Сердце испуганно колотится, отдаваясь где-то в висках. Вцепившись слегка подрагивающими от напряжения пальцами в край простынки, тяну ее максимально вверх. Была бы возможность, легла бы обратно, накрылась с головой и притворилась бы, что меня здесь давно уже нет.
Разгневанная женщина испепеляюще смотрит на младшего сына.
— Как это понимать? — цедит она.
Микаэль судорожно сглатывает, не находя слов от испуга, а я оглядываюсь по сторонам.
Сказать, что вокруг беспорядок и неразбериха, — все равно что назвать городскую свалку небольшой кучей мусора.
Благодаря нашим совместным усилиям спальня Микаэля сейчас была словно квартира в известном мультике:
«Просто приходил Сережка.
Поиграли мы немножко».
Всюду разбросаны вещи, рядом с тумбочкой осколки разбитой вазы, на люстре смущенно болтается из стороны в сторону мой черный кружевной бюстик, купленный Куртом.
Ножку кровати мы благополучно открутили когтями демона Мики. Саму постель перетащили на пол, посчитав, что спать следует на прямой, а не на наклонной поверхности.
Все было сделано исключительно для сине-зеленых глаз Курта, но никак не разгневанных очей Франциски. Ну, кто ж знал?
— Мам… — как-то жалобно произносит Мика, незаметно отодвигаясь в сторонку от меня.
Мать Микаэля зло рычит, отчего у меня по спине, спасаясь бегством, проносится толпа мурашек.
Ох, зря я к процессу имитации бурной ночи подключилась.
Зря, зря и еще один миллион раз зря!
Но мы-то рассчитывали, что утром явится разъяренный Курт, и даже не предполагали, что лаэрд захватит с собой пышущего огнем дракона. В смысле — любимую мамочку!
— Конрад! — неожиданно рявкает она. — Немедленно забери эту… Эту… — женщина явно не может найти нужное слово, косо смотрит на меня, кривит губы. — Забери ее отсюда немедленно!
Не дожидаясь, пока Курт подойдет, я хватаю лежащий под подушкой телефон и быстро вскакиваю на ноги, утянув за собой всю простыню. Микаэль, не успевший сообразить, что к чему, быстро прикрывает руками то, чем еще накануне грозился меня поразить, и почему-то краснеет.
— Сынуля, думаешь, твоя мама чего-то там у тебя не видела? — насмешливо рычит мадам Дамир.
Споткнувшись о край простыни, я торопливо иду к выходу, в надежде покинуть комнату и избежать наказания за нашу маленькую шалость.
Мечтай, Яблокова.
Звук тяжелых шагов за спиной рушит все надежды, а едва мы выходим в коридор, лаэрд грубо хватает меня за локоть и резко разворачивает лицом к себе.
Я исподлобья смотрю на мужчину, одетого в темно-вишневый домашний костюм. Пижамные широкие штаны, спущенные на бедра, облегающая мощную грудную клетку футболка с короткими рукавами, растрепанные после сна темные волосы и легкая щетина на щеках.
Курт выглядит невероятно сексуальным и фантастически злым!
— Глупая девчонка, — тихо рычит он мне в лицо. — Что ты хотела этим доказать? Что умеешь спать с мужчинами? Так я это понял еще в прошлый раз.
Глаза цвета опала мечут в меня зеленые молнии.
Яблокова, а Микаэлю еще крупно повезло, что Курт прихватил с собой на прицепе маман. Чувствую, в этот раз одним фингалом дело бы не ограничилось!
Мужчина сжимает пальцы, и я кривлюсь от вспышки боли чуть выше локтя.
— А что еще мне оставалось делать? — дерзко рычу в ответ, вырывая руку из захвата. — Вы же для меня слишком стары…
Грозный устрашающий рык проносится по безлюдному в столь ранний час коридору коттеджа. Я испуганно вжимаю голову в плечи и позорно отступаю назад.
На побледневшем от злости лице лаэрда ходуном ходят желваки. Крепко сжатые тонкие губы кривятся в угрожающей ухмылке. А глаза… Если бы взглядом можно было убить — Курт давно бы распял меня у всех на виду.
— Так это просто для того, чтобы насолить мне? — в его голосе звенит металл. — Ты еще глупее, чем я предполагал…
Несмотря на страх, который я испытываю в данный момент, несмотря на бешено колотящееся в груди и висках сердце, я задыхаюсь от возмущения. Он считает меня глупой?
— У меня больше нет к тебе доверия, — холодно произносит лаэрд. — Все послабления в расписании отменяются. Марш в свою комнату!
Ну, вот опять это расписание. Опять это глупое стремление сделать из меня послушного робота. Опять настойчивое желание убить во мне всю свободу, спонтанность и желание жить.
Вот только я не собираюсь становиться таким же, как он!
Мужчина разворачивается, чтобы уйти, но я хватаю его за локоть.
— А знаете, в чем ваша проблема, Курт? — спрашиваю звонким голосом. — Микаэль показал вашу с Бет фотографию… Тот мужчина, который сейчас стоит передо мной, лишь слабая тень прежнего. Вы умерли, Курт! — я не щажу его. — Вы умерли вместе с ней!
Он дергается словно от пощечины и отступает назад.
— Чтоб вы знали, да в моем папе больше жажды жизни, чем в вас! — почти кричу я. — Почему вы решили, что все кончено? Только потому, что однажды были счастливы и она умерла?
Курт снова дергается и сжимает кулаки.
— Не смей… — предупреждает он, но ярость и адреналин разогнали меня до такой степени, что теперь я уже не в силах остановиться.
— Она умерла, Курт! Элизабет Дамир умерла! — кричу на весь коридор, совершенно не заботясь о том, что кто-то еще может стать свидетелем этого скандала. — Она! Но не вы!
Лаэрд рычит и кидается на меня.
Вмиг я оказываюсь прижата спиной к холодной стене, а его правая рука крепко сжимает мое горло.
— Замолчи! — угрожающе рычит мужчина. — Ты ничего не знаешь, девчонка!
— Знаю! — с трудом сглатываю, тем не менее продолжая упрямо смотреть в его глаза. — Вы — не единственный в этом мире, кто терял любимых людей! И ничего… Живем же как-то!
Его пальцы сжимают мое горло еще чуть крепче, ладонь надавливает на гортань, и я испуганно хриплю от неприятных ощущений, всерьез опасаясь задохнуться.
— Не смей никогда говорить о ней, — тихо произносит он, еле сдерживаясь от ярости.
И вот мне бы промолчать, но паршивый характер вновь дает о себе знать.
— А то что? — криво улыбаюсь, сама поражаясь своему бесстрашию. — Придушите меня? Давайте! Заодно и узнаем — способна я уйти в мир демонов или нет!
Еще один громкий рык неприкрытой ярости сотрясает тишину коридора. Я закрываю глаза и сжимаюсь всем телом.
Рядом слышится шум открываемой двери.
— Конрад! — приходит мне на помощь мадам Дамир.
Я чувствую, как мужчина низко наклоняется и прижимается лбом к моей макушке. Его кожа кажется обжигающе горячей, так, словно ко мне прислонился не живой человек, а кастрюля с закипающей водой.
