представил я его, когда он оказался в пределах видимости. - Получив в свои руки кое-какие знания, он решил развлечься в оригинальной манере. Припугнуть кое-кого. Так что вампир - мальчишеская проделка, раздутая слухами. А вам, студентам Высшей Школы, стыдно верить слухам и не верить преподавателям, - закончил я с пафосом, отчего смутился. - Ладно, не будем о грустном. Надо бы оставить немного следов великой битвы.
Пристыженные рыцари помогли мне: сдвинули пару плит, вытащили пару крестов. К нам присоединились Оле с Линдой, после чего местность являла великолепную картину великой битвы с целым кладбищем оживших мертвецов. Хоть сейчас в учебник!
Мы отдыхали на плитах.
–Твоя контрольная сдана на отлично, - порадовал я мальчишку. - Только запомни - с вампирами покончено. К тому же бедняги, которым ты являлся, едва живые, можно их пожалеть.
Я чувствовал, он их не жалеет нисколько.
–Месть - не то, чем стоит жить, - сказал я ему тихо. Вспомнил Винеса и отца и загрустил. - Нет, не стоит.
И понял вдруг, что устал от фокусов и развлечений. Разве это жизнь?
Тогда я встал и скомандовал:
–Уходите.
Светлело.
Под предводительством верных моих подруг рыцари ушли.
Мы с Тики посидели еще немного на чьей-то могиле. Сидели, смотрели, иногда говорили что-то незначащее…
Он как будто чувствовал мое невеселое настроение и больше молчал. Я тоже.
Звезды тускнели, уходя, земля намокла и пахла все сильнее - травой и последними листьями. Осень пахнет совсем не так, как лето. Лето - сочное, яркое. Осень - влажная, свежая, и как-то странно сочетается с этим запах увядания, желтых листьев, которые в сухую погоду пылятся, распространяя везде резкость, ясность запаха, а после дождя так глубоко проникает в легкие, так полно кружит голову свежесть прохлады, предчувствие тонкого ледка кристалликами на земле и лужах…
На рассвете со стороны города пришли голоса.
Я толкнул Тики:
–Иди.
Он махнул мне рукой и скрылся среди березок и елочек. Я остался, чтобы сдать работу.
–Эй, Мирэнид!
Я оглянулся, удивленный. Знакомый голосок!
Из кустов высовывался утопающий в шерсти нос лешего.
–Здравствуй, Мерлин, - поздоровался я.
–Зачем паренька от дела отвадил? - спросил дедок. - Дело-то хорошее! Он лес оберегал, что этих оболтусов гонял, зверей моих защищал. А? Батюшка твой тоже лес любил и в обиду не давал!
–Что ты говоришь, дед, - устало вздохнул я. - Научишь еще.
–А что? - засуетился леший, поглядывая на шествующих стражников, чиновников и простых горожан. - Все правильно, пусть бы и дальше лес охранял!
–Нет ему дела до леса, - рассердился я. На вежливость сил не осталось. - Хотел гадость сделать - и сделал. И хвалить тут нечего!
Леший фыркнул и скрылся, погрозив мне мохнатым кулачком.
Разобравшись с приемной комиссией и уходя, я оставил на могиле кусочек хлеба:
–Прости, дед. Хорошее дело хорошо, когда оно делается, а не случайно получается.
Еле живой добрался я до Школы. Идти к деду? Следовало бы, но так хочется спать!
Догадался сообщить привратнику, что дело сделано, но сил нет доложить, и что я в кровати. Если возникнул вопросы, пусть ждут моего пробуждения.
И поплелся в келью. Сундук, вечно жесткий, сейчас был самым желанным местом во Вселенной.
Но только я лег…
Закон всеобщего свинства: если тебе плохо, значит, тут же будет еще хуже. Поспать не дали - потребовали к завтраку.
В столовой, за преподавательскими столами, сидела вчерашняя делегация.
Голова не то чтобы болела, но как будто нежный палач сжимал ее - ровно, аккуратно, и ощущение такое, словно она стала однородно-плотной. Тошнило. Есть я не мог, поэтому, поковырявшись в остывающей каше, выпил свой кофейный напиток, потом - Линдин, потом тихо принялся за кружку Оле, пока подруги отвлекались на окружающее.
Происходило что-то интересное - наверное, но я не смотрел, проклиная того, кто велел меня сюда привести.
Я не отреагировал бы и на свое имя, но девчата, змеюки, с двух сторон всадили в меня острые локти, так что я подпрыгнул. Голова дернулась, боль всплеснулась. Вокруг жидко аплодировали.
–Слушай же! - шипели змеюки.
Я прислушался. Речь бородатого начальника стражи, все брякающего доспехами, не дошла до меня. Из слов Арбина, который выступил следом, я понял только, что являюсь Героем Дня и Победителем Вампира.
Из чего столько шума? Зачем эти церемонии? Не он ли вчера скептически отнесся к народным волнениям из-за этого? А теперь поддерживает суеверия.
Наши рыцари, глянул я, сидели снулые, но бодрее меня: сколько-то сна им все же выпало. Бедняги, им потом идти на занятия!
Я ощущал их веселье и уныние. Празднование победы над тем, чего не было, вызывало у них смех - прекрасно. Но лавров они хотели. Неужели так скоро забыли, что выбрали сражения, за которые аплодисментов не полагается? Орден-то тайный! Эх, мальчишки…
И еще нечто, направленное на кого-то за моей спиной, неприязнь, страх, от которых гудел затылок.
Когда делегация почетных жителей удалилась восвояси, я, поддерживаемый подругами, шел из столовой, направляясь спать и только спать.
На лестнице нас остановил сам ректор.
–Юхас, мне надо с тобой поговорить, - сказал он.
