Птица кхе-кхе была чистоплотной. Она регулярно выбрасывала из гнезда мусор. Два мертвых человеческих тела определенно попадали под это определение. Тело Марка уже начало мумифицироваться. А вот немого Ого процесс разложения не затронул. Он лежал на земле, изломанный, искореженный, с запекшейся кровью на воротнике и лице. Он шевелил губами и моргал от яркого солнечного света.
Вероника завизжала, оглушительно, звонко. Она истошно вопила до тех пор, пока в её теле не кончился крик.
Людвиг приблизился к Ого:
- Волшебник.
Ого слабо улыбнулся.
- А также создатель Великой Огненной Стены и основатель лесного братства, я полагаю, - тоном дознавателя прибавил Септимус.
Снова грустная улыбка. Потом губы мертвеца задвигались, а из перерезанного горла раздались слова:
- Печально. Я хотел, чтобы всем было хорошо. Почему всегда все вот так паршиво заканчивается?
Септимус ответил, и его ответ звучал, как слова человека, сотни раз задававшегося таким же вопросом:
- Потому что даже у самой прекрасной идеи всегда появляются сторонники, которые "понимают её истинный смысл". И в конце концов они берутся этот смысл улучшать.
Немного помолчав, Септимус будничным тоном осведомился:
- Взять тебя с нами или останешься здесь?
Вопрос был задан скорее из вежливости. Если волшебник несколько недель не может исцелиться от такой пустячной раны, как распоротое горло, значит, он не особо жаждет жить.
- Здесь, - выдохнул мертвец. Последний философский монолог, похоже, выжал из него почти все силы.
- Хорошо. Ты часом не в курсе: птице кхе-кхе нужны смерти или только кровь?
Молчание. Септимус решил попробовать по-другому:
- Ей нужна смерть?
- Нет.
- Кровь?
- Нет.
- Что же ей нужно?
- Сердце.
- Нет, не вариант, - Септимус покосился на Людвига. Тот широко улыбнулся и покачал головой. Наместник очень надеялся, что король воров не лжет. - Последний вопрос: мы правильно идём?
Мертвец закрыл глаза. Мертвец молчал.
- Пошли, - скомандовал наместник, и они продолжили путь.
Несколько минут спустя Джульетта обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на скрывающийся за деревьями Город. Если начистоту, Джульетта понимала, что ничем не отличается от этой бедной девочки Вероники. Они обе были во власти игр разума. Чтобы Джульетта ни говорила, как бы саму себя ни обманывала, она понимала, что всегда мечтала уйти. Прожив чудовищно много беспросветных лет, она все ещё надеялась на чудо, на то, что появиться такой вот Ганс и заберёт её с собой куда-то далеко-далеко. Сложно было поверить: он появился. И он забрал её далеко-далеко. Может быть, даже слишком. Как он там выразился? "Будущая жена"?
Джульетта ещё раз взглянула на Волшебный лес. Перерезанные запястья дернуло болью:
- Эй! - она так и не решила, как ей следует обращаться к своим спутникам. Но сейчас это было неважно: - Я ошибаюсь, или раньше деревьев там было больше?
Все, как по команде, обернулись.
Деревья Волшебного леса ряд за рядом исчезали. Они не падали, не превращались в труху, не выдергивались из земли. Они просто переставали быть.
Ганс обнял Джульетту за плечи. Мирра с Септимусом переглянулись и встали по обе стороны от Вероники, готовые в любую секунду схватить её в охапку. Людвиг заинтересованно наблюдал за происходящим.
А потом они побежали через пустошь. Все вместе. Над ними, рассекая воздух перьями, летела птица кхе-кхе. Гнездо, которое она не хотела покидать, осталось далеко позади. Птицы тоже бывают склонны к самообману.
Септимус выронил узел с осколками чаровского зерцала, резко затормозил, подняв в воздух клуб пыли, вернулся, подхватил сверток и бросился догонять остальных. Мельком он заметил, что гигантского дерева бур-бур больше нет. Сокрушительная мощь обезумевшего барьера их настигала.
Джульетта задыхалась. Запястья жгло огнем. Она невольно вспомнила упреки наместника. Да, не стоило поддаваться эмоциям. По крайней мере, не тем. Но сейчас - сейчас другое дело. Ганс сжимал её ладонь.
- Пение, - закричала Джульетта, захлебываясь воздухом. - Я буду давать уроки пения!
- Что?! - Ганс сильнее сжал её руку. Это "что" наполнило Джульетту глупым, детским счастьем. Это "что" было не разраженным, не испуганным, а робко-восторженным и полным надежды.
- В нашем домике на берегу моря, - ещё громче продолжила Джульетта. - Утром я буду провожать тебя на работу, а вечером ждать с горячим ужином! Я и пятеро наших детей! В домике! На берегу моря! Где все триста семьдесят семь дней в году - лето!
Внезапно их накрыла тень.
- Вот и все, - бесстрастно отметил Септимус.
По инерции они ещё продолжали бежать, и тень перемещалась вместе с ними. Раздалось оглушительное "Кхе!!!", и поток ветра едва не сшиб их с ног. Птица кхе-кхе, расправив крылья, стремительно умчалась куда-то далеко-далеко.
- А я думала, она летает только за счет перьев, - хмыкнула Мирра.
- Я бы не хотел никого излишне обнадеживать, - деликатно начал Людвиг, - но, похоже, все закончилось.
Они остановились, готовые в любой момент продолжить отчаянную гонку, и медленно обернулись.
- О! - сказал Людвиг.
- Хм, - сказал Септимус.
- Зараза, - сказал Ганс.
Джульетта поджала губы.
- Он пропал, - изумленно выдохнула Мирра. - Он просто пропал.
Позади них не было ни леса, ни Города. Огромный кусок пространства, находившийся внутри барьера, словно вырезали ножницами, дыру прикрыли заплатой из ровной, лысой пустоши, горизонта и неба, а края обметали грубой пространственно-временной нитью. Она все ещё серебрилась на солнце, слегка искривляя воздух вокруг себя.
Но, пожалуй, самое кошмарное было в другом: пространство с внешней стороны барьера тоже исчезло, а может, просто изменилось. В любом случае, это уже было не то пространство. Не было дороги в соседний город. Не было центрального тракта. Не было полей, за которые столетиями спорили крестьянские общины. Вокруг была лишь нескончаемая пустошь.
Вдали раскатисто зарокотал гром.
Мирра достала из кармана кулек с печеньем и протянула остальным. Этот повседневный жест хлыстом подстегнул Веронику:
- Куда делся Город?
- Пропал, - просто ответила Мирра.
- Как? Как может пропасть целый город?!
- Это ещё что! Вот у меня однажды пропало восемь кило брюквы!
- Причем тут брюква?
- А ты знаешь, сколько я за нее заплатила?!
- Неужели ты не понимаешь: там же были люди! Они все наверняка погибли! Все! Целый город!
