Место, где ледяной язык пробивался между двух здоровенных скал, во время спуска мы проезжали еле-еле: с этого места не было понятно, какой крутизны склон там, за перегибом льда. Однако Щепкин решительно полез выше, проигнорировав наши удивленные взгляды. Похожий на желоб участок длиной метров в триста перед ущельем казался не лучшим местом для засады - мы его пролетели, как на крыльях. Там было не страшно. Однако великий вождь клана Ворона считал иначе:
- Так… Офигительное место… Ни одного камешка… Просто мечта… Та-а-ак… В штыковую мы, пожалуй, сегодня не пойдем… Поэтому эти железяки нам не пригодятся… Отмыкаем… Теперь надо наковырять пяток подходящих дырок, и овощерезка от 'Щепкина и Ко' будет готова… Знаете, что мне тут особенно нравится?
Начиная понимать, что именно он придумал, я представил себе недалекое будущее наших преследователей и скривился:
- Наверное, то, что следы от наших ножей тут сходятся в один пучок…
- Умница! Очень милый изгиб… Против законов физики не попрешь… А, значит, их кинет сюда… сюда… или вот сюда… Еще один закрепим тут… и тут… Все! Можно идти наверх и забыть про возможность посмотреть такое милое шоу…
- Ты хотел сказать 'спуститься'? - на всякий случай спросила Оливия.
- Зачем? Мы туда не пойдем! Я приметил еще одно местечко, где тоже будет весело… Не знаю, как они находят наши следы, но после хорошего обвала шанс уйти у нас появится. Однозначно. Так что не будем терять время… Хотя… сердце кровью обливается, как подумаю, что никто этого не увидит…
Новенький блестящий смеситель, из которого била упругая, исходящая паром горячая вода, казался чем-то нереальным - в палатке с тем жалкими удобствами, которыми разрешали пользоваться семьям новоявленных 'рабов', горячей воды не было отродясь. Как, собственно, и смесителя: обычный кусок трубы с приваренными к нему краниками, закрепленный чуть выше ее головы, по мнению руководства полевого лагеря, должен был обеспечить все потребности пленников. Слабенький напор, при открывании всех двадцати краников превращающийся в жалкие струйки безумно холодной ледниковой воды мог порадовать только чистотой - для того, чтобы заставить себя помыться, надо было очень постараться. Дело, в общем-то было не в напоре и не в температуре - сгоняемые на 'водные процедуры' пленники никак не могли смириться с тем, что каждая очередная их партия, как назло, оказывалась смешанной. Мужчинам, женщинам, детям, сбиваемым солдатами в одну кучу и вынужденным раздеваться догола в присутствии лиц противоположного пола, никак не давали привыкнуть к такому унижению - каждый раз 'зрители' придумывали что-нибудь новенькое, эдакое, для того, чтобы еще раз посмеяться над моральными мучениями близких 'сильно больших умников'. Каждый раз, оказываясь в толпе дурно пахнущих, потеющих от страха узников, кое-как урывающих хоть какую-то возможность ополоснуться, Лита с трудом удерживалась на грани истерики - хотелось броситься на ближайшего солдата, раздевающего ее взглядом, и вцепиться обломанными, исцарапанными ногтями в его похотливые глаза. Однако чувство самосохранения заставляло стоять на месте - такие попытки уже были, и всегда заканчивались одинаково: тех, кто не выполнял приказы солдатни, сначала избивали до полусмерти, а потом либо расстреливали, либо, если провинившийся был женщиной - отдавали в солдатский бордель. Те, кто возвращался оттуда, как правило, уже никогда не показывали свои чувства - подавленные, похожие на сломанные куклы женщины уходили в себя и превращались в покорные, готовые на все марионетки…
- О чем задумалась, красавица? - голос капитана Ломмза заставил Литу вздрогнуть и оторвать взгляд от офицерского душа. - Соскучилась по ванне? Знаешь, я тебя понимаю! Здесь так не хватает элементарных, привычных с детства удобств… Иногда мне кажется, что я бы отдал лет десять жизни за возможность потанцевать с красивой девушкой на балу, или посидеть на открытой веранде кафе с бокалом хорошего вина. Я же не всегда был солдатом… Когда-то, ты не поверишь, я учил детей физкультуре… В обычной общеобразовательной школе. Увы, эта чертова война уничтожила все, к чему я привык… Вот посмотри на меня - как ты думаешь, чего мне больше всего не хватает?
- Не могу знать, господин капитан! - четко, как того требовали правила поведения в лагере, рявкнула госпожа Меддир.
- Ну, что же ты так кричишь! Мы же не на плацу… - поморщился Ломмз. - Я устал от службы, как собака, и мне ужасно хочется немного человеческого тепла и участия… Мне всего сорок два… Я еще молод, и способен мечтать… Неужели нельзя просто посидеть и, скажем, послушать пение птиц? Попробуй отвлечься от этой реальности! Задумайся - мы в другом мире! Тут нет войны, мы - не враги. Есть просто усталый мужчина, соскучившийся по общению, и безумно красивая женщина, в глазах которой усталость и боль… Давай немного помолчим и помечтаем… Ну, что же ты так напряжена? Если бы ты видела свое лицо… А ведь я знаю, какое оно бывает мягкое: когда ты смотришь на своих детей, ты совершенно преображаешься… Давай сделаем так - я вижу, как ты смотришь на воду, и… понимаю, что ты при этом испытываешь… На то, чтобы помыться и привести себя в порядок, тебе получаса хватит?
Покраснев до корней волос, Лита на миг подняла взгляд и коротко кивнула.
- Вот и хорошо… - улыбнулся офицер. - Увы, не могу предложить тебе чистой женской одежды, так как ее у меня нет, зато вон в том шкафчике есть чистое полотенце и все, что нужно для личной гигиены… Я пока посижу у себя…
На то, чтобы сорвать с себя осточертевшую мини юбку - не самую удобную в заключении вещь, - и полупрозрачную блузку, еле прикрывающую кружевное белье, ушло несколько секунд. На всякий случай оглянувшись на полог, прикрывающий выход из этой секции палатки, Лита стянула с себя белье, шагнула в водяные струи и застонала от удовольствия. Хотелось закрыть глаза и забыться хоть на несколько минут.
- Не время и не место… - открывая шкафчик в поисках мыла, подумала женщина. - Лучше простирни белье и нормально вымойся, дура…
Естественно, ничего из того, к чему привыкла Лита, в ящике не оказалось - вместо шампуней, бальзамов и ополаскивателей там нашлись только мыло, пяток безопасных бритв и грубая мочалка. Однако капризничать женщина не стала - наскоро намылила голову и принялась за тело…
- Можешь воспользоваться бритвой. Станки одноразовые… - в голосе капитана, раздавшемся неподалеку, появились какие-то новые интонации. Смыв мыло с головы и открыв глаза, женщина вспыхнула и попыталась закрыться руками, но не тут-то было - с вожделением глядящий на нее мужчина поймал ее кисти своими лапами и заставил убрать их за спину: - Ты прекрасна! Как можно прятать такое потрясающее тело? Я просто пришел помочь - как мне кажется, такой маленькой мочалкой спину ты себе не вымоешь…
