К острову приближались длинные, выдолбленные из древесных стволов пироги. Большой Папа с некоторой опаской взирал на крупных, ширококостных дикарей, ловко управляющихся большими одиночными вёслами.
– Может, спрячемся? – беспокойно спросил Пыха, глядя на приближающуюся ватагу.
– Поздно, – сквозь зубы пробормотал Большой Папа. – Если бы они подошли с той стороны острова, тогда другое дело. А сейчас наши плоты у них на виду; так что смысла нет.
Чужаков было меньше, чем смоукеров и стибков, вместе взятых; однако каждый из них намного превосходил синекожих человечков в росте и ширине плеч. Носы незваных гостей были чуть приплюснуты, бицепсы покрыты полосками ритуальных шрамов и татуировками. Мимолётная надежда, что чужаки проплывут мимо, не оправдалась: те явно намеревались высадиться на острове. Большой Папа вздохнул и выступил вперёд.
– Мир вам, доблестные воины! – провозгласил он, едва первые пироги ткнулись в берег.
– И тебя туда же, убелённый сединами старец! – весело ответил первым ступивший на берег.
Чресла его покрывали модные леопардовые плавки, в носовой хрящ была продета костяная фенечка. Несмотря на несколько двусмысленное приветствие и грозный вид, агрессивности в его поведении не чувствовалось. Поэтому смоукеровский шаман решился спросить:
– Что привело вас на этот остров?
– Мы искали подходящее место для проведения детского утренника, – ответил здоровяк. – И вот наконец нашли.
– Детского утренника? – изумился Свистоль.
– Ну да, – пожал плечами чужак. – Некоторые из нас побывали в Вавилоне и узнали, что там есть такой обычай. Нам он понравился, и теперь мы тоже время от времени устраиваем для детей большое представление с угощением.
– Очень мило, – улыбнулся шаман. – Надеюсь, мы не помешаем…
– Нет, нет! – захохотал здоровяк. – Как же без вас! – при этих вроде бы безобидных словах Пыха вдруг ощутил, как сердце словно проваливается куда-то. – Без вас у нас ничего не получится!
Высадившееся племя между тем вело себя по-хозяйски: часть охотников тут же стала валить деревья, кто-то занялся устройством лагеря. Повсюду бегали, разминая ноги дети и подростки – последние были даже выше среднего смоукера. Стибки как-то стушевались, стараясь не слишком попадаться на глаза, – но на маленьком клочке суши это было не так-то просто!
– А как вы называетесь? – полюбопытствовал Большой Папа.
– Наше племя носит гордое имя дизаррыч! – улыбаясь от уха до уха, ответил кто-то из чужаков. – Вы слышали о нас?
– Нет, – с легким смущением признался самый правильный смоукер. – Мы живём далеко от этих мест…
– Ничего, у нас ещё будет возможность познакомиться поближе! – Вождь (а тип в леопардовых плавках, очевидно, и был им) дружески хлопнул его по плечу. – А сейчас я хочу спросить: не найдётся ли у вас лишнего котла? Я имею в виду, большого?
Папа почувствовал, что колени его подгибаются – рука пришельца была тяжелой, как ствол регендаля, и почти столь же твёрдой.
– У нас есть парочка больших глиняных горшков, вот таких, – Пыха показал руками размер.
– Маловаты, – покачал головой дизаррыч. – Ну да ничего! Давай тащи сюда!
Адмирал замялся было, но Свистоль тихонько пихнул его локтем. В самом деле, вряд ли разумно было восстанавливать этих людей против себя – долготерпением, судя по всему, новые знакомые не отличались.
Смоукеры робко толпились поодаль: манеры чужаков им явно не нравились, но возражать они не решались. Один из подростков-дизаррыч вдруг выдернул трубку изо рта у Дымка, попробовал было затянуться, закашлялся и выронил курительный прибор. Кто-то ещё сорвал с Большого Папы его любимую тростниковую шляпу и стал перебрасываться ею с приятелями. Возмущённые Папины возгласы, похоже, только веселили их. Видя такое, смоукеры потихоньку потянулись к облюбованной ими пещере.
Стибки уже были там, и, похоже, в полном составе. Джро Кейкссер тут же подошел к смоукеровским вожакам.
– Плохо дело, – тихонько сказал он. – Вы знаете, кто такие эти дизаррыч?
– Обычное лесное племя, – пожал плечами Большой Папа. – Наверняка довольно воинственное – вон какие они все здоровые, да и церемониться не привыкли, сразу видно! Надеюсь, им не придёт в голову нас тут задерживать. Сегодня придётся переночевать в их компании, а завтра тронемся в путь.
– Никуда мы завтра не тронемся, – мрачно посулил Джро. – Вы что, и в самом деле никогда не слышали про племя дизаррыч? Ходят слухи, что они – потомки пятого «Б» одной из Вавилонских спортивных школ, в полном составе отправившегося на каникулах в поход и заблудившегося в джунглях.
– И что?
– Они людоеды.
Последние слова главный стибок произнёс слишком громко – находящиеся поблизости услышали, и по пещере пошёл гулять, постепенно разрастаясь, ропот.
– Ну да! – не поверил Пыха. – Пока еще никого здесь не съели.
– А до завтра они и не начнут, – хмыкнул Джро. – То, что они называют детским утренником, на самом деле – обряд инициации: подростки возьмут дубины и выйдут охотиться на нас. Ну а взрослые будут следить, чтобы мы их ненароком не обидели.
– Ничего себе! – Пыха негодующе фыркнул. – Ну мы им покажем! У нас ружья…
– Ружья у вас отберут, – покачал головой Джро. – Не думай, что ты самый умный, смоки. Они устраивают такие охоты не год и не десять лет…
– Эй, синенькие! А кто обещал нам котёл?! – В пещеру один за другим протиснулись несколько дизаррычей.
Вождь с одного взгляда оценил обстановку: при виде вошедших все невольно подались назад. Улыбаясь, здоровяк шагнул к Пыхе, судорожно стиснувшему духовую трубку, и протянул руку.
– Дай мне эту штучку. Давай, давай, всё равно уже поздно за неё хвататься.
Пыха растерялся. В такой ситуации он не бывал с самого раннего детства. Здоровяк вдруг неуловимо быстрым движением сомкнул пальцы на трубке и резко рванул её на себя. Ремешок не выдержал и лопнул; Пыха рухнул на камни.
– Тебе же говорят – дай, – всё так же улыбаясь, проворчал дизаррыч. – Значит, надо дать.
Другие воины меж тем, шутя, разоружили остальных. Вождь вздохнул.
– Я гляжу, вы уже всё поняли. Ну ладно. Если будете вести себя хорошо, то обойдётся без особых мучений. Заночуете здесь, – он оглядел пещеру и хмыкнул: – Завтра на рассвете вас выпустят. В воду не суйтесь, сразу говорю: нашпигуем стрелами. Все игры и догонялки – только на острове. Смотрите, не ленитесь, бегайте хорошенько! Детишкам надо повеселиться, а вы, глядишь, проживёте подольше. И не хмурьтесь так, жизнь прекрасна! – Он заржал.
– Угу, прекрасна, как же. – Пыха уныло шмыгнул носом, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься самым позорным образом от боли и обиды.
