Дорого бы дал вождь детей Мамонта за то, чтобы быть сейчас там, среди них, рядом со своим новым сыном. На Йома – вся надежда! Остальные… Нет, только на Йома!
Покончив с делами, Гарт подошел к Арго и сел рядом:
– Не обижен ли вождь детей Мамонта на то, что я пригласил под свой кров и Колдуна?
– Нет. Вождь детей Серой Совы поступил правильно и мудро.
Гарт сорвал травинку, задумчиво пожевал:
– Странные слова, странный совет! Но вождь Арго сразу его принял. Быть может, он что-то знает?
Арго заставил себя улыбнуться, хотя бы губами:
– Вождь Гарт! Мы знаем друг друга много лет. Сейчас – не обряд, не совет, не напутствие… Думаю, мы можем говорить свободно… Я не знаю, что скрывается за его предостережениями и советом. Колдуны – вообще странные люди; наш, безымянный, – особенно. Но я знаю его еще дольше, чем тебя. Тут – или верить, или нет. Если не верить ему, то кому? Чей совет принять?
Гарт усмехнулся:
– Да. Больше некому! Боюсь, что могучие духи нашего мудрого Узуна любят его все сильнее и сильнее. Как ты думаешь, если спросить вашего Колдуна прямо, он расскажет?
– Я понял, зачем ты пригласил его к себе. Не знаю. Если и расскажет, то не все.
– Не только поэтому. Он еле стоял на ногах, а у нашего Узуна не отдохнешь!
– Я сказал: вождь Гарт поступил мудро!
У тропы, ведущей в стойбище Серых Сов, послышались шум и голоса. К вождям приближалась группа вооруженных детей Мамонта из общины Кано, а среди них – молодой колдун детей Куницы!
– Гарт, великий вождь детей Серой Совы! Арго, великий вождь детей Мамонта! Колдун из Рода Куницы шел, чтобы помочь Наве. По дороге его встретили сыновья Мамонта, рассказали о постигшем вас горе и дали провожатых. Поверьте, сейчас наш вождь Рам и весь Род скорбят вместе с вами! Колдун детей Куницы верит: нарушившего Закон крови кара настигнет в срок! А пока – все знания и все умение, которым располагает молодой колдун детей Куницы, в вашем распоряжении!
Гарт ответил за обоих:
– Мы благодарим могучего колдуна детей Куницы за слова и помощь. Пусть могучий колдун поможет спасти Наву! Будет жаль, если юная дочь Серой Совы раньше срока уйдет по ледяной тропе вслед за своей подругой Айрис!
– Не покажет ли великий вождь ее жилище?
У входа в жилище колдун оглянулся. Сыновья Мамонта и Серой Совы были заняты разговорами, обсуждали происшедшее. Никто не мог их услышать. И тогда молодой колдун вполголоса спросил:
– Великий вождь детей Серой Совы! Доверяет ли твой собрат, Арго, своему Колдуну?
– Наш колдун не ошибся! – Анук с торжеством указал на согнутые и даже сломанные ветви, примятую траву. – Ваш первый охотник ломился сквозь кусты, ничего не видя. Он обезумел!
– Бывший наш, – спокойно поправил его Йом. – Скрыться из стойбища детей Серой Совы он мог только здесь, иначе был бы риск, что его услышат или даже увидят. А вот безумен ли он…
Йом вглядывался в следы. Ясные, даже слишком. Вон, даже сломал самые приметные сучки… И на земле следы оставил… Будто не лучший следопыт здесь продирался, а… Даже мальчишки осторожнее! Или он в самом деле потерял разум и без труда будет взят, или…
– …Безумен ли он, мы скоро узнаем!
Но след не терялся. Не такой явный, как вначале, но все же несомненный для опытного глаза, он уверенно уводил на запад. Быть может, враг и в самом деле потерял разум? А когда немного пришел в себя, решил бежать как можно дальше отсюда?
Анук был уверен: так оно и есть!
– Безумен или нет, я сам вырежу и съем его сердце! – повторял он раз за разом, первым указывая на признаки следа. (Впрочем; опытным охотникам ни к чему было показывать на сломанную ветвь, на примятую траву, на вдавленную шишку. Их глаза замечали все это еще раньше; интересовало их другое: когда? и почему?)
В конце концов пожилой охотник Рода Серой Совы не выдержал:
– Чтобы съесть сердце врага, нужно врага убить! А мы его еще и не выследили! А когда выследим, должны будем взять живым !
Анук промолчал. Он верил в скорую удачу. А сердце? Что ж, ведь это так говорится… Но если будет схватка, своего права он не уступит!
Люди говорят: «Следопыт следа не оставит!» Люди верят: «След следопыта не выследить!» Но все это – только слова. Даже самый лучший следопыт не может совсем не оставить следа, ведь он не птица. Да и был бы птицей, кто знает, какие следы оставляют они в своем полете?
Нет, если настоящий следопыт хочет скрыть свой путь, свою тропу, его искусство вовсе не в том, чтобы вовсе не оставить на ней следа. Он должен переложить след – создать ложную тропу, уводящую в сторону от его истинного пути, но с таким расчетом, чтобы настоящий путь после хотя бы частично совпал с этой ложной тропой. А дальше – дело искусства: кто хитрее, кто опытнее – дичь или охотник?
Лишенный имени был уверен: опытнее – дичь, но такая, как он сам! Он сидел высоко на сосне, наблюдая за действиями преследователей, вставших на ложный след. Лазать по деревьям могут все – от охотника до мальчишки. Но и в этом он постарался достичь совершенства. Никто другой не мог забраться так высоко в считанные минуты – да еще с оружием! – и не оставить следа. Никто не мог так ловко замаскироваться в ветвях. И никто не знал: чтобы соскользнуть вниз, ему достаточно совсем немного времени, нескольких ударов сердца, не больше, для этого приспособлена длинная и тонкая, но прочная веревка из кожаных ремней. Впрочем, Йом, бывший его приятель, знал больше других, но, конечно, не все… Сейчас Мал жалел, что делился с Йомом и тем, чем делился. Но кто же мог знать?
Он с нетерпением ждал того момента, когда преследователи потеряют след. Лишенный имени надеялся: разбредшись в стороны (это неизбежно при поисках), они будут действовать в одиночку, до тех пор пока кто-нибудь вновь не встанет на след и не позовет остальных. А чего им опасаться? Одного-единственного врага, который должен быть уже далеко от этих мест? И вот тогда-то настанет его час!
Первым ляжет Йом – самый опасный.
Мал осторожен. Это будет сделано не теперь, не здесь, вблизи от стойбища. Пусть найдут еще один след, пусть подумают: ополоумел и мечется в панике! Пусть станут еще беспечнее. И вот тогда…
Но, глядя в их спины, слыша возбужденные выкрики этого Серого Совенка, мечтающего полакомиться его, Мала, сердцем, он чувствовал, как его всего, вопреки рассудку, охватывает горячая черно-красная волна ненависти и рука сама тянется к металке, несмотря на то что безумный бросок дротика с такого расстояния и под таким углом был бы заведомо неточен.
