Он решил ее подбодрить:
— Хэледис.
— Что?
— Не сердись, я не хотел тебя обижать. Прости за гадости, что наболтал. Все будет хорошо.
— Я понимаю. Вы часто ведете себя грубо, но вы не плохой человек. Пообещайте мне спасти Рилу. Она добрая, веселая и дружелюбная. Лучшая кулинарка во всем Аринае. Вы придете в восторг от ее пирожных.
— Я спасу вас обеих. Не бойся, напои меня. Только медленно.
— Нет, — спокойно и тихо сказала она, — я выпью сама, и у вас будет время спасти ее и сбежать. Не буду я никого убивать. Не заставят.
Сэргар прикрыл глаза. Вот же упрямица! Что ее так тянет к Тихой Госпоже?
Он наклонился к самому ее уху и зашептал, чтобы окружающие не расслышали:
— Вспомни фиолетовый мир. Ядом меня не убить. Нам нужно выиграть время.
Хэледис взбодрилась. Она выпрямилась, а в потухших глазах вновь появился блеск. Похоже, умирать она все же не хотела и готова была побороться за жизнь.
— Вы уверены?
— Да. Послушайся меня, хоть один раз. Потом снова начнешь буянить.
— Время истекло, — провозгласил отец-настоятель, — наполните кубок! Ты покоришься, невеста? Убьешь бывшего жениха ради Единого Бога?
Она стиснула платье и бросила последний, полный сомнений взгляд на Сэргара. Тот кивнул и, о чудо, Хэледис подчинилась.
— Я сделаю это.
Теплый металл коснулся его губ. Вкус у зелья был тягучий, горьковато-травяной. Хэледис поила его бережно, а в ее глазах плескалось такое беспокойство, что Сэргар ее пожалел. Вот не дай Мать в этот раз яд сработает. Это станет его последней глупостью, а Хэледис будет переживать, что стала невольной убийцей.
Так дурно он с женщинами еще не обращался.
Наконец кубок забрали, хотя опустел тот заметно раньше: Хэледис тянула, сколько могла, а он делал вид, что пьет.
Сэргар облизал губы и подмигнул ей. Улыбнулся.
— Не переживай. Что бы ни случилось — идея была моя.
— Слабое утешение. За убийство принца меня точно повесят.
— А ты не признавайся. Сваливай все на этих, Рейнар тебе поверит. Ты ему нравишься.
— Час от часу не легче, — нервно рассмеялась Хэледис.
— Особенно если придешь к нему в этом платье. Тебе идет, хотя цвет ужасный.
— Спасибо. Но оно не мое, обычно я ношу более закрытую одежду.
— А жаль.
— Вы опять ко мне пристаете?
— Нет, что ты. Небольшой дружеский флирт.
Сэргар продолжал отвлекать Хэледис болтовней, она слушала, напряженно поглядывая по сторонам. Отец-настоятель буравил его взглядом, а в толпе фанатиков зашептались.
— Почему он еще жив?
— Доза маленькая?
— Тогда бы его тошнило или он заснул. Что происходит?
Кровь Сэргара закипела и принялась подталкивать его вверх. Ощущения были точно такими же, как раньше: ни боли, ни слабости, ни судорог. Его тело подавляло яд.
Удобная способность, если так подумать.
— Ваши глаза снова светятся фиолетовым цветом, — удивилась Хэледис, — я думала, это давно должно было пройти.
Она ни капли не испугалась. Сэргар на мгновенье озадачился этим, потом вспомнил, что Хэледис его таким уже видела и знала, откуда эта странность взялась.
Чего нельзя было сказать об остальных.
— Что это такое? — отец-настоятель попятился. — Что с твоим женихом? Кого ты сюда привела, сумасшедшая?
Пожилая женщина вдруг заголосила:
— У него глаза горят! Он пришел за своей невестой, напоившей его священным напитком! Он пришел! Все, как ты говорил! Это — Единый Бог!
Веревки наконец лопнули. Сэргар развернулся к замершей толпе, понимая, что у него всего несколько секунд на принятие решения. Либо атаковать и биться до последнего, либо раздуть и использовать их заблуждение.
Сумеет он изобразить бога? А сам Единый Бог не явится ли покарать обманщика?
Общинники подались вперед. Лица их были полны надежды и жажды чуда.
И он дал им его.
— Вы звали, и я пришел! Кто не признает своего бога, гореть тем в Бездне под моим огненным взором! — рыкнул он. — На колени!
Они повалились, все разом, с истеричными криками и молитвами. Даже охранники побросали его оружие и рухнули, отбивая поклоны. Сотни рук потянулись к нему.
— Он настоящий!
— Люби меня!
— Забери в Чертоги!
— Дай мне счастья! О, Единый Бог!
— Вы сдурели? — заорал отец-настоятель, единственный оставшийся стоять. — Это не Единый Бог, он самозванец! Схватите его!
Но Сэргара было уже не остановить. Он никогда не сомневался в своем праве приказывать, и отнять его не смог бы никто. Строптивость он позволял только своим любимцам, от остальных же умел добиваться беспрекословного подчинения, благо имел немало власти с самого детства.
— Глупец, ты сомневаешься в своем повелителе? Недостоин быть моим жрецом тот, кто исказил божественную волю! Как ты посмел поить святым напитком других людей? Опаивать женщин! Разве для того я тебе его дал? Смертным не дано пить «зеленую росу» неразбавленной! Только я могу это, старый ты дурак! И невесту я выберу сам, а ты ни твари в этом не смыслишь!
В толпе раздались сумбурные выкрики.
— Единый Бог гневается! Отец-настоятель все делал неправильно! Мы зря его слушались!
— Он же издевается над нами! — взвыл тот. — Это лживый, наглый чужак! Схватите его и убейте!
Но никто даже не пошевелился. Общинники смотрели на него пустыми глазами, ожидая приказов Сэргара.
Все. Он победил. Ситуация полностью под его контролем.
Сэргар ухмыльнулся и выразительно похлопал ножом по ладони.
Пришло время отвечать за свои поступки.
Отец-настоятель затрясся.
— Почему вы ему верите? Дети мои, разве не я собрал вас здесь? Разве не я заботился о ваших нуждах? Я дал вам «зеленую росу», я любил вас, почему вы отреклись от меня?
— Ты нарушил волю бога, глупец! — крикнул кто-то из общинников. — Кайся скорее, пока тебя не испепелили!
— Потому что полное совпадение с каноном, — негромко восхитилась Хэледис, — вот так импровизация! Я начинаю вас уважать, ваше высочество.
— Это радует, — хмыкнул Сэргар.
— Но выглядите вы жутко. Хорошо, что Рила этого не видит.
Она шагнула к подруге, но тут отец-настоятель рывком схватил ее за горло.
— Признайся, что ты — лжец, или я сверну ей…
Арбалетный болт вошел ему прямо в шею. Отец-настоятель захлебнулся кровью и рухнул на спину, Хэледис закашлялась, а Сэргар поспешил подобрать свой меч и обернулся к лестнице.
— Ваше высочество, вы целы? — крикнул Фалькор.
Подвал быстро заполнился вооруженными разведчиками. Сэргар оглядел их и заметил, что у Фалькора в руках тоже был меч.
Из арбалета стрелял Эварист.
Наконец-то явились. Что ж, пожалуй, он никого не отправит в сборщики на этот раз.
— Вовремя вы. Я уж думал не придете.
— Еле нашли эту проклятую дверь, — доложил Фалькор, проталкиваясь к помосту. — А что с этими чудиками творится? Почему они тянутся вам сапоги целовать?
Ближайшие общинники и правда благоговейно касались их кончиками пальцев. Некоторые опасливо косились на разведчиков, но ничего не делали, полагая, что Единый Бог сам разберется с нарушителями. Смерть отца-настоятеля вызвала боязливые шепотки, но не более того.
Сэргар глубоко вздохнул. Головокружительное жжение в теле проходило, утекало, как вода. Пришли ли его глаза в норму?
— Хэледис, — тихонько позвал он, — посмотри на меня. Глаза светятся?
— Уже нет.
Общинников это, похоже, не смущало. Они все еще ловили каждое его слово.
Фалькор взобрался на помост.
— Так что с ними такое?
— Они меня любят, — серьезно ответил Сэргар, — увы, не взаимно. Слушайте внимательно, ничтожные глупцы: вы не узнали своего бога и неверно использовали мой святой напиток!
— Священный, — тихонько поправила Хэледис, но, похоже, была единственной, заметившей оговорку.
— За это я запрещаю вам его принимать! Больше никакой радости, пока не искупите свою вину! И не смейте опаивать им никого тайком, мне это претит! Кто похищал и убивал женщин, кроме отца-настоятеля?
