Шаманы поначалу практиковались на охотах, посылая странных призванных тварей за талбуками и копытнями. На мучения животных больно было глядеть — но со временем добыча страдала перед смертью все меньше. Боль не уменьшилась, но шаманы-чернокнижники научились убивать быстрее. Призванные помощники, ручные монстры, как их, шутя, называли шаманы, неизменно слушались и действовали все лучше.
Чернорук же наслаждался новой властью. Каждодневно прибывали от него гонцы, сами все разукрашенные и на разукрашенных побрякушками волках. Впрочем, не без толку — и Дуротан скоро понял и одобрил: очень даже полезно знать происходящее в других кланах. Однажды приехал не простой курьер. Дуротан узнал издали: волк с особо лоснящейся черной шерстью, на нем — личный чернокнижник Чернорука, Кар'кул. Остановился перед Дуротаном, слез, поклонился.
— Вождь, я по поручению верховного. Разговор есть, — вымолвил на удивление приятным голосом.
Дуротан кивнул, махнул рукой: дескать, пройдемся. Шли, пока не уверились — никто не подслушает.
— В чем дело, зачем Чернорук шлет ко мне чернокнижника из главнейших? — спросил тогда Дуротан.
Кар'кул оттопырил губы у клыков, улыбаясь.
— Я все кланы посещаю, — сказал он, намереваясь поставить Дуротана на место.
Да уж, Северным Волкам нет особого почета у верховного. Дуротан вздохнул, сложил руки на груди, ожидая.
— Самый важный залог нашей неизбежной и славной победы над дренеями — наша численность. Их мало, нас много — но надо еще больше.
— Так вот чего хочет Чернорук — чтоб мы не бились, а детей плодили?
— Не совсем, — ответил Кар'кул, не смутившись. — Битвы не стоит прекращать, но таки побуди своих воинов… хм, размножаться поживее.
Ты получишь дополнительную пищу и средства за каждое рожденное дитя. Это поможет делу. Но к несчастью, воины нам нужны не через шесть лет, а прямо сейчас.
Дуротан смотрел немо, ошеломленный. Думал смутить шамана грубой шуткой, а вышло… что ж вышло-то?
— Дети начинают тренироваться в шесть. В двенадцать они достаточно сильны для боя. Созови весь свой молодняк!
— Я не понимаю… зачем их созывать?
Кар'кул вздохнул и добавил, будто поясняя глупому ребенку:
— Я могу ускорить их рост… немного подвинуть их вперед во времени. Если взять всех детей от шести лет и состарить их до двенадцати, мы в полтора раза увеличим число воинов.
Дуротан не верил своим ушам.
— Это невозможно! Немыслимо! Чудовищно!
— Боюсь, у тебя нет выбора. Это приказ. Любой отказавшийся клан посчитают предателем Орды. Он будет изгнан, его вождь и жена вождя — казнены.
Дуротан задрожал от ярости, а чернокнижник сунул ему деловито свиток. Вождь прочел, едва сдерживаясь: и правда, чернокнижник не солгал.
Дреку и ее мужа убьют, Северных Волков изгонят.
— Ты украдешь у них детство, — сказал он глухо.
— Это ради их будущего. Я украду у них немного жизни, шесть лет всего. Это вреда не причинит — детям Чернорука не причинило. Верховный настоял, чтобы его потомство первым удостоилось такой чести. Зато повзрослевшие смогут биться за Орду, и сила их станет важна для победы!
Дуротана вовсе не удивило, что Чернорук лишил детства своих сыновей и дочь, и впервые поблагодарил судьбу, пославшую так мало детей в клан Северного Волка. Лишь пятеро были старше шести и младше двенадцати. Перечитал послание, содрогаясь от омерзения и ярости. Могли бы уже позволить детям просто побыть детьми!
Чернокнижник терпеливо ждал. Наконец Дуротан объявил нарочито грубо, чтобы скрыть боль:
— Делай, что собрался!
— Да здравствует Орда! — возгласил Кар'кул.
Дуротан не ответил. Произошедшее затем было жестоким варварством. Дуротан заставил себя смотреть безучастно, как Кар'кул насылает заклятие, как дети корчатся, колотятся оземь, пока их кости вытягиваются, а кожа и мышцы растут с неестественной быстротой. Ядовито-зеленые жилы протянулась от каждого к чернокнижнику, будто он высасывал их жизнь. Кар'кул смотрел, как пьяный, на мучающихся детей — сам-то уж точно не страдал, скорее наоборот. У Дуротана родилось жуткое подозрение: ведь не остановится, будет сосать жизнь, пока дети не превратятся в сморщенных стариков.
Но к счастью, Кар'кул остановился. Молодые орки, лишившиеся детства, лежали на земле там, где постигло их заклятие. И поначалу не могли подняться на ноги — лишь тихонько, с придыханием плакали, словно ни для чего иного сил уже не осталось.
— Ты сделал, что хотел, — заключил Дуротан, повернувшись к чернокнижнику. — Теперь убирайся.
— Вождь Дуротан, ты… — начал было Кар'кул обиженно.
Дуротан схватил его за грудки, за роскошную алую мантию — в глазах чернокнижника мелькнул страх.
— Убирайся сейчас же!
Толкнул — и чернокнижник отшатнулся, отступил назад, едва не упав. Зарычал.
— Чернорук не обрадуется, услышав про это!
Дуротан не ответил. Знал: если скажет хоть что-то, слова эти погубят его клан. Отвернулся, пошел к детям, уже не бывшим более детьми.
Некоторое время после этого от клана Северного Волка требовали лишь усиленной тренировки воинов и докладов о том, как она проходит. Дуротан радовался, но и был настороже — не иначе готовят что-то. Чувствовал: Чернорук с Гул'даном глаз не спускают, наверняка припасли особо трудное.
Ожидания не обманули. Однажды, когда рассматривал рисунок новых доспехов, придуманных кузнецом, в стойбище примчался гонец на волке. Не останавливаясь, швырнул пергамент, помчался прочь. Дуротан подобрал, развернул, принялся читать — и глаза чуть на лоб не полезли. Глянул спешно на гонца — нет, это не от Чернорука.
Старый мой друг, знаю, ты догадываешься: за тобой наблюдают. И собираются дать тебе задание — очень трудное, но для тебя выполнимое. Соглашайся на него. Не знаю, что они сделают в случае отказа, но следует ожидать наихудшего.
Без подписи — но Дуротану ее не требовалось, размашистый почерк Оргрима определил безошибочно. Скомкал пергамент и швырнул в огонь — кожа искривилась, скрючилась, зашевелилась, будто живое существо, а языки пламени лизали, впивались в нее.
Оргримово предупреждение едва успело — после обеда явилась женщина верхом на волке, носящая перевязь гонца от самого верховного, и вручила письмо. Дуротан же кивнул, принимая, и отложил в сторонку — прямо сейчас читать настроения не было. Но она не уехала. Поглядела недовольно и растерянно, не слезая с волка.
— Мне приказали дождаться ответа! — выдавила после мучительной паузы.
Хорошо. Вождь развернул свиток, улыбнулся, видя изящный красивый почерк, — диктовал послание Чернорук, не иначе. Хоть был хитер и неглуп, грамоту едва знал.
