— Для начала подумай, чего он сумел добиться?
— Тебя поднял.
— Не поднял, а почти…
— Воскресил, — с уверенностью закончила Настя и кликнула по крестику, закрывая программку.
Этот звук словно запустил череду событий. Где-то за стеной гулко ухнуло, будто вдалеке взорвали авиационный снаряд. Стекла вздрогнули, но выдержали. Лампочка на потолке мигнула несколько раз и стала светить слабее, словно кто-то забрал из сети часть напряжения. Под столом мерзко заверещал бесперебойник, давая понять, что если сейчас же все не сохранить, то пиши пропало.
Снова рвануло — теперь глуше, точно под землей, — дом тряхнуло снизу, от фундамента. Потом в каркасе что-то сдвинулось, застонала лестница, и окна не выдержали — по стеклопластику побежала тонкая паутина трещин.
Впрочем, им и так оставалось недолго: вставший, экономя время, вынес рамы вместе со стеклопакетами, открывая прямой выход из коттеджа.
— Лука. На погосте. Дерется, — констатировал он и, вновь подхватив Настю, шагнул на навес гаража.
— Почему он не стреляет? — удивилась Настя, но ответа не получила и поудобнее ухватилась за горячие пластины брони на плечах.
Сбоку мелькнуло бледное пятно скрытой за маревом луны, земля рванула навстречу, сделала кувырок. Настя успела только мысленно пожаловаться на судьбу: в кои-то веки попался мужчина, который часами носит ее руках, и тот — мертвый.
Глава 9. Лука
Отправив вынужденных напарников на взлом коттеджа, Лука вытребовал себе еще кофе, уселся на мягкий диван и прикрыл глаза.
Тетя Лида на кухне негромко звенела посудой и напевала себе под нос что-то ритмичное и попсовое. Фоном радио бормотало рекламу. Очень хотелось уснуть. Хотя бы на пять минут. Но было ясно — пятью минутами дело не обойдется, и придется бедной Лидии Михайловне расталкивать гостя, а то и водой поливать. Поэтому, чисто из упрямства и уважения к хозяйке, Лука заставил себя поднять веки и пялиться в стену.
Чашку с кофе, от которого отчетливо пахло крепким бальзамом тридцатилетней выдержки, тетя Лида впихнула ему прямо в руки. В довесок бросила рядом на диван розовую пачку тонких сигарет, плоскую сувенирную пепельницу и гламурную малиновую зажигалку.
— Дочка оставила, — пояснила тетя Лида и с осуждением добавила: — Она иногда покуривает. Не стесняйся.
Затем отошла к окну, отодвинула тяжелую штору и долго вглядывалась в темноту.
Лука прихлебывал действительно крепкий кофе и ожидал закономерный нагоняй. От тети Лиды его получать было не обидно, после стольких лет знакомства — тем более.
— Во что ты влез?
— В дерьмо, судя по всему. И не я один, — Лука сделал очередной глоток.
— Это ты другим плести будешь, — тетя Лида расстроенно взъерошила короткие волосы, сведя все усилия своего парикмахера на нет. — Рассказывать, что все — чистая случайность. Особенно то, что именно твой напарник стал первым в истории воскресшим некромантом. Только рассказывать тебе все это придется в очень стесненных условиях — в камере. И хорошо, если тебя выслушают, а то ведь могут сразу... Тот же Каин…
— Теть Лида, не сгущай…
— Я шестьдесят один год Лида, а тридцать из них — тетя! Ты думаешь, я вас всех не помню? Помню каждого! Думаешь, ты один такой умный да талантливый в юности у меня желчью все полы заблевал, а потом на чердаке отлеживался? Да вас тут таких было — не перечесть. И Егор — не исключение: сначала тебя на себе таскал, потом сам сидел, зеленый как болото, водичку из ковшичка пил. А лет за двадцать до вас, я еще девчонкой была, мамка моя одного отпаивала — вроде Лешей звали. Каином он уж потом стал. Я видела вас всех и всех знаю. Так вот они... — тетя Лида ткнула пальцем в стенку, за которой предположительно располагался Усольск, — не в дерьме. А ты — в полном. По уши! И ты, и девочка твоя, и твой мертвый приятель.
— Она не моя, — устало отбрехнулся Лука, нащупывая зажигалку.
Тетя Лида была права — наличие Егора в мире живых обещало крупные проблемы. И прежде всего — самому Луке. Может, про камеру и допросы она и загнула, хотя… Упокойников разных категорий тетя Лида видела-перевидела, в том числе и тех, которые на безопасность работают. Государственную. Может, и запрут в подвале, только вот не знает он ни тлена, а тех, кто знает, еще поймать надо.
— И хорошо, что не твоя. Хотя тут ты сам себе дурак. У девчонки скоро косоглазие разовьется — одним глазом на тебя смотреть, другим на Егора. Он хоть и мертвый, а тоже к ней жмется. Заметил, надеюсь? И глаза у него вроде и не людские, а словно больные.
— Не слепой. Вижу. Он греется, мы ему как коту печка, горячее, чем просто люди.
— Да, да, да. Именно поэтому он жмется не к тебе, голуба моя, а к девочке. Впрочем, черт с вами, будете живы — разберетесь. Ты мне другое объясни: каким боком тут ваша СПП и Рассоха? Давай, не мнись. Я тебе не твоя юная подчиненная — глаза закатывать не буду.
— Теть Лид, хоть ты мозг не компостируй. У меня и так ум за разум. Еще и этот ваш хмырь, которого Егор размазал, поверх. Плюс логово злодеев в Шушенках. Прям хоть съемочную бригаду вызывай и снимай блокбастер века «Возвращение некроманта». Впрочем, сюжет популярный, я похожий видел, — Лука затянулся сигаретой, чувствуя, как горький дым жжет горло, и резко выдохнул. — Думаю, проще все: у нас череда очень хреновых совпадений. И Егор в них — неучтенный фактор, но решающий. Он не только нам своим воскрешением жизнь подпортил, но и тем козлам тоже подгадил — одного из них вовсе раскатал, да так, что менты даже следов не нашли. Хотя смотря кто на место выезжал. Там такие шерлоки работают, могли и пропустить. Тем более они же Настю искали. А там, выходит, все аж в трех местах происходило, — Лука уже не столько рассказывал, сколько размышлял вслух. — Совпадение. У Князевой встала бабка, видимо, тоже прихватила от бардака, который рядом развели. Это одиннадцатый квадрат, я путевку помню. Егора хоронили в южной части — это тридцатый. Кстати, плита у него была толщиной сантиметров сорок, а он через нее с ходу прошел. Силен король. И где-то между ними — от двенадцатого и до двадцать девятого квадрата — кто-то устроил шухер. Да такой, что не только Раевское, а все погосты и морги в городе переколодило.
— Думаешь, оттуда заразой по городу пошло?
— Не зараза, скорее выброс. Как на заводе: выпустили газку — город два дня кашляет. Так и тут. Потому что не с чего погостам с ума сходить и вставать через задницу. А тут и червь, и вторая форма просроченная, вековая, и третья, которая руку Каину оторвала, тоже не хрен моржовый…
— Не ругайся! Ты бы посмотрел, голуба моя, историю за последние лет двадцать — если, конечно, доступ дадут, — тетя Лида поостыла, успокоилась, отлипла от окна и уселась за стол, устало уронив руки на колени. — Они ж не просто так там, на Раевском, куролесили — сторожа убили, Настю почти под покрышку засунули. У них там свой интерес был. Такой, за который сдохнуть не жалко. Да, а с виду этот Георгий такой приятный был мужчина, вежливый…
— Прям настоящий полковник, — сочувственно покивал Лука.
— Ой, много ты понимаешь. Поживи с мое! — отмахнулась тетя Лида. — Их ведь четверо там, в коттедже, было? Георгий, сестра его, которая, может, и не сестра, племянник и его невеста. А теперь осталось трое. И все трое где-то ходят. Директора твоего вон на ноль помножили. Насте квартиру сожгли. И вполне возможно, сюда вернутся.
— С Павлом мутно пока — слабо верится, что он себя просто так спалить дал. Да еще тихо и компактно. Вы ведь Павла не знали?
— Нет, он же у вас вроде столичный.
— Заварившие кашу вернутся, если не дураки. Им следы замести надо. Дом, погост, еще не пойми что на самой Рассохе. Я на это очень рассчитываю.
— Дом спалят наверняка, — брови у тети Лиды изломились трагически: пожар в любой деревне — дело общее, и горе тоже общее. — Эти поганцы огнем же девочкину квартиру жгли? С чего бы им привычки менять?
— Печатью. Крематорской. Мощная вещь. Но срабатывает только на мертвое, даже на следы. Поэтому у Насти и полыхнуло — там Егор полдня топтался. Коттедж спалить несложно. Основные следы там, на Рассохе. Они же, по вашим словам, чуть ли не целое лето там копались и половину осени. Проверяющие тут точно были — хоть секретку сняли, контроль снизили, но не совсем же забросили. Значит, наши «черные некроманты» под липовыми путевками работали, да такими, что проканали у проверки. От университета или от музея…
