— Я собираю легенды родной страны. Добрые легенды. И рассказываю людям о них самих. Им интересно слушать.
— Рассказываешь о мире и доброте? Рассказываешь очерствевшим людям о справедливости? — воришка приподнял брови. — Врёшь! Тебя никто не станет слушать! Я сам рассказывал настоящие легенды, но меня гнали отовсюду и высмеивали!
Пока я говорил с ним, он незаметно достал старинный кинжал.
— Может, если я тебя отправлю за Грань, стражники отправят меня вслед?
Я выбил кинжал из его руки.
— Ты даже драться не умеешь.
— Менестрель не обязан учиться воинскому искусству.
— Менестрелю не пристало таким способом добывать себе хлеб!
Он долго пытался прожечь меня взглядом, потом попытался вывести меня из себя, но я его насмешки встретил спокойно.
Отпускать его в таком состоянии нельзя, чтобы чего-то с собой не сотворил.
Силой усадил на лавку и попросил у трактирщика порцию каши для парнишки.
— А кто будет за неё платить?
— Я заплачу.
Других вопросов мужчина не задал и быстро поставил поднос с новым завтраком перед воришкой.
— Мне не нужна твоя подачка, — возмутился тот.
— Поел бы лучше, ты голоден.
— И горд.
— Тогда заплати за еду легендой. Я с удовольствием послушаю.
Он колебался. Похоже, предложение ему понравилось, но возвращаться к прошлому не хотелось. Голод помог ему выбрать.
— Сначала поем. А то ещё отберёшь еду и потом никому не докажешь, что ты обещал меня угостить.
— Договорились.
Вернул кинжал в ножны и подождал, пока он поест. Когда кто-то из вошедших направился к валявшемуся на полу кинжалу паренька, забрал оружие у него перед самым носом.
Думал, менестрелем он окажется довольно посредственным, раз его не стали слушать, но после первых слов, им сказанных, понял, что ошибся. Передо мной был такой менестрель, каких здесь почти не осталось — перенявший лучшее у мастеров, сам наделённый даром.
Постепенно трактир заполнялся. И все с интересом прислушивались. Кто-то уже наелся, но уходить не желал.
— А он так же интересно рассказывает, как и Гришка, — похвалил кто-то парнишку, когда тот закончил свою историю.
— Эй, Гришка, тебе, небось обидно теперь, что такой соперник объявился, а?
— Я не для состязания легенды пересказываю.
— Отдай кинжал, — шёпотом попросил меня юный менестрель.
— Расскажешь ещё чего-нибудь — и отдам, но прежде… — освободив поднос, направился к слушателям. — А заплатите-ка за труды, люди добрые…
Парнишка глянул на меня с неудовольствием. Мол, наживаться на моём труде надумал, гад. И растерялся, когда я ссыпал все собранные медяки ему в карман. Надеюсь, он бросит воровство и займётся тем, чему учили его отец и дед.
— Кинжал не отдам, пока ещё что-нибудь не услышу, — пригрозил я.
— Чего ты добиваешься?
— Хочу послушать настоящего менестреля. Вполне приличное желание, не так ли?
— По-моему, прославленные менестрели не желают слушать других, которые их в чём-то превосходят.
— Мал ты ещё, а потому не притворяйся, будто всех насквозь видишь.
Оставлять кинжал мне ему было жалко, поэтому он пересказал ещё одну историю. Я снова прошёлся с подносом и вновь отдал собранные монеты ему. На три обеда ему денег хватит, потом, надеюсь, призадумается и бросит воровать.
— А давай-ка я расскажу третью историю, но в обмен на твою, — предложил парнишка.
— Монеты всегда не лишние, — понимающе усмехнулся я.
— Мне интересно, что за менестрель или сказитель захотел меня послушать.
Мы обменялись парой историй. Я не забыл дважды пройтись с подносом, и все брошенные в него монеты ссыпал ему в карман. Менестрель глянул на меня с недоумением, потом с уважением.
— Смотрю, ты не зря тут в таком почёте.
— Да какой почёт! Я непривередлив и не требую, чтобы мне платили серебром да золотом. Нынче мало у кого есть серебро.
— Прибедняешься, Гришка! — крикнул кто-то от дверей.
В этом трактире посетители ко мне уже привыкли и приходили для того, чтобы услышать мои «старые легенды». Я довольствовался тем, что мне давали, иногда вообще ничего не брал.
— А давай меняться: дюжина моих легенд на дюжину твоих! — предложил мне парнишка.
— Разбогатеть за наш счёт вздумал? — возмутился пожилой мужчина.
— А вы тоже послушайте! Я впервые за много лет встретил настоящего менестреля и сам хочу у него поучиться.
— Тогда и я от тебя не отстану, — возвращаю ему его оружие. — Пока не выполнишь уговор, отсюда не выпущу.
В этот день мы делились нашим опытом долго. Немногие решились покинуть трактир.
Разошлись, не сказав друг другу ни слова. Я надеялся, что сегодняшний день заставит парнишку призадуматься и не забывать о своём даре.
Мы встречались и обменивались историями и легендами ещё несколько раз.
— А ты прав, — сказал он как-то. — Прав, что не бросил любимое дело. Можно рассказывать так, чтобы тебя слушали.
— Настоящего менестреля всегда будут слушать.
— Почему-то ты себя никогда не называешь настоящим менестрелям.
— Так меня ещё не все желают слушать.
— В этом трактире тебя любят.
— А в других трактирах любят других менестрелей.
— Тебя это задевает?
— Нет. Я не для этого стал менестрелем.
— Я хочу вернуться за инструментом отца, — неожиданно открыл парнишка свои планы.
— Ты сможешь его вернуть?
— Если никто не нашёл мой тайник, то смогу. Если же там не окажется инструмента, то я скоплю денег и куплю себе новый.
— Не унывай: ты молод и успеешь добыть инструмент и славу.
— Постараюсь больше не предавать себя.
— Молодец.
— Спасибо тебе: ты толкнул меня на этот путь.
— Ты сам на него вернулся.
— Полагаю, и у тебя есть какая-то цель?
— Конечно.
— Желаю дойти. Ну, прощай, мне до вечера нужно многое сделать.
И он ушёл.
Больше мы не встречались, видимо, он ушёл далеко. Может, когда-нибудь встретимся. Может, нет. Главное — он продолжит любимое дело.
Некоторое время спустя в Связьгороде начали рассказывать другие легенды. Прежде почитаемые менестрели и сказители вдруг обнаружили, что горожанам надоело слушать о мести и о разных жестокостях. Им пришлось вспоминать старинные легенды и песни. Некоторым это пошло на пользу.
— Как тебе удаётся? — удивлялась Алина.
— Я люблю тебя… — любовь вдохновляла и одаряла силами. Другим трудно было меня превзойти.
— Надо же, сколько можно достичь, всего лишь рассказывая легенды! — изумлялся юный король.
— Настоящий сказитель не только рассказывает. Он чему-то учит, что-то доказывает, пряча свои мысли между строк, — разъяснял я.
