— Если я буду отсюда уезжать, вы и дети поедете со мной. Но пока я сам этого не скажу, не надо никого слушать, потому что только я решу, когда и куда поехать. Вам понятно?
— Да, — тихо ответила Нел, облегченно выдыхая.
— Миа, тебе понятно? — повысил я голос.
— Да, Макс Са, — в ее голосе тоже слышится облегчение и радость. Несмотря на всю свою воинственность и независимость, она также рада, что ее не собираются оставлять.
— Может быть, я и захочу вернуться в мир Неба, но вы точно будете со мной, поэтому больше никаких разговоров на эту тему. Может я и не захочу и вы все равно будете со мной. Это было в последний раз, когда я услышал от вас сомнения в моих действиях. Вы помните, кто я, и не забывайте об этом.
— Хорошо, Макс Са, — хором откликнулись обе жены.
— Сегодня и еще пять дней я сплю один. Вы обе наказаны за сомнения в моих действиях. Придете в мою комнату только через шесть дней, — я покинул стол и отправился спать. Наказания они не заслуживали, просто я заслуживал отдых.
Их еженощные скачки на животном святого Бенедикта без седла, меня утомили. Это выражение я как-то прочитал в «Декамероне» и оно мне очень понравилось. Давно я не засыпал и не просыпался один: во время завтрака вспомнил свое обещание укоротить язык американцу, что слишком много информации доверяет своей жене.
Лайтфут и Рам занимались ковкой меча. Еще на походе к кузнице слышал их довольные голоса и веселую перебранку. Американец при виде меня радостно устремился навстречу:
— Сэр, у нас получилось!
— Что получилось, Уильям?
— Найти температурные пропорции закалки и отпуска клинков, чтобы сталь получалась и твердая, и пластичная в меру. Посмотрите сами, я сейчас принесу, — с этими словами он сбегал к своей хижине и вернулся с клинком. Клинок был наточен, но не был отшлифован. По сути, это пока была заготовка с длиной лезвия примерно пятьдесят сантиметров.
Оглядевшись по сторонам, Уильям нашел палку толщиной с запястье.
— Попробуйте, сэр! — он передал мне клинок, уперев палку в землю. Я нанес рубящий удар по палке, оставив глубокую засечку. После пятого удара палка была перерублена.
— Посмотрите на лезвие, сэр, — я внимательно осмотрел клинок: ни замятин, ни сколов режущей кромки не было. Действительно, лезвие получилось неплохим. Но Лайтфуту этого было мало, не дожидаясь моего ответа, он сбегал к берегу и притащил кусок ребра кита. Положив его на пенек, попросил:
— Бейте сильнее, сэр, не бойтесь испортить лезвие. Ребро шириной в четыре сантиметра я перерубил двумя ударами. Снова осмотрел лезвие, но дефектов не обнаружил. Это было потрясающее, я даже забыл, что пришел укоротить американцу язык.
— Как? — это было все, что мне удалось вымолвить.
— Сэр, в той свинцовой руде, что в последнее время приносил Зик, я обнаружил вкрапления какого-то металла. И мы решили поэкспериментировать. В своем горне мы приготовили сталь, с разной степенью интенсивности кричного передела, — Лайтфут увидел по моему лицу, что я ничего не понял, вздохнул и начал объяснять сначала. — В нашем чугуне после плавки руды процент содержания углерода более двух процентов. Нагревая чугун и потом отбивая его, мы уменьшаем процент углерода. Углерод дает железу твердость, но при высоком проценте углерода, сталь хрупкая, почти как чугун. Если углерода мало, то сталь становится мягкой, пластичной.
— Уильям, ты говорил, что нашел новый металл в свинцовой руде. Или я неправильно понял? — прервал я американца.
— Правильно сэр, я как раз про это хочу сказать. Я закинул кусок свинцовой руды с вкраплениями нового металла в железную руду. Когда вся руда выплавилась в чугун и мы открыли домну, я увидел, что свинец из куска руды расплавился давно, а этот металл только деформировался и немного стал мягче. Мы с Рамом долго ковали его, постоянно нагревая, и получили очень тонкий слой. Полоски этого металла хрупкие, но когда в горне мы нагрели железо и просто вковали его в железную пластину, я заметил, что металл охотно смешивался с железом. Закалку и отпуск я провел как обычно, но клинок получился у меня совершенно другой по качеству. Он не хрупкий, но твердость у него при этом очень хорошая.
— Уильям, как ты думаешь, что за металл может быть в свинцовой руде, кроме никеля? Ведь это не никель, я правильно понимаю? — все, что говорил американец, становилось все интереснее и загадочнее.
— Нет, сэр. Никель легкоплавкий. Этот металл имеет температуру плавления выше, чем железо и в сплаве придает ему твердость без ущерба пластичности. Мне даже кажется, что зернистость стали меняется. Жаль, у меня нет сильной лупы, отец всегда рассматривал сталь под лупой. Он говорил, что только так можно понять, каково качество стали.
— Попробуй посмотреть этим, — я выудил из мешочка, что носил на шее, свою линзу. Лайтфут долго рассматривал стальной клинок, меняя стороны линзы. Затем принес второй клинок, который был изготовлен ранее. Еще пару минут рассматривал поочередно оба клинка.
— Да, сэр, отец был прав. Даже с этой маленькой линзой видно, что структура стали в клинках не одинаковая. Посмотрите сами, — он протянул оба клинка и линзу. Сколько я ни смотрел, не увидел существенной разницы. Клинок, который был с добавкой неизвестного металла, мне показался узорчатее по рисунку. Это была единственная разница, заметная на мой неискушенный глаз.
— Не вижу особой разницы, — я вернул Уильяму оба клинка. Американец сильным замахом разрубил кость вначале одним, затем вторым клинком.
— Смотрите сэр, это клинок с тем металлом, видите, на режущей кромке нет скола или вмятины. А вот этот клинок мы выковали раньше из чугуна и в него тот металл не добавляли. Здесь на режущей кромке образовался небольшой скол. Значит сталь твердая, но хрупкая. Если этот клинок еще раз нагреть и перековать, процент углерода понизится, но тогда после такого удара будет не скол, а замятина. Этот самый металл так изменил свойства стали, что твердость осталась и при этом улучшилась вязкость и пластичность стали.
— Уильям, и ты не знаешь, что это за металл?
— Не знаю, сэр. Это может быть хром, ванадий или кобальт. Или что-нибудь другое. Я хоть потомственный металлург и кузнец, но знаю только практическую сторону.
— Уильям, я тебе позже принесу комплект ключей, надо чтобы ты их переплавил и выковал мне меч или саблю. Это сплавы из двадцать первого века, справишься?
— Я постараюсь, сэр. Но мне хотелось бы пока немного набить руку, чтобы сделать вам оружие получше, — американец смотрел честно и простодушно. Нет, он мог специально проговориться жене, скорей всего просто похвастался или оказался несдержанным на язык. Мне очень не хотелось ругать его на фоне его успехов с мечом, что уже сам по себе получился потрясающим. Но и оставлять такое нельзя, неизвестно к чему приведет в дальнейшем несдержанность.
— Уильям, сегодня моя вторая жена заявила мне, что мы собираемся уехать и оставить их всех здесь. Не знаешь, откуда у нее появились такие мысли? — посмотрел я в упор на американца, щеки которого вспыхнули.
— Сэр, это моя вина. Я проговорился Гу, что на корабле мы попробуем вернуться к себе домой. В тот момент не подумал, что это может быть истолковано так и информация секретная. Прошу прощения, сэр, больше такое не повторится, — Лайтфут даже опустил глаза, не смея смотреть мне в лицо.
— Уильям, ничего смертельного не произошло, жену я свою заставлю молчать, но вот только если все в поселении будут это знать, как долго они останутся верны? Ты об этом подумал? — я вперил тяжелый взгляд в парня, которого мне было жаль, но урок он должен усвоить раз и навсегда.
— Виноват, сэр, не подумал, — американец стоял навытяжку: видимо, уроки, вбитые старшим сержантом, не прошли даром.
— Вольно, рядовой, мы не в армии и я к тебе обращаюсь как к другу, а не чужому человеку. Позаботься о том, чтобы Гу держала язык за зубами, нам не нужны волнения в Плаже раньше времени.
— Конечно сэр, позабочусь, будет молчать, — по-военному четко отрапортовал Лайтфут, немного расслабляясь. Мне нравился этот толковый парень, который решил все мои проблемы, связанные с металлургией. Не будь его, мы до сих пор работали бы с крицами, получая третьесортное железо в мизерных количествах.
