– Их становится все больше! – в отчаянии крикнул Муртан. – Я не в силах сражаться!
– Бейся! – рычал киммериец, снося одну уродливую голову за другой. – Сражайся! Кром! Бейся, иначе позор тебе!
В колдовском пламени смеялся и бил в ладоши, точно ребенок на празднике, Грист. Галкарис с ужасом и отвращением следила за происходящим.
Богиня подошла к девушке и остановилась рядом с ней. Галкарис робко подняла голову. Облеченная в сияние, стояла женщина-кошка, и ее лицо, нечеловечески прекрасное, было одновременно и лицом юной девушки, и мордочкой животного. И при этом, подумала Галкарис, ничего более совершенного, ничего более красивого в мире не существует.
Богиня же смотрела на рабыню Муртана с любопытством, с легким состраданием. Наконец она прошептала, нарочно умеряя голос, чтобы не оглушить столь слабое существо, каким является смертный:
– Это ты носила в себе частицу моего духа?
– Наверное… да. Ты, госпожа, одарила меня своим доверием, – сказала Галкарис.
Богиня наклонилась над ней, и Галкарис ощутила прохладу и благоухание.
– Ты бедняжка, – произнесла богиня. – Я подарила тебе свободу.
– Сешет, – вымолвила Галкарис. – Ты была Сешет?
– Сешет! Жалкое обличье, которое я вынуждена была принять, пока твои мужчины не освободили статую и глаз и пока ты сама не пронесла мой дух сквозь пустыню, к моему древнему храму! Теперь следует забыть о Сешет!
– Богиня, – сказала Галкарис, чуть осмелев, – о богиня, ты видишь, что мои мужчины опять сражаются. Им не победить колдуна.
– Мне нет до этого дела, – ответила женщина-кошка. – Я помогла тебе, но я не стану помогать мужчинам. Они поработили тебя, так не лучше ли избавиться от них раз и навсегда?
– Они будут чтить твою волю и не посягнут на мою свободу… Без них мне не добраться до дома. Спаси их!
– Это твое желание?
Желтые глаза женщины-кошки сощурились, и длинный острый луч изошел из них, как меч.
– Да! – воскликнула Галкарис от всей души. – Спаси их! Я не хочу, чтобы демоны порвали их на части!
– Хорошо.
И богиня подняла над головой свои сверкающие руки. Трижды хлопнула она в ладоши, и пустыня наполнилась рычащими золотыми львами.
Конан опустил меч, тяжело переводя дыхание. Даже могучий киммериец утомился, отражая атаки демонов. Бесполезные победы, которые он одерживал, тотчас оборачивались поражением: существа возрождались снова и снова, и с каждым мгновением их становилось все больше. Апху торжествующе хохотал, лежа на песке. Конан ненавидел колдуна в эти мгновения сильнее, чем кого бы то ни было.
Что касается Муртана, то он, весь исцарапанный черными дьявольскими когтями, опустился на землю у ног киммерийца и, кажется, окончательно сдался. Он даже не пытался отражать удары. Все, на что хватило молодого зингарца, – это держаться возле Конана и надеяться на то, что его могучий товарищ сумеет защитить не только себя.
– Кром! – прокричал Конан. – Что за новая дьявольщина?!.
Золотые львы были теперь повсюду. Несмотря на то, что они могли нести в себе новую опасность, – возможно, последнюю и смертельную, – Конан невольно залюбовался ими. Роскошные создания, они переливались на солнце, как будто были смазаны маслом.
«Так поступают торговки на рынках Шадизара, – подумал вдруг Конан, сам дивясь неуместности своей мысли. – Смазывают фрукты и украшения, чтобы ярче блестели!» Он понял, что стосковался по городу воров…
«Я слишком задержался в этой пустыне. Ненавижу Стигию! И почему только меня занесло сюда? Скорее бы все закончилось, так или иначе!»
Золотые львы с рычанием набросились на демонов. Они убивали своих врагов без пролития крови – просто ломали им хребты своими могучими лапами. Людям оставалось лишь наблюдать за происходящим.
Конан вздохнул и уселся рядом с Муртаном.
– Как тебе нравится эта картина?
– Очень нравится, – искренне сказал Муртан. – Боги, я уж решил, что мне конец.
– Ха! – воскликнул киммериец. – Даже я так решил, так что уж говорить о тебе…
Муртан покосился на своего приятеля, не зная толком, как следует относиться к подобному заявлению. Возможно, киммериец просто подшучивает над ним. У Конана был довольно тяжеловесный и временами жестокий юмор.
Когда последний демон испустил дух, золотые львы подбежали к богине и начали ласкаться к ней. Она для каждого нашла слово, к каждому прикоснулась, а затем повелительным жестом отпустила их, и они, с ликующим рычанием, разбежались по пустыне.
Скоро уже никого из них не было видно, только песок то и дело вспыхивал на солнце ослепительным золотым блеском.
Богиня засмеялась и медленно зашагала к лабиринту. Галкарис смотрела ей вслед так пристально, как будто старалась навечно запечатлеть в своей памяти каждый ее шаг. Богиня-кошка ни разу не обернулась.
Что-то покатилось по песку. Никто не заметил этого, кроме девушки, которая не сводила глаз со своей спасительницы – или, может быть, с той, которую спасла она.
Между обеими женщинами – простой смертной и великой древней богиней – установилась некая связь, порвать которую не могло теперь ничто.
Поэтому Галкарис и заметила прощальный дар богини.
Девушка встала и приблизилась к этому предмету, мерцавшему среди песка. Она осторожно опустилась рядом с ним на колени, затем накрыла его ладонью. На ощупь предмет был гладким и прохладным. Галкарис спрятала его под одеждой, ощущая разгоряченным телом его приятную прохладу.
Это не был глаз богини. Это был просто драгоценный камень – самоцвет, который люди иногда называют «Кошачьим Глазом».
* * *
Апху чувствовал, что силы оставляют его. У него хватало магического запаса лишь на то, чтобы поддерживать колдовской огонь. Грист внутри пламени грозил кулаками и пытался вырваться наружу.
– Выпусти меня! – орал он из далекой Зингары. – Если ты не в состоянии расправиться со своим врагом, это сделаю я! Ничтожество, слабак! Сделай так, чтобы я вышел наружу! Чего стоит твоя хваленая стигийская магия, раз ты не умеешь ею толком воспользоваться!
От ярости и отчаяния Грист чуть не плакал. Апху вдруг вскочил и бросился прямо в огонь.
Но Муртан внимательно следил за своими врагами. Появление золотых львов вдохнуло в него новую надежду, поэтому он воспрял духом. И даже силы откуда-то явились.
– Помоги мне, Конан! – воскликнул Муртан. – Если наши враги объединятся…
Договаривать не пришлось. Киммериец побежал впереди Муртана, стремясь скорее добраться до Апху. Колдун уже вставал на ноги. Он понимал, что долго ему не продержаться. Сейчас, когда его магия иссякла, силы были слишком неравны.
