— Тебя туда водили?
— Да.
— И что?
— Я после этого спать не мог, — честно ответил Арланд. — Меня, да и многих других, отпаивали успокоительными после первых трех раз. А потом я уже привык, стал хладнокровнее. Меня самого не заставляли ничего ни с кем там делать. Всем занимались только специально обученные люди, которые сами по себе ушедшие в отдельную ветвь священники… Эй, не бойся, там никого не пытают и не калечат! Обычно там изгоняют злых духов или пытаются усмирить особо буйных магов, но то, что там творится, выглядит ужасно. Ты можешь мне не верить, но некоторые маги, свихнувшись, похожи больше сдуревших животных, чем на людей. Иной раз я действительно не мог понять, почему их просто не убьют, чтобы не мучились…
— Ладно, но я, вообще-то, просила рассказать про обучение, а не про пыточные камеры!
— Ах, это… прости. Ну что тебе, расписание дня рассказать?
— Хоть так.
— Встаем мы около восьми утра, сразу идем на тренировки рукопашной, с мечом, с копьем и с арбалетом, это все около трех часов. Потом мы идем на обильный завтрак, а после завтрака начинаются другие занятия. Нас учат изготовлять снадобья и эликсиры, основам врачевания, законам равновесия, некоторым общим наукам, учат правильно петь и читать молитвы и благословления, но у священников, инквизиторов и паладинов есть еще свои отдельные курсы, так что к середине дня мы разбиваемся на группы по профессиям и идем к разным наставникам…
— Подожди, — перебиваю его. — Молитвы разве не к богам относятся?
— К богам, — кивнул Арланд. — Мы, инквизиторы, учим основные молитвы ко всем богам и к Абсолюту, а паладины и священники изучают их более углубленно. Ну так еще нас обучают разбираться в грехах, пороках и соответствующих им наказаниях, это самое главное. После занятий мы предоставляемся самим себе. Некоторые идут в библиотеки, где читают что-то дополнительно, некоторые бездельничать, а некоторые к мастерам. У нас в Ордене помимо всего прочего есть несколько мастеров, обучающие музыке, живописи и архитектуре. Занимающиеся у мастеров, часто потом направляются в другие, небольшие аббатства в качестве музыкантов при храме, иконописцев или архитекторов-мастеров. Такие мирно живут в аббатствах или же отдельных храмах как работники или учителя в мирное время, и как воины-защитники в военное.
— Так… у меня вопрос.
— Ну?
— Ты сказал, что инквизиторы могут отпускать грехи и принимать исповеди. Зачем это нужно, если есть священники?
— Инквизитор — это следователь, судья и иногда палач, подчиненный законам равновесия. Один странствующий инквизитор может заменить целое здание суда в городе. Если грешник захочет исповедоваться и попросить прощения за содеянное, то есть искренне раскается, я имею право его отпустить. То есть мне не надо будет тащить его к ближайшей церкви или храму. Ведь инквизиторы в основном работают не в крупных городах, а в глухих селениях, до которых не доходит стража и прочие.
— Да уж… сама я бы вряд ли догадалась, — вздыхаю. — Интересно у вас там все… Я знаю об инквизиции совсем другое.
— Так было не всегда. Когда-то мы подчинялись одному богу — Клевору. Он велел жестоко казнить всех грешников, чья вина хоть немного дотягивает до средней тяжести. К грешникам он относил так же и иноверцев, тех, кто не верил в него и еще двух богов. Все нелюди и маги причислялись к иноверцам и, если они не пожелают стать монахами, инквизиторами или паладинами при нем для искупления своего греха, их ждала смерть. Но потом появился на земле серафим Клевора, изгнанный богом на землю, и стал диктовать новые правила и законы, якобы, от самого бога. При нем многое изменилось, многие маги и нелюди смогли вздохнуть с облегчением, люди перестали бояться духовных лиц… но вот иноверцев по-прежнему не одобряли. Их больше не принуждали отречься от веры и платить за грехи, но к ним относились достаточно холодно. Они не могли получить помощи в храме или церкви, их не могли обвенчать и даже похоронить по всем правилам, если они погибли на чужбине, где нет их родственников. Это длилось лет семьдесят, а потом серафим куда-то пропал, и уже через первые десять лет после его исчезновения все старые порядки вернулись и на этот раз некому было это останавливать. Так продолжалось до недавнего времени, до последнего Похода Предателя. Буквально двадцать лет назад появился некто, кто начал собирать огромную армию из всех угнетенных «иноверцев» и пошел на план богов, чтобы уничтожить Клевора. Несколько лет армия была на плане богов, а на земле все затихли в ожидании, прекратились работы многих храмов и церквей. Когда же армия спустилась с радостной вестью о том, что Клевор мертв, люди и нелюди как с ума походили от счастья. С тех пор не существовало больше Святейшего ордена, служившего Клевору, появился орден Белых сов. Насчет названия — весть о том, что Клевор мертв, нам принесла белая почтовая сова. С тех пор все сильно поменялось. Теперь Орден действует по куда более справедливым принципам и не позволяет какому-либо богу захватить абсолютную власть над народами, возвыситься над прочими богами. Наша задача — поддерживать равновесие. Сейчас среди сов не осталось ни одного, кто когда-то служил Клевору. Там работают другие люди, мы подчиняемся другим законам и призваны уничтожать то, что раньше влекли за собой наши предшественники… Так что большинство сплетен о нас — это пережитки мнения о Святейшем ордене.
После рассказанного я, находясь под впечатлением, еще долго не могла ничего сказать.
— Ты спишь уже, что ли? — удивленно спросил инквизитор.
— Да уж, уснешь тут после такой сказочки на ночь, — вздыхаю. Теперь ясно, чему на самом деле учился Арланд и что вообще представляет из себя этот орден Белых сов. Что-то вроде гигантского университета для священнослужителей, особого рода военных и юристов. — Потрясающе… Какая история!
— Нам ее еще в первый год обучения рассказали на уроке истории Ордена… Но, вижу, ты уже устала. Что ж, тогда давай спать? — без лишних вопросов предложил Арланд.
Он полностью укрыл нас обоих своим плащом, устроился немного поудобнее и, видимо, начал засыпать.
* * *
Проспала я немного, уже через три часа Арланд меня аккуратно растолкал. Эргея еще спала, укутавшись в плащ, а солнце и не думало показываться, только небо начинало светлеть. Я недоуменно посмотрела на инквизитора, разбудившего меня по неизвестным причинам.
Арланд указал на местность вокруг, в темноте я смогла различить дома вдали. Мы подъезжали к деревне.
Проехав по спящим улицам, мы остановились возле одноэтажной бревенчатой избушки с сараем и хлевом неподалеку. В маленьких окнах не горел свет, значит, нас никто не ждал.
