– Света! – крикнул он. – Может кто-нибудь зажечь свет?
Карлики, конечно, очень встревожились, когда Бильбо с шумом свалился со ступеньки в зал, и сидели, сбившись вместе, – так, как он оставил их в конце туннеля.
– Тссс! Тссс! – зашипели они, услышав его голос; и хотя это помогло Хоббиту понять, где они, он не сразу услышал от них что-нибудь другое. В конце концов, он начал топать ногами и вопить «Света!» во весь голос; тогда Торин сдался и послал Оина и Глоина за сумками, оставленными в верхнем конце туннеля.
Через некоторое время неровные отблески показали, что они возвращаются: Оин нес небольшой зажженный факел, Глоин – охапку других таких факелов. Бильбо поспешил подбежать к двери и взять факел; но ему не удавалось уговорить Карликов зажечь другие факелы или присоединиться к нему. Как постарался объяснить ему Торин, Бильбо официально еще оставался вором-специалистом и разведчиком. Если он хочет рискнуть ходить со светом, это его дело. Они в туннеле подождут его сообщений. Итак, они сели близ проема и стали ждать.
Они увидели, как маленькая, черная фигурка Хоббита отправилась в путь по залу, держа факел над головой. Время от времени, пока он был еще близко, они улавливали отблеск и звяканье, когда он спотыкался о какой-нибудь золотой предмет. Огонек все уменьшался по мере того, как Бильбо уходил в обширность зала; потом он начал, приплясывая, подниматься в воздух. Бильбо карабкался на огромный холм из сокровищ. Вскоре он очутился на вершине, но не остановился там. Потом они увидели, что он останавливается и наклоняется; но они не знали причины.
Причиной был большой камень, Сердце Горы. Бильбо узнал его по описанию Торина; и, конечно, другой такой драгоценности не могло быть даже в такой огромной груде их, даже во всем мире. Еще когда он карабкался, белое сияние стояло перед ним и притягивало к себе. Постепенно оно превратилось в шар из бледного света. Бильбо увидел, что к этому свету примешано множество разноцветно мерцающих искр, словно пляшущий свет факела преломляется и отражается на его поверхности. Наконец, Хоббит подошел вплотную, взглянул на драгоценность, и дух у него захватило. Огромный самоцвет сиял у его ног своим собственным, внутренним светом; отшлифованный и ограненный руками Карликов, извлекших его когда-то из сердца Горы, он ловил все лучи, падающие на него, и превращал их в несчетное множество искр, подцвеченных всеми переливами радуги.
Рука Бильбо вдруг потянулась к нему, словно притягиваемая чарами. Камень был большой и тяжелый, и не помещался у него в руке, но Хоббит поднял его, зажмурившись, и спрятал в самый глубокий свой карман.
«Вот теперь я стал настоящим вором! – подумал он. – Но, наверно, я должен буду сказать Карликам о нем, – когда-нибудь. Они говорили, что я могу сам выбрать свою долю добычи; и, кажется, я выберу вот это, а они пусть возьмут остальное!» Но все-таки у него оставалось неприятное сознание, что слова о выборе не относились к этой чудесной драгоценности и что она может накликать всякие беды.
Он снова двинулся в путь. Теперь он спускался по другую сторону груды, и для следивших за ним Карликов огонек его факела исчез. Но вскоре они увидели его снова, очень далеко: Бильбо пересекал пространство зала.
Он шел, пока не достиг большой двери в дальнем конце, и здесь струя свежего воздуха оживила его, но чуть не задула его факел. Он осторожно заглянул и смутно увидел широкие проходы и начало широкой лестницы, уходящей наверх, в темноту. Но от Смауга по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Бильбо только хотел повернуться и идти обратно, как вдруг на него низринулось что-то черное, задев его по лицу. Он вскрикнул, отскочил в ужасе назад и упал навзничь. Факел упал головой вниз и погас!
– Надеюсь, это только летучая мышь, – жалобно произнес он. – Но что мне делать теперь? Где здесь восток, юг, север или запад?
– Торин! Балин! Оин! Глоин! Фили! Кили! – закричал он изо всех сил, но этот крик в обширном зале был тоненьким и слабым. – Свет погас! Идите искать меня, помогите мне! – На мгновение все мужество покинуло его.
Карлики едва услышали его слабые крики и могли разобрать только слово «помогите».
– Ну, что же с ним теперь случилось? – произнес Торин. – Наверняка не Дракон, а то бы он не пищал так.
Они подождали еще немного, но не слышали Дракона, не слышали вообще ничего, кроме отдаленного голоса Бильбо.
– Скорее, кто-нибудь зажгите еще один факел или два, – приказал Торин. – Похоже, что нам придется помочь нашему вору.
– Сейчас наша очередь помогать, – отозвался Балин, – и я пойду охотно. Во всяком случае, это, кажется, безопасно.
Глоин зажег несколько факелов, и все они, один за другим, сошли в зал, поспешно пошли вдоль стены и вскоре встретили Бильбо, шедшего им навстречу. Он быстро взял себя в руки, как только увидел огоньки их факелов.
– Только летучая мышь и упавший факел, ничего страшного, – сказал он в ответ на их расспросы. Они успокоились, хотя и сердились за то, что были встревожены по пустякам; но что они сказали бы, узнав в этот момент о Сердце-Камне, – этого я не знаю. Даже беглых взглядов на сокровище, брошенных ими, пока они шли сейчас, довольно было, чтобы зажечь у них в сердцах прежнее пламя; а когда сердце Карлика, даже самого порядочного, устремится к золоту и самоцветам, то он становится смелым и может даже рассвирепеть. Теперь Карликов уже не нужно было уговаривать. Все они жаждали обследовать зал, пока была возможность, и хотели верить, что Смауга, хотя бы временно, нет дома. Теперь каждый схватил по горящему факелу; и, вглядываясь то в ту, то в другую сторону, они забыли страх и даже осторожность. Они громко разговаривали и перекрикивались, хватая древние сокровища со стен или из груды, поднося их к свету, гладя и ощупывая их.
Фили и Кили почти развеселились и, увидев на стенах золотые арфы с серебряными струнами, схватили их и попробовали играть; а так как арфы были волшебные (и, кстати сказать, нетронутые Драконом, мало интересовавшимся музыкой), то сохранили строй. Темный зал наполнился давно не раздававшимися здесь мелодиями. Но прочие Карлики были практичнее: они набивали себе карманы драгоценностями, а то, чего не могли унести, роняли со вздохом. Торин старался не меньше других; но он все время искал по сторонам что-то, чего не мог найти. Он искал Сердце-Камень, но не говорил об этом никому.
Потом Карлики сняли со стен кольчуги и оружие и вооружились. Торин выглядел воистину по-королевски, когда облекся в вызолоченную кольчугу с поясом, усыпанным алыми яхонтами, и взял в руки боевой топор с серебряными узорами на рукоятке.
– Бильбо Баггинс! – торжественно заявил он. – Вот первый взнос в счет вашей оплаты. Снимите куртку и наденьте вот это!
Говоря так, он помог Бильбо надеть кольчугу, выкованную некогда для какого-нибудь королевича-Эльфа. Она была стальная, посеребренная и украшенная жемчугом, а пояс к ней – усыпан жемчугами и алмазами. На голову Хоббиту надели легкий шлем из тисненой узорами кожи, укрепленной изнутри стальными дужками и усаженный по краю алмазами.
«Я чувствую себя великолепно, – подумал он, – но выгляжу, должно быть, глупо. Как посмеялись бы надо мною дома! Но мне хотелось бы только, чтобы здесь было зеркало».
Однако голова у Бильбо была яснее, чем у прочих, и чары сокровищ действовали на него меньше. Задолго до того, как они насытились созерцанием золота, ему оно надоело, и он уселся на полу и тревожно задумался о том, чем все это окончится. «Я бы отдал многие из этих драгоценных кубков, – подумал он, – за глоток чего-нибудь веселящего из деревянной чаши Беорна!»
– Торин! – окликнул он вслух. – А что дальше? Мы вооружились, но чего стоит любая броня против Смауга Смертоносного? Сокровище все еще не отнято у него. Мы искали не золото, а выход отсюда; и мы уже искушали наше счастье слишком долго.
– Вы правы, – ответил Торин, опомнившись. – Пойдемте! Я поведу вас. Я и за тысячу лет не забуду путей в этом дворце. – Он окликнул остальных, и они собрались вокруг него и, держа факелы над головой, прошли в большую дверь, – бросив при этом немало алчных взглядов на богатства, оставшиеся позади.
