— Но ведь это выдумки, господин Кемок! Няня Гренвела говорила, что это сказки.
— В Эскоре, Лоэлла, многие сказки — быль. Держись-ка покрепче…
Мы выехали на ровную местность, и рентаны помчались вперед с такой скоростью, что ни одна лошадь в Эсткарпе не смогла бы за ними угнаться. Дагона возглавляла отряд. Нависшая над нами угроза, которую мы почувствовали в предгорьях, стала почти осязаемой: тучи окончательно заволокли небо, сгустились и почернели, погрузив все в зловещий сумрак.
В этом сумраке то тут то там появлялись тусклые огни, похожие, на призрачные «свечи», маячившие на деревьях и кустах в ночь, когда колдуньи Эсткарпа заставили двигаться горы. Бледные, едва различимые в полумраке огни льнули к скалам, кустам, искривленным деревьям. Глядя на них, я не испытывал желания приблизиться.
Наконец мы въехали на небольшой холм и увидели огромные, грубо отесанные менгиры — не серые, а голубоватые, они светились. Однажды, спасаясь бегством после исчезновения Килана, мы с Каттеей нашли прибежище возле жертвенника из таких голубых камней.
Сюда и вела нас Дагона. Камни здесь не стояли по кругу, а были беспорядочно разбросаны, словно на этом месте разрушили некогда какое-то строение. В их голубом сиянии было что-то необыкновенно притягательное, и мы спешились с чувством облегчения, надеясь найти здесь спасение от грозившей опасности.
Дагона сломала с куста, росшего среди камней, ветку и, спустившись к подножию холма, принялась хлестать ею по земле. Так она обошла весь холм, словно возводя вокруг него невидимый защитный барьер. Поднимаясь обратно, она то и дело останавливалась, собирая в подобранную полу плаща листья и веточки каких-то растений.
Тем временем между двух камней развели костер, и, вернувшись с целым ворохом зелени, Дагона принялась пригоршню за пригоршней бросать ее в огонь. Повалил дым, распространяющий приятный аромат, Дагона стала махать на него, и вскоре этим дымом заволокло весь холм.
Когда завеса рассеялась, я заметил, что тьма сгустилась. В этих неестественных сумерках «свечи» горели ярче, но они ничего не освещали. Мне почудилось какое-то движение за холмом, которое тут же прекратилось, стоило взглянуть прямо в ту сторону.
— Против кого мы собираемся обнажить мечи, Кемок? — ко мне подошел Ротхорф Долмейн.
— Против неизвестных существ, — что еще мог я ответить?
Как и некоторые другие защитники границы, Ротхорф был смешанного происхождения. Его мать, беженку из Карстена, спасли сулькарские моряки, и она вышла замуж за сулькарца. Но брак этот продлился недолго. Когда ее муж, настоящий морской волк, погиб во время очередного набега на побережье Ализона, она вернулась к своим родным. У ее сына были широченные плечи и светлые волосы морских бродяг Сулькара, чем он заметно выделялся среди людей древней пасы. Но душой Ротхорф принадлежал народу своей матери, ибо его не тянуло в море, — он любил горы. Поэтому он и подался на границу, и первый в жизни бой еще совсем мальчишками мы приняли вместе.
— Значит, и правда это заколдованная земля… — задумчиво произнес он.
— Да. А раньше это был благодатный мирный край, и в наших силах снова сделать его таким. Хотя потребуется немало времени…
— Чтобы очистить его? — закончил Ротхорф за меня. — А какова тактика врага? — живо поинтересовался он, возвращая меня в те дни, когда мы на границе рассматривали карту гор в ожидании приказа выступать.
Во мне шевельнулось опасение: пусть мои боевые товарищи не новички на войне, но та война в сравнении со сложностью и запутанностью предстоящей, казалась мне игрой. Не окажутся ли эти бывалые воины перед лицом неведомых опасностей беспомощными, как дети? Зачем мы привели их сюда? Вернувшись из Эсткарпа, Килан упрекал себя за то, что подвергает наших соплеменников неоправданному риску Теперь я понял, какие чувства он испытывал тогда.
— Тактика может быть самой неожиданной, Ротхорф, — такой, о которой мы и представления не имеем.
И я рассказал ему о серых и расти, о коварстве кеплиана — жеребца, который чуть не погубил Килана, и о ловушках, расставленных здесь на каждом шагу. Ротхорф слушал серьезно, не подвергая сомнению правдивость моих слов, хотя многое, должно быть, звучало для него дико.
— Земля ожившей легенды, — наконец произнес он. — Похоже, нам придется порыться в памяти и припомнить сказки, которые мы слышали в детстве, чтобы не попасть впросак. А далеко отсюда до этой безопасной Долины?
— Еще день пути. Мы стягиваем туда все силы.
— И где собираетесь начать наступление?
Я покачал головой:
— Еще неизвестно. Надо собрать под наши знамена всех, кто пока остается в стороне.
Ночной мрак окутал землю раньше обычного, и мы расставили сторожевые посты. Низкие тяжелые тучи, казалось, вот-вот разразятся бурей. Начался дождь. Холмы озарялись яркими вспышками, которые сопровождались треском, словно хлопали боевые кнуты зеленых, но это были молнии. Даже в том, как буря медлила обрушиться на нас, чудилось что-то зловещее.
Килану, как и мне, было не до сна, и мы решили обойти развалины, среди которых укрылись наши люди, и проверить, нет ли каких-нибудь подозрительных перемен за пределами, очерченными Дагоной. Вот так же когда-то мы обходили дозором стены города Эса.
Владычица Зеленой Долины сидела у костра в окружении женщин и детей — на этом островке безмятежности виднелись улыбающиеся лица и слышался тихий смех. На коленях у Дагоны примостилась Лоэлла; девочка не отрываясь смотрела в лицо Владычице и слушала ее так, как истомленный жаждой ребенок пьет чистую прозрачную воду из журчащего родника.
В развалинах был такой родник, бивший посреди подернутого илом каменного бассейна, похожего на чашу разрушенного временем фонтана.
Наш походный ужин давно закончился, и сидевшие вокруг костра стали укладываться спать, заворачиваясь в плащи. Буря все не начиналась, но тучи по-прежнему нависали над нами. Ко мне подошел Годгар. Я стоял у торчащего из земли огромного камня, вглядываясь в темноту. Бледное мерцание «свечей» казалось еще более обманчивым. Я старался не смотреть на них, но они так и притягивали взгляд, и я, с трудом поборов себя, отвернулся.
— Что-то здесь затевается, — произнес Годгар. — Нет, не буря. Может, это и хорошая оборонительная позиция, но не хотел бы я, чтобы нам пришлось защищаться.
— Ничего не поделаешь, ехать дальше в темноте нельзя, — ответил я.
— Да, верно… Э, что это там такое? Иди-ка сюда, смотри…
Я подошел вслед за ним к бассейну, где журчал родник. Опустившись на колено, Годгар показывал на противоположную сторону каменной чаши. При свете костра я увидел, что стенка ее в этом месте явно когда-то была разрушена, а потом наспех восстановлена при помощи камней, оказавшихся под рукой. Но они хорошо служили своей цели: течи не было. Я не понимал, почему это привлекло внимание Годгара, и вопросительно посмотрел на него.
— Похоже, это сделано неспроста, — произнес он.
— Но зачем?
Вместо ответа он подал мне знак, чтобы я обошел бассейн. Там я увидел каменную плиту, наполовину засыпанную землей и поросшую травой; рядом виднелись остатки площадки, выложенной такими же плитами. Годгар окопал плиту охотничьим ножом, и между ней и площадкой обнаружился провал.
— Сюда, как видно, выпускали воду.
— Для чего?
— Не знаю. Но это, наверное, было важно для тех, кто это делал. Пролом в стене бассейна пробили второпях и заделали на время, чтобы снова можно было разобрать.
— Да какое это имеет значение для нас? — спросил я нетерпеливо.
— Я уже говорил, не знаю. Но в нашем положении надо учитывать все странное и непонятное. И…
Неожиданно Годгар замолчал. Он стоял на коленях, опираясь на эту каменную плиту, и теперь смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Затем он бросился на землю и припал ухом к каменной плите.
— Слушай! — махнул он мне.
Я последовал его примеру и, растянувшись на земле, тоже приложил ухо к плите.
Снизу доносился странный вибрирующий звук. Убедившись, что нам это не кажется, я позвал Килана, а он — Дагону.
— Может быть, фасы… — предположила Дагона.
Она опустилась на колени, кончиками пальцев касаясь плиты, и закрыла глаза, словно призывая на помощь иное зрение, потом медленно покачала головой:
— Под землей — другой мир, не мой. Но вот что я скажу: что-то надвигается на нас снизу. Судьба благосклонна к нам, она посылает предостережение. Не думала я, что фасы примкнут к врагу. Хотя, может быть, они просто любопытствуют, но зачем тогда… — она покачала головой, — подкрадываться тайком — союзники так себя не ведут и на нейтралитет это не похоже.
— А как же твой защитный барьер?
— Он защищает от тех, кто приближается по земле, а не под землей. Смотрите, эта плита отличается от других.
