Я резко подался вперед, но поморщился от боли. Откинулся на спинку, смотря на отца.
— Ты бы отпустил маму?
По его лицу пробежала тень. Он перевел взгляд на маму. Она сглотнула, выдыхая. Я видел, как задрожал ее подбородок. Глаза отца заблестели от слез. Сам поморщился, отворачиваясь. Как вы можете? Как можете так мучить друг друга?
— Отпустил. — Прошептал он, не отводя от мамы глаз.
Я вздрогнул, почувствовав, как Карел встала. Обогнула диван, тихо закрыла за собой дверь.
— Мне надо в Мертвые горы… — Проговорил я тихо. — Если я могу сделать еще хоть что-то, я это сделаю.
Мама обернулась. Кивнула, чуть улыбнулась. По ее щеке скатилась слезинка. Поднявшись, я дотронулся до ее плеча и вышел. Горло сжимали раскаленные щипцы, челюсти сводило от напряжения.
— Какая самая дальняя от Зальцестера точка, куда у тебя открыт портал? — Карел сидела на белых ступенях у входа в дом. Я облокотился о колонну, вспоминая. Я, особо, нигде и не был. Достав из кармана осветительную пластинку, а за ней и свой иллюзор с библиотекой — подарок отца — я вызвал глобус. Минуты две искал город у границы Объединенных земель, до которого дошел из степи днями раньше. Тыкнул в него пальцем. Карел поднялась со ступеней.
— Не плохо. Мертвые горы — здесь.
— Сколько до них?
Повернувшись к Торусу, она подала ему знак. Водитель пошел к нам. Минут пять они соображали.
— Как далеко ты можешь перемещаться своими некреациновыми порталами?
— Несколько километров. Дальше не пробовал. Если слишком далеко, я не могу представить себе поверхность. Не достаю взглядом…
— Сколько за день? По глобусу. Примерно так… — Карел провела кривую линию между городом и горами. Я приблизил карту настолько, чтобы видеть деревушку, которую посещал в степи. Правда, я не был уверен, которая из нескольких на карте была именно той. Но расстояние от ближайшей деревни и до города — приблизительно оценить было можно.
— Пару недель — точно. Это если не спать…
Карел тряхнула головой.
— У нас выходит чуть быстрее. Договаривайтесь о цене.
Наблюдая за псионичкой, возвращающейся к цинну, я легонько вздохнул. Перевел взгляд на водителя. Вопросительно кивнул. Вопрос цены передо мной не стоял. Торус это понимал.
Через десять дней пути мы пробирались по узкой дороге сквозь заросли джунглей. Непонятно откуда взявшаяся мошкара тонко звенела внутри цинна. Я же был готов зубами вгрызаться в переломанную руку.
Каждый вечер, когда на незнакомую дорогу опускалась глубокая непроглядная тьма, я доставал отодранную от цинна Торуса осветительную пластинку и иллюзор. Что-то изменилось в маме, но я не мог понять что именно. Притом, что мой мир готов был рухнуть — она с каждым днем становилась все более спокойной и свежей. До Целесс же я достучаться не мог.
— Впереди будут пустоши. Там практически никто не живет. Нужно запастись теплой одеждой. — Предупредила Карел.
То, что в горы нам придется идти пешком, я уже знал. Торус собирался отоспаться во время нашего отсутствия за все время пути. Я не был уверен, что вернусь… По крайней мере вместе с Карел и тем же путем. Самым сложным, по моим ожиданиям, было найти ту тропу, о которой упоминал отец. Они с мамой обещали помочь отыскать ее. Нужно было лишь немного перенастроить иллюзор. Этим я и занимался оставшиеся дни. Одной рукой это делать было не очень удобно. Карел помогала, чем могла.
Мама упоминала о магических и псионических щитах, оберегающих пещеру. Тогда с ними были Тальцус и Ахельцесс — лучшую пробивную единицу через все возможные щиты было сложно представить. Сможем ли мы с Карел подойти к пещере? Придется постараться. Для меня дороги назад не было. Только вперед. Если я застану там Ранцесса — у меня будет мизерный шанс. Возможно, он поймет? Если в пещере еще есть тот артефакт… хотя бы то, что от него могло остаться за эти годы — шансов будет больше.
Закупившись провиантом и теплой одеждой в последнем городке перед горами, через двое суток мы приблизились к подножию гор. Когда Карел сказала „пустоши“, я представил себе степь. Она до сих пор то и дело поднималась перед внутренним взором. Просыпаясь по утрам, я иногда удивлялся людям и деревьям вокруг. В городах находиться было тяжело. Яркие эмоции и чувства давили со всех сторон так сильно, что я старался не задерживаться среди скоплений масс людей надолго. Открывшиеся же пустоши озадачили меня. На стелящейся у подножия Мертвых гор равнине не росло и травинки. Изредка из серой как пепел земли торчал какой-нибудь дохленький жалкий кустик. Почва хрустела под ногами, чуть ли не поскрипывая. Поверить в возможность того, что под ногами километры вокруг на самом деле лежала зола — было невозможно. Но то, что вокруг не задерживалась надолго ни одна живая душа — казалось закономерным. Здесь не чем было жить…
Мы медленно ползли мимо пологого подножия. Карел держала в руках иллюзор. Я вглядывался в серые камни с редкими порослями полуживого кустарника поверх ее плеча.
— Кажется, там. Видишь выступ слишком правильной прямоугольной формы? — Подал голос отец.
Я подался вперед. Не вижу я ничего…
— Да! Вон! — Вытянула руку Карел. Я проследил за ее пальцем. Что же в нем правильного и прямоугольного? — Давай туда.
Торус прибавил скорости, вздыхая. Держать этот агрегат на скорости было намного проще. Положив иллюзор на сидение, Карел спрыгнула на землю. Пошла вперед. Несколько минут осматривалась. В конце концов, развернулась, крича:
— Тут есть намек на тропу. Ты уверен?
— Я был тут единственный раз в жизни. И ты прекрасно знаешь как у меня с топографией… — Ответил отец. Карел, конечно, не могла его слышать.
— Вроде тут. — Услышал я голос мамы.
— Тут, так тут. Завтра свяжусь.
— Будь осторожен, сынок. — Сказала мама, и я потянулся к иллюзору. Карел возвращалась к цинну, зябко потирая плечи.
— Ты уверен, что хождение босяком по снегу прибавит тебе здоровья? — Посмотрела Карел на мои ноги.
— У меня ноги так же как у тебя руки…
— Им холодно… — Улыбнулась она, демонстративно сжимая ладони в кулаки передо мной. Усмехнувшись, я вылез из цинна. Ее безуспешные попытки отвлечь меня становились все жальче. Я чувствовал приближение неотвратимого. Нутром чувствовал. Как Карел терпела меня последние дни, было просто удивительным. Попрощавшись с Торусом, я натянул телогрейку. К вечеру Карел накинула капюшон. Я натянул шапку. Найти в последней деревне теплую одежду на меня получилось с трудом. О том, чтобы застегнуть найденный тулуп — речи не было. Рука все еще висела в своем медицинском каркасе на перевязи. Придерживая правой рукой левый край безразмерной одежи, я шел и смотрел в спину псионичке.
