Неторопливые и крайне размеренные толчки пронизывали разгоряченное и не успевшее остыть лоно острой пульсацией. Удовольствие возвращалось, скручиваясь еще более тугой пружиной; слабо постанывая, я наслаждалась неторопливой близостью, закатывая глаза.
Чувствительной кожей ощущая весь рельеф, с каждой секундой погружалась все глубже под лед, при всем желании не сумев бы сейчас прекратить.
Мне нужно было дойти до конца. Нужно было познать обещание лорда на собственной шкуре.
— Люблю тебя, — рвано целуя косточки скул, шептал он, — нежная моя берочка.
— Вард, я… я близко…
— Я знаю, — без сомнений ответил мужчина, не ускорившись ни на мгновение. — Кончай. Я должен увидеть твое лицо.
Казалось, вывернувшись всем телом, только сильнее растеклась по мужской груди, чувствуя, как от жажды пересохли горящие губы, припухшие от поцелуев. Вард действительно смотрел, неотрывно и внимательно, и как только он увидел мой красочный, полный сладкой усталости финал, бер крепко прижал меня к себе, громко зарычав.
Мы сидели так еще долго. Прижимаясь друг к другу, не смея разомкнуть пальцев.
Медведица била лапами снег, радуясь счастливому концу, а я…
Я думала о том, что этот вечер не пройдет нам даром, и совсем скоро все это поймут. Возможно, уже через пару месяцев, может, чуть больше — в зависимости от того, как будет расти живот.
Попозже…
Вспомнив сказанные сегодня слова, сама усмехнулась своей наивной уверенности. Кто бы сомневался, что как только в голове зацепится мысль о моей бескрайней любви, как я тут же забуду брошенную с перепуга фразу.
— Отчего смеешься? — покачав в своих объятиях, Вард жарко выдохнул пар в мое плечо.
— Своему упрямству. Я люблю тебя, бер.
— И я тебя, берочка, — не остался в долгу мужчина. — Может, теперь сможешь нормально поесть?
— Один голод я все-таки утолила, — чмокнув мужчину в нос, засмеялась я. — А вообще я сейчас съем все, что вы там приготовили. Давайте ужинать.
Эпилог
— Эй! Скорее в дом! — крикнула я, выходя на крыльцо и вглядываясь в границу заснеженного леса.
Хорошо…
Холодный, по-зимнему морозный воздух обжигал, проникая в легкие, оставляя на губах растаявшие снежинки. Усыпавшие все вокруг красавицы сверкали на солнце, которое сегодня светило по-особенному ярко.
Чудесный день. Я каждый год его жду.
Два бурых и один белый медведь спешили мне навстречу, практически пряча за массивными тушами двух медвежат, которые изо всех сил старались поспеть за отцами. Еще немного неуклюжие, запинающиеся из-за отсутствия опыта.
У одного, что побольше, получалось лучше, но младший сын с трудом перекидывал лапы, не зная, куда смотреть: под ноги или вперед, еще не слившись со зверем в единое целое.
Первые обороты самые памятные. Свои я запомнила до мельчайших деталей, не забыв с течением лет.
— Мама! — выкатившийся из медвежьей шкуры прямо на бегу, Аарон рухнул прямо под ступени крыльца, взбороздив по пути сугроб. — А дедушка скоро прибежит?
— Скоро. Лорд Летний никогда не опаздывает. Так что быстро в дом, — махнула рукой в сторону распахнутой двери и повелительно нахмурилась.
Иногда мои мальчишки понимали только строгий взгляд, за ребячеством совершенно забывая обо всем, что происходит вокруг. И сейчас это был единственный способ заставить их одеться после утреннего обхода с отцами и в более-менее приличном виде дождаться своего любимого дедушку.
— Да успеем мы, — буркнул наш старший сын Ивоон, сдув со лба темную, криво остриженную по случайности челку. — Куда торопиться?
Подросток. Что с него взять?
Все мы проходили через мрачность и колючесть в этом возрасте, когда хочется спорить с родными до потери пульса и закатывать глаза при любом удобном случае.
— Вперед! — дополнил мои слова обернувшийся Харланд, по привычке стягивая свои серебряные волосы шнурком. — Скучала, берочка?
— А как же, — мурлыча от удовольствия, позволила беру обхватить себя тяжелой рукой за талии и притянуть ближе. — Не люблю просыпаться без вас.
Да, годы отразились на всех.
Между светлых бровей бера залегла упрямая морщинка, которая только подчеркнула его мужественность, оставив позади мальчишеское простодушие. Объятия стали крепче, поцелуи желаннее и опытнее, да и вообще мы все сильно повзрослели за это время.
— Почему так смотришь, солнца свет?
— Осознаю, как сильно вас люблю, — ответила, прижавшись губами к щетинистой щеке.
— А до этого, значит, не осознавала? — игриво чмокнув меня в макушку, Вард резко прижался бедрами к моим ягодицам. Дразня, хрипло зарычал на ушко, вызывая приступ щекотных мурашек.
— Каждый день как первый. За ночь успеваю забыть, — отшутилась я, за что была легко укушена за шею и отпущена поприветствовать Берда, неторопливо поднимающегося по ступеням.
— Бера, — на выдохе прошептал он, позволив с разбегу запрыгнуть в свои горячие объятия, прижимаясь носом к горячей и ароматной шее. — Всей жизни с тобой мне будет мало. С годовщиной.
— С годовщиной, — прошептала, потираясь щекой о горячую грудь. — С годовщиной, любимые.
— Давай в дом, тебе тоже нечего стоять на ветру, — напомнив об округлившемся животе, Харланд ободряюще опустил на него ладонь, обжигая своей температурой даже сквозь ткань платья.
— Я же бера, что мне будет от мороза? Но да, давайте зайдем. Стол почти накрыт, мама с отцом, и Буря уже здесь. Скоро прибудут папа и Инесс с Бьерном. Только я не знаю, возьмут ли они с собой девочек.
— О, девочки! — Страдальчески закатив глаза к небу, простонал Вард. — Они сводят меня с ума!
— Не тебя, а Ивоона! Не преувеличивай, — я отмахнулась, не воспринимая страдания мужа всерьез.
Но, если честно, дочери Инесс действительно могли свести с ума кого угодно. Ощутив в нашем старшем сыне пару, они изводили всех вокруг неуемным количеством вопросов о нем и все время хихикали, прячась и стесняясь его внимания.
Ивоон, не будь дураком, все время дергал их за волосы, фыркал и распугивал стайку шумных медведиц, пряча красные от смущения щеки под темными волосами, спадающими на лицо.
Нельзя было требовать от детей серьезности, поэтому мы просто смирились, поглядывая за притиркой со стороны и ускользая от очередного вопроса об интересах нашего сына.
— Соглашусь с Вардом, — нахмурился второй лорд Смоляного леса. — Эти… медведицы иногда бывают просто невыносимы.
— Вам ли не знать, как себя ведет влюбленная бера, — напомнила я нашу историю.
В конце концов, сегодня наилучший день для воспоминаний, почему бы и нет?
— Мы помним, — губы Харланда коснулись кожи, проглядывающей в вырезе платья, и я вновь удовлетворенно вздохнула, наполняясь трепетом до предела.
Я любила. Любила так сильно, что могла голыми руками гнуть железо. За мужей, сыновей, за всех, кого я считала семьей.
Пару лет назад наш большой и просторный дом, стоящий посередине между двух лесов, охватил пожар. Мужья были на обходе границ; в одиночку я вытащила своих детей из огня, ломая мохнатыми боками покосившиеся стены. Все происходило как в тумане, но я настолько сильно сплелась в ту секунду отчаянья со своим зверем, что практически отдала ей свой разум, позволяя вытянуть два надышавшихся дымом тельца. Не помню, как, уже обернувшись человеком, опаленными руками умывала их лица снегом, пытаясь привести в себя.
У меня получилось, они задышали.
Но то, какой силой я была движима в этот момент, просто невозможно описать никакими словами на свете.
— А вот и отец, — вглядываясь вдаль, предупредил Вард.
И правда, из леса мчалась настоящая стая, следующая за огромным бурым медведем с серебристыми искрами в густой шерсти.
Да, время не щадит никого, у всех на лицах оставив отпечаток.
— Ласкана!
Обернувшаяся раньше всех подруга бросилась меня обнимать, обхватывая за шею тонкими руками и позволяя набросить на ее голые плечи плащ.
