Снаружи совсем уже рассвело. Поднимаясь над миром, солнце щедро озолотило края бесконечных трав. И хотя восходило оно по правую руку, яркие лучи били по глазам так, будто я смотрела прямо на сверкающий диск дневного светила. И в этом ослепительном свете так трудно было рассмотреть облик всадника, что уже почти достиг вытоптанного края становища. Трудно было глядеть на него, ибо взор мой застилали слезы – не то от яркого солнца, не то от радости...
Он бросил поводья, когда конь его остановился в двух шагах от меня, и спешно выбрался из седла.
Как всегда неловко. Медленней, чем мог бы любой другой на его месте.
Шагнул ко мне и застыл, не зная куда девать глаза и руки.
Я обняла его сама. Обхватила, уткнулась лицом в пыльную грязную рубаху, насквозь пропахшую потом. Вдохнула этот запах, такой родной, такой привычный...
– Вернулся... – хрипло прошептала куда-то ему в подмышку, даже не пытаясь утирать мокрые полосы на щеках.
Вместо ответа он сжал меня в объятиях и осторожно поднял над землей. И тогда, когда наши лица оказались вровень, я наконец посмотрела ему в глаза.
Мой снежный ирвис.
Мой.
– Шуна, – его губы коснулись моих так осторожно, словно я сама была хрупким изваянием из снега. – Шуна... Это ты...
Серые глаза сияли ярче звезд. Ярче того солнца.
Больше я ничего ему сказать не дала – остановила все слова ответным поцелуем, после которого он едва не упал, да и я сама почти утратила понимание, где земля, а где небо.
– Ты вовремя, парень, – насмешливый голос шамана помог вернуться в обычный мир. – Вей как раз лепешек напекла. Раньше обычного... Как чуяла.
Снова ощутив под ногами земную твердь, я все равно никак не могла разомкнуть своих рук. Да и Вереск не больно-то спешил сделать то же самое. Но тут из большого тэна с визгом вылетела Шиа и в следующий миг уже повисла у долгожданного гостя на шее.
– Айю! Айю, ты вернулся! – восторгу ее не было предела. – Ну говори же, где ты был! А подарки? Ты привез нам подарки?
– При’ивез, – Вереск улыбнулся и аккуратно наклонился, спуская девчонку обратно на землю. – Вот, держи. Сестренка моя сде’елала.
Он снял с шеи какую-то веревочку, на которой висела небольшая, но красивая расписная свистулька и Шиа тут же принялась дуть в нее, наполняя все вокруг чистым высоким звуком. Минуты не прошло, как следом за внучкой шамана вышла из тэна и его жена, а потом притопал и мой смешной маленький сын с растрепанными после сна кудрями и рубашонкой, почти съехавшей с плеча. Горячо обнявшись с Вей, Вереск подхватил Рада и поднял высоко-высоко. Я даже испугалась на миг, что уронит, что увечные ноги подогнутся, но нет – ученик шамана стоял прочно и мой сын в его руках был похож на маленькую летящую птицу.
Оказавшись выше, чем был когда-либо, Рад засмеялся звонко и радостно.
Я смотрела на них и не могла понять, кто их этих двоих более счастлив.
В конце концов вся эта суматоха улеглась, и мы собрались за широким низким столом в большом тэне. Вей только успевала метать на него угощения. Шиа сидела рядом с Вереском и засыпала смущенного парня сотнями вопросов. Рад просто забрался к нему на колени и сидел так, улыбаясь, играя с белыми косами, лепеча что-то на своем младенческом языке. Несколько раз он, следом за Шиа пытался сказать: «Айю!». Но это для него было слишком сложно, и получалось только смешное и милое «Аи». Я вздрагивала каждый раз – очень уж похоже это звучало на тайное имя моего колдуна. На имя, которое, кроме меня не мог знать здесь никто.
Вей тоже не могла удержаться от расспросов. А Кайза молча рассматривал своего ученика с задумчивой улыбкой на губах.
Молчала и я. Ни слова не могла сказать. И тоже только смотрела. Смотрела без конца на этого нового для меня человека, дивясь тому, каким красивым он стал, как бесконечно изменился за месяцы нашей разлуки... и за те два года, что миновали со дня нашей первой встречи. Черты его лица словно бы стали ярче и острей, а сквозь мальчишескую нескладность проступило обличие воина.
«Как это? – изумлялась я. – Ведь он никогда не был да и вряд ли станет человеком, способным пролить чужую кровь. Откуда в нем эта сила? И когда он успел так преобразиться?»
Глупые вопросы без ответов. Какая разница?
Важным было лишь то, что теперь мне нравилось смотреть на него.
Очень нравилось.
2
– Для тебя я тоже при’ивез подарки, – сказал Вереск, когда Вей уже набросила на плечи новый ярко расписанный платок, а Кайза с довольным видом взвесил на ладони мешочек с каким-то особенно душистым табаком.
Я удивленно подняла бровь.
Длинный узкий сверток лег передо мной, приглашая развернуть его.
Что ж...
Мои пальцы легко распеленали то, что было сокрыто внутри. Складки темной плотной ткани опали на старый вытертый ковер, и я увидела подарок, который заставил меня тихо вскрикнуть от радости. Очень тихо, совсем внутри.
Я медленно подняла этот маленький крепкий лук, сделанный точно под мой рост и мою короткую руку. О как хорошо он лег в ладонь! Словно там и был всегда.
– Спасибо... – я посмотрела в серые глаза, думая увидеть в них радость, думая застать на его лице улыбку. Но Вереск был серьезен. Так серьезен, как серьезен человек идущий на бой.
За первым свертком последовал второй, и в нем я нашла горшочек с краской. Пронзительно-синей, такой яркой, какой не видала еще никогда. И сразу поняла, что теперь смогу наделать самых красивых игрушек, каких не делала прежде.
Третий подарок не был завернут. Я невольно улыбнулась, когда мне на колени лег тонкий, изящно сплетенный из множества цветных нитей пояс. Я сразу поняла, кто его сплел.
– Красиво, – осторожно повела ладонью по хитрому кружеву узора, в котором было так много всего, что не вдруг и разберешь. – Очень красиво...
Этот узор и правда завораживал.
Я замерла, не дыша, когда Вереск взял мою руку и вложил в нее что-то еще.
Медленно разжала сомкнутые пальцы.
Четвертый подарок казался совсем простым. Темное серебро и нешлифованный светлый камень цвета озерной воды. Кольцо. Не для королевы. Не для женщины из богатого дома.
Для той, что живет в степи, держит в руке лук и вырезает ножом игрушки из дерева.
Четыре подарка. Как и положено, если степной мужчина пришел за своей любимой. Если он готов стать ее мужем.
Тихо стало в большом тэне, только Рад шумно сопел, пытаясь засунуть в рот слишком большой кусок хлеба.
Я сидела, глядя на кольцо и понимала, что этот день настал. День, когда я должна сделать свой выбор.
Мне захотелось съязвить, бросить какую-нибудь колкость, увидеть на лице Вереска растерянность. Вместо этого я снова посмотрела в его бездонные глаза и сказала совсем тихо:
– Надумал значит...
Это не было ответом, конечно.
Я покатала кольцо на ладони. Усмехнулась. Взглянула на него и обожглась о пронзительный взгляд. Не просящий и не требующий. Ждущий.
– Если с другой увижу – убью. Вот из этого лука пристрелю, а поясом могилку украшу.
Вереск кивнул.
Краем глаза я увидела изумленно раскрытый рот Шиа и распахнутые глаза Вей. И только Кайза сидел с таким видом, будто мы тут просто говорили о погоде или новой уздечке для лошади. Он неторопливо набил свежим табаком трубку, размял шею и встал плавно, как может вставать только хищный зверь. Шаман никогда не курил в большом тэне. Он прихватил из очага уголек и направился к выходу. У самого порога обернулся, глянул на нас, пряча в уголках губ улыбку.
– Феррестрийского-то прихватил, а, Аелан?
Дождавшись ответного кивка, усмехнулся уже открыто и подмигнул своему ученику.
– Вот и молодец. Доставай. Как вечер ляжет, проведу для вас обряд. Духи говорят, сегодня самое хорошее время.
3
Я не очень поняла, как это вышло, но вскоре в тэне не осталось никого, кроме нас с Вереском. Мы сидели за столом, полным мисок с едой и смотрели друг на друга. По-прежнему не говоря ни слова. Это молчание не было тягостным.
