А на воле была ночь – летняя, прохладная и тихая. В безоблачном космическом небе светила ярко-желтая луна: покрытая стеклом поляна и зеркальные деревья вокруг нее выглядели под лунным светом как декорации к фантастическому фильму. Для полного сходства не хватало лишь какой-нибудь летающей тарелки… Впрочем, тарелку с успехом заменяло жилище колдуна.
Лишь отбежав от жуткого дома на приличное расстояние, Хозяйственный остановился, сбросил рюкзак с плеча и без сил повалился на траву. Тимка рухнул рядом о ним.
– Эх, хорошо-то как, – отдышавшись, пробормотал Боня, ласково погладив траву рукой, – настоящая… Нет, Тим, как ни красивы стеклянные растения, а живые все-таки лучше!
– Мягче, – согласился Тимка. – От стеклянной травы можно и занозу кое-куда вогнать, а от этой – вряд ли. Зато в живой траве водятся муравья, гусеницы, вонючие клопы и вредные микробы. А еще…
– Да ну тебя, – осерчал Хозяйственный. – Сам ты клоп микробный! Я вовсе другое имел в виду.
Но что конкретно имел в виду Бонифаций, Тимка не узнал – над ними вдруг раздался взволнованный голосок дракона:
– Началось! Рушится проклятый дом, рушится! Какое счастье!
Тимка сел и уставился на стеклянную поляну.
Колдовской дом таял на глазах. Зеркальные стены сминались и проваливались внутрь; из всех щелей и трещин к небу потянулись тонкие струйки молочно-белого пара. Вскоре над домом повисло знакомое облако волшебного тумана; тихо и незаметно туман окутал весь дом, померцал с минуту и растаял… Тимка не поверил своим глазам: дом зловредного колдуна исчез, словно его никогда и не было! Осталось лишь чистое зеркальное пятно, в котором отразилось ночное небо.
– Ну, вот и все, – с облегчением выдохнул Тимка, – раз нету дома, значит, нету и колдуна. Все счастливы и довольны. Ура!
– Да нет, – вздохнул над его головой дракон, – дом, конечно, погиб. А вот колдун – нет. Магические зеркала-то целыми остались! Только лежат теперь на дне этого чародейного озера… Значит, при желании можно Зеркальщика и освободить. При очень большом желании!
– Хм, – подал голос Хозяйственный. – А с чего, это, собственно говоря, волшебный домик так… э-э… скоропостижно рассыпался? Вроде бы крепкая конструкция была. Я вон мечом ее резал – и ничего! Выдержала.
– Боня! – заговорщицким шепотом пояснил Тимка, – там наверняка была система аварийного самоуничтожения! Как и положено в очень секретных ядерных центрах и всяких колдовских домах. Нажимаешь на кнопочку – и бац! Центр самоуничтожился. Типа расколдовался, чтобы врагам не достаться.
– Чушь! – высокомерно пискнул в вышине дракон. – Никаких кнопочек! Просто я сказал тайное слово, которое подслушал у Зеркальщика. Особое слово, разжижающее зеркала.
– Вот-вот, – согласно покивал Тимка, – я и говорю: система аварийного саморазжиж… разжуж…
– Разжижжевывания! – нетерпеливо подсказал Боня и, что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу:
– Кстати, о жевании – мне надо срочно поесть. Я голодный как три тощих дракона! Ну-ка, где наша любимая скатерочка? – и полез в рюкзак.
– А почему, собственно, – три дракона? – полюбопытствовал тонкий голосок. – Почему не десять? Или сто тридцать три? – и звонко рассмеялся.
Тимка посмотрел в небо, откуда доносился голос. И удивленно заморгал: невидимый дракон стал почему-то очень даже видимым! Лунный свет как будто впитался в него – над Тимкой порхал лимонно-желтый дракончик, уменьшенная копия настоящего, боевого дракона. Такого, как тот, что гонялся сейчас где-то за Великой Змеей. Дракончик парил между деревьями, часто взмахивая перепончатыми крылышками, и очень походил отсюда, с земли, на большую летучую мышь. С той лишь разницей, что у летучих мышей не бывает такой длинной шеи. И еще они не плюются огнем.
– Почему именно три дракона? – рассеянно переспросил Боня, расстилая скатерть на траве. – Да потому, что десять драконов – это уже перебор. Три голодных дракона еще могут как-то мирно разойтись, а вот десять и сомневаться не станут, схарчат друг дружку за милую душу! Мне так кажется. Не хотите же вы, чтобы я вас слопал на ужин? – и Хозяйственный нетерпеливо постучал по скатерти кулаком.
Тимка сжевал десяток пирожковых половинок с мясом и почувствовал себя сытым, есть больше не хотелось. А вот Боня мел со скатерти все подряд, щедро заливая съеденное ядреным домашним квасом. Почему-то сегодня скатерть-самобранка решила попотчевать их исключительно дежурными блюдами домашнего приготовления: разными жареными полупирожками и холодным квасом в ведерном полукувшине.
– Оно, конечно, не пиво, – пояснил Боня, медленно выпивая пятую кружку, – но ничего, сойдет. Эй, дракон, квасу хочешь? – Хозяйственный задрал голову и икнул от неожиданности – он тоже видел желтого дракона. Боня опустил взгляд, печально посмотрел на кружку и осторожно отставил ее в сторону.
– Тимка, – убито пробормотал Хозяйственный, – все, я допился. Мне уже желтые драконы мерещатся. Никогда не подумал бы, что от кваса такое может случиться!
– Боня, – не менее убито ответил Тим, – ты только не волнуйся, но дракон действительно желтый. Он, наверное, желтухой заболел. Теперь мы от него болячкой заразимся и тоже станем желтыми-прежелтыми. У нас, Боня, началась желтушная эпидемия.
– Сам ты эпи… эпимедия! – радостно заорал Боня. – Так, значит, мне это не показалось? Эгей, желтопузик, лети к нам! Пирожков хочешь?
– Не сметь меня желтопузом обзывать! – огрызнулся с высоты дракончик. – Я вам не цыпленок. Я – боевой дракон! Я – Великий Огнебойный Громоштурм!
– Слышали, слышали, – отмахнулся Хозяйственный. – Так я не понял – ты пирожок будешь или нет?
– Буду, – недовольно буркнул дракончик и спланировал к скатерти.
– Скажите, пожалуйста, Огневой Штурмогром, – дипломатично начал Тимка, но дракон оборвал его:
– Громоштурм! Огнебойный! Я! – и чуть не подавился кусочком пирожка.
– Нет, ну так нельзя, – всплеснул руками Хозяйственный, – все мозги себе вывихнешь, пока выговоришь. Давай-ка мы тебя переименуем, как-нибудь иначе обзовем. Попроще.
– Огник, например, – сходу предложил Тимка. – Коротко, звучно и огнеопасно. А то, представь, нападает на тебя в бою сзади какой-нибудь враг гадский, а тебе кричат: «Уважаемый Великий Огнебойный Громоштурм, на вас сзади изволили напасть!» Пока до Громоштурма доберутся, глядишь, тебя уже и съели.
Дракон молча дожевал пирожок, облизал мордочку раздвоенным языком и наконец торжественно молвил:
– Ладно, разрешаю. Пускай Огник, я не против. Но – до поры, до времени. Не хватало, чтобы вы меня так в присутствии каких других драконов назвали!
– А что, засмеют? – сочувственно поинтересовался Тимка. – Задразнят?
