— Выходит, мое предположение верно, — спросила Сергия озабоченно, — Евдокия разрушила свою темницу и ушла с острова. Он пуст…
— Евдокия ушла с острова, — подтвердил Командор и положил руку на высокую спинку кресла, в котором сидела Сергия, на смуглых пальцах его руки блеснули два перстня с крупными алмазами, желтого и темно-коричневого цвета: — Евдокия ушла с острова, — повторил он, — но остров вовсе не пуст. Я обнаружил там весьма любопытных поселенцев. Они, надо полагать, и вытеснили оттуда Евдокию, точнее, как выразится вернее, они наняли ее себе на службу.
— Вы были на острове, мессир? — Сергия сжала руки на коленях, в волнении.
— Я обследовал его при помощи камня-разведчика, — невозмутимо отвечал Командор, — а после и посетил. Точнее, я только попытался приблизиться к нему, и мне сразу стало ясно, что окажусь там весьма нежеланным гостем.
— Кто же там обосновался? Кто-то сильнее Евдокии?
— Еще как сильнее, — Командор едва слышно присвистнул, — такого прорыва через кромку уже не бывало давно. Я даже не могу понять, как стражники его проспали. Или они просто оказались не готовы совладать с ним.
В комнате снова появился негритенок. Он поставил на стол поднос с двумя высокими бокалами из черного стекла, украшенных золотой вязью, в них колыхалась тягучая, нежно пахнущая жидкость. Передав один бокал Сергии, которая по-прежнему пристально смотрела на Командора, тот продолжил:
— Если я прав, София, нас посетил могучий дух древности Морригу, встречи с которым я не пожелал бы даже своему самому заклятому врагу.
— А кто такой этот Морригу? — в затруднении пожала плечами Сергия. — Я никогда ничего не слышала о нем.
— Морригу существо не мужского, а женского рода, если их, конечно, возможно различать, — поправил ее Командор. Он еще раз прошелся по комнате, заложив руки за спину. — Точнее в очень давние времена этот дух назывался богиней Морриган, Богиней Черной Луны. И древние кельты почитали ее как богиню — воительницу. Морриган как раз считалась триипостасной сущностью и ассоциировалась не только с могуществом на поля боя, но ее связывали всегда с плодовитостью и особой способностью к соблазнению. К тому же известно, что именно Морриган часто принимала облик серого ворона, который теперь появляется и у нас, а при многих упоминаниях оборачивалась белым волком.
— Почему Вы так уверены, мессир? — Сергия поставила бокал на пол к камину, даже не попробовав вина и вполоборота повернулась к Командору. — Что ей здесь надо, этой Морриган или Морригу?
— Если бы мы знали что им надо и как они появляются, у нас была бы куда как более легкая жизнь, София, — усмехнулся Командор, — более того, мы бы давно от них от всех избавились. Но первое, что навело меня на мысль, это было болото. Дух, поселившийся на острове намного сильнее обычных болотных жителей такого рода, которые даже не смеют высовываться, едва почуют приближение стражи. А здесь я просто наткнулся на стену сопротивления и не сумел преодолеть ее сходу. Потом напрягая свою память, я вспомнил, что у кельтов болото — это излюбленное место для принесения жертв своим богам. Видимо, это обусловлено поверьем, что болота очень коварны, поскольку их почва, казавшаяся твердой, мгновенно уходит из-под ног, открывая врата в Царство духов. Они всегда любили совершать на болотах свои ритуалы. Я спросил себя, кто мог бы поселиться на болоте? И сам ответил себе — только очень сильный кельтский дух, тем более, что ему давно уже нагрела змеиное гнездышко Евдокия.
— Вы говорите, кельты приносили в жертву людей, — переспросила встревожено Сергия, — Вы знаете, мессир, я тоже подумала о том же, когда взглянула на несчастного Арсения. Его изуродовали, как будто сняли шкуру с животного.
— Они делали это разными способами, — ответил Командор, снова остановившись напротив нее, — но почти всегда раздевали до нага и раскрашивали тело яркими красками, больше красным. Чаще всего они глушили жертву ударом в голову, а после душили ее. Почти никогда они не привязывали человека к кресту, тем более к такому, как ты обнаружила на болоте. Распятие было им незнакомо. Такой крест, богато украшенный резьбой, кельты использовали обычно в местах массовых собраний, а отнюдь не в качестве могильного надгробия, например. Возможно, привязав Арсения к кресту, кто-то хотел заявить нам о себе, или же… Не стоит забывать, что мы имеем дело с целым сонмом духов, соединенных вместе, а потому не можем трактовать их действия только строго однозначно.
— Скажите мне, Командор, — Сергия низко опустила голову, подперев лоб рукой. — Почему так? Почему эта земля, на которой жили мои предки, почему она так страдает? Почему пострадала моя семья? Почему, поселившись на этом месте, теперь терпят страдания Прозоровские? За что? В Андожи нельзя жить человеку? Только злым духам здесь место?
— Милая моя, юная княжна, — ответил ей Командор, подойдя ближе и голос его прозвучал мягче: — вот уже почти сто лет ты задаешь мне этот вопрос, а я несмотря на многие годы, что мы с тобой вместе не могу тебе дать иного ответа, чем в тот самый первый день, когда я пришел к тебе в дом. Андожа ничуть не хуже и ничуть не лучше, чем все прочие иные места на Белозерье, да и повсюду на земле, — продолжил он, нежным движением сняв платок с головы Сергии. — Добра и зла не существует в природе. Видела ли ты когда — нибудь доброе озеро или злую гору? Это человек наделяет все окружающее себя добром или злом, потому что добро и зло существуют только в нем самом.
Когда-то я увидел тебя в Белозерске, — продолжал он, — где вместе с отцом ты смотрела на парад флотилии, и я был поражен той сияющей красотой юности, которая наполняла тебя. Оставаясь для тебя невидимым я следил за твоей судьбой и мог бы вмешаться, чтобы нарушить вторжение злых сил, но поступи я так, ты никогда не смогла бы преодолеть их сама, не смогла бы стать могущественнее их, и тогда бы рано или поздно они бы схватили тебя в полон. Потому что их невозможно уничтожить. Они бессмертны. И дух Морригу мы не сможем уничтожить до конца, по той же причине. Но мы должны сделать все, чтобы заставить его вернуться туда, откуда он пришел — в темный мир, в его холодное, демоническое царство.
— Но почему из всех она первым выбрала Арсения? — задумчиво спросила Сергия, переводя взгляд на огонь, полыхающий в камине под головой Медузы, — от того, что он был подкидышем, и его энергетическая защита оказалась слабее, чем у остальных?
— Нет, вовсе не от того, — возразил Командор, — начнем с того, что первым выбрала его Евдокия. Она явилась в усадьбу под видом французской гувернантки и соблазнила его. Она разрушила его защиту, он не смог устоять перед ее чарами и не покаялся в содеянном, а скрыл свое страстное увлечение, мечтая, чтобы она последовала за ним. Она и последовала, придав себе новый облик графини Катеньки Уваровой, умершей в младенчестве, но по сути оставаясь все той же, неизменной.
