— Сожалею, барышня, но мест нет! — из-за стойки горестно заявил рыжий гном, едва она переступила порог. Горестно оттого, что оценил добротное платье клиентки, а кошель размерами внушал уважение.
Хозяин врал: несмотря на сумерки, в корчме было немного… нелюдно. Трое орков из последних сил пытались обдурить в карты гнома, возле лапищи которого красовалась горка меди, шапка и полупустой штоф. За столиком в дальнем углу ели мясо двое мужчин в чёрных мундирах с серебряным шитьём по вороту-стойке и обшлагам. Один из них поднял на вошедшую блестящие жёлтые глаза. Варги.
«Эге! Да хозяин-то расист!» — сообразила пантера.
— Правда? А, может быть, одна комнатушка найдётся? — Алесса улыбнулась, демонстрируя клыки, и гном тут же радушно осклабился в ответ. — У меня есть деньги.
— Одна… найдётся! — возвестил гном тоном фокусника, выудившего из шляпы голубя: хоп! — Ровно для вас и берёг! Уверен, милая барышня, в цене мы сойдёмся…
— Мгм, — неопределённо кивнула Алесса. Каждому неверрийцу известна прописная истина: если владелец заведения гном, то шансы на сделку, выгодную для обеих сторон, практически равны нулю.
— Гей, Белык! Подь сюды, сородича обслужишь! — глотка у гнома оказалась лужёной.
И в зал вошёл медведь. То есть, не медведь, конечно, а беар, здоровенный и чёрный, с белым воротничком на груди.
Когда Белык, заверив, что Перепёлка будет устроена по-королевски, потащил сумки наверх, Алесса припомнила свой интерес.
— А в мундирах кто был?
— В мундирах? А-а, это варги из гвардии.
Алесса непонимающе нахмурилась.
— Императора нашего придумка. Папенька его покойный, чтоб ему, клятому, на том свете огнем рыгалось, едва всю страну не сгубил… Так сын старается теперь, мира да лада хочет. Нас с тобой, вон, людьми сделал, документы выдал… А в личке у него теперь и орков полно, и эльфов, что помоложе. Но остроухи сюда не ходят. Эта… Элита, вот!
— В какой такой личке?
— В личной охране.
— У меня там лучший друг служит.
— Эээ… Хорошо, — после некоторой паузы заулыбался медведь.
«Всё-таки полезная штука — репутация!» — подумалось знахарке, когда за ужином к столику подошёл сам хозяин с белоснежным полотенцем через руку и в свежем накрахмаленном фартуке без единого пятнышка.
— Уютно ли у нас любезной госпоже? Жалоб не имеется?
— Нет-нет, что вы, уважаемый! Всё просто чудесно, благодарю…
— Тогда, быть может, и с женихом к нам придёте? Уж попотчуем на славу!
— Всенепременно… — блаженно вздохнув, Алесса обмакнула желтоватый пшеничный мякиш в мясную подливу — свежую, пряную. И в цене они с гномом сошлись.
* * *
Иногда случается так, что в день, к которому готовишься с особым, лишь тебе ведомым трепетом, бог Удачи вдруг решает зло поглумиться. Платье, разглаженное влажной губкой, за ночь высохло и отвиселось, а теперь немым укором лежало на кровати. Через полстраны ехало оно в сумке, но захватить туфли Алесса не догадалась.
— Дура ты, Леська, ой, ду-ура! — сокрушалась знахарка, туго шнуруя сапоги.
Поразмыслив, решила взять карету фасона ради. Уже на подъезде к Дворцовой Площади лошадь умудрилась споткнуться левой ногой об идеально гладкую дорогую брусчатку.
«А-а-а! К неприятностям!» — запаниковала пантера.
«У извозчика они точно будут», — вздохнула девушка, глядя вслед хромающей кобылке.
Алесса медленно, с кошачьей грацией оправила платье. Пускай грудь подкачала, зато не будет падать в обморок, как тётки в корсетах, да и не тощая она, а вовсе даже хрупкая. Вилль парень видный, да разборчивый, и в женщинах пуще всего ценит естественность!
Он поднимет её на руки, прижмёт крепко-накрепко и закружит. Прямо у всех на глазах! И спросит:
«Как же ты добралась так далеко?»
«Господин Винтерфелл, какие пустяки, право!»
И все стражники из личной охраны императора зааплодируют.
Два эльфа у ворот вместо оваций сомкнули пики крестом прямо перед её носом. В другом месте и в другое время Алесса назвала бы такое поведение невоспитанным и возмутилась, но, памятуя о должности Вилля, решила считать его образцово вышколенным. Издали стражников можно было принять за статуи: до того неподвижно стояли, навытяжку, разве что изредка моргали по очереди. Оба стройные и высокие, сероглазые, длинные золотистые волосы забраны в косы. Очаровательно! И Виллю точно идёт тёмно-синий долгополый мундир с гарцующим на груди серебряным грифоном.
— Любезные господа, позвольте обратиться?
Ноль эмоций.
— Господа, я ищу знакомого. Не могли бы вы помочь мне?
Стражники хранили гробовое молчание.
— Уважаемые? Господа? Стражи? Л'лэрды? Козья вошь!!! — в сердцах она пнула камушек. Тот, отлетев, глухо щёлкнул по колену того, что справа. Эльф даже не ойкнул, лишь тонкая чёрная бровь угрожающе взметнулась.
— Ничего себе! — присвистнула знахарка. И тут же поспешила ретироваться.
Теребя подарок Липки, она брела вдоль ограды, увитой колючим диким виноградом, что здоровался с улицей пурпурными листьями, когда услышала тихое пение, вроде бы, на эльфийском. Точно, «Лебединая верность», которую Алесса выдурила у своего друга в «пьяницу», после чего долго хлопала, а дурашка Вилль застеснялся и зарёкся петь вообще.
Здесь же обнаружилась крохотная лазейка, куда Алесса сунула голову прежде, чем сообразила, что кусты наверняка защищены чем-то убийственно магическим. Зажмурилась. Но виноград не спешил дырявить её ядовитыми иголками или душить лозой. Приоткрыв глаз, затем другой, отмахнула тычущую в нос желтоватую метёлку.
Голова её, как оказалась, попала прямёхонько в сад, только не обычный, с яблонями, грушами да норовящей разгуляться по грядкам малиной, а вишнёво-кленовый. Сам певец, стоя по щиколотку в узеньком ручье, выкладывал пороги из разноцветных булыжников. Ручей «низвергался» крохотным водопадом в овальный пруд с какой-то башенкой в центре, обрамлённый лиловыми ирисами. Свежо. Красочно. Интересненько. Хотя на алессин вкус камней было многовато: точно посреди сада затеяли стройку. Общую картину портила одинокая сирень с печально поникшими жухлыми листьями, тем паче, что рядышком красовались ослепительно белые розы. Тем временем, мужчина достал из мешка банку, откупорил её, и в пруд нырнула здоровенная лягушка ровного жгуче-салатного окраса. Алесса решилась.
— Эй! Пс! Господи-ин!
Тот поднял на неё удивлённые ярко-синие глаза, отложив банку, медленно взял секатор.
— Вы ко мне обращаетесь?
— Кроме вас здесь только кусты! Но не думаю, что они разговорчивы, — хихикнула Алесса.
