- Не знает, куда подевался его архан. В последний раз хариб видел Рэми вчера перед закатом. Виссавийцы... они ведут себя как-то странно. И Эллис... он Рэми не чувствует.
Мир стиснул зубы, повернувшись к забившейся в угол кровати девчонке. Желание, столь сильное мгновение назад, куда-то пропало, и даже ее широко раскрытые, испуганные глаза сочувствия теперь не вызывали. Мир вспомнил, что он принц, и что перед ним всего лишь архана. Не более. При этом архана, которая принесла нечто важное.
- Что тебя просил передать Рэми? Это письмо?
Хариб, поняв архана без слов, поднял с пола забытый всеми конверт подавая его принцу.
- Ты... вы... не смеете, - промямлила девушка. - Только принц! Отдайте, слышите, отдайте!
- До сих пор не поняла, с кем разговариваешь, девочка? - кинул принц, вставая с кровати. Хрустнула печать, разламываясь, и Мир мысленно призвал остальных телохранителей:
- Уведи ее... - приказал он харибу, - к Арману. Пусть тот и разбирается.
Он вновь уснул, утомленный любовными ласками.
Рина бесшумно поднялась и быстро оделась. Некоторое время она стояла на коленях перед кроватью, любуясь на Армана. Во сне он не казался таким непреступным. Во сне он улыбался, тепло, мягко. Кожа его, обычно белая, теперь чуть порозовела, обычно собранные в тугой хвост светлые волосы рассыпались по подушке.
И Рина бы сидела вот так вечность, да пора было возвращаться в замок. Хоть и больно. Хоть и хочется остаться с Арманом еще чуть-чуть, а лучше - на всю жизнь. Но Рина старалась не мечтать о невозможном.
Она поцеловала спящего Армана в губы, погладила осторожно, чтобы не разбудить, по волосам. Тихой тенью выскользнула из затемненной спальни кассийца и в миг оказалась в своем замке.
Вот и закончилась первая, может быть последняя ночь с Арманом... которая подарит ей сына.
Эта такая радость забеременеть с первого раза, ведь второго у нее может и не быть.
Она шла по ярко освещенной зале, в окна огромные который лился янтарно-желтый солнечный свет. Сегодня на улице необычно красиво. Это значит, что вождь был чем-то доволен, Рина чувствовала. Но разбираться в причине не желала. Она боялась брата. И старалась незаметно проскользнуть в свои покои, как ее вдруг остановили:
- Здравствуй, сестра.
Рина вздрогнула. Она уже почти и забыла этот голос, боялась его, иногда даже его ненавидела.
Элизар был вождем Виссавии и ее братом, но разговаривал только с Арамом. Рина для Эля не существовала, хоть и жила с ним в одном замке. Она на самом деле ни для кого не существовала. Сестра вождя, она было для брата никем, для остальных - слишком уважаемой, чтобы иметь в клане друзей.
Рина обернулась у лестницы, поклонилась брату, и он оказался вдруг близко... так близко, что она почувствовала этот проклятый запах...
Сладким запахом наркотика в замке, казалось, был пропитан каждый камень. Он преследовал ее днем, он не давал ей спать ночью, вызывая странные видения, а теперь... Теперь внутри все сжималось, и Рину тошнило от знакомой, наркотической сладости.
- Здравствуй, брат, - пробормотала она, не в силах поднять взгляда.
- Посмотри на меня.
Рина подчинилась. И была вынуждена опереться о перила, проглотив просившийся наружу крик: белый плащ брата был заляпан алыми пятнами, в которых Рина безошибочным чутьем целительницы угадала кровь.
- Боишься меня? - усмехнулся Элизар.
Перехватило дыхание. Можно было соврать, сказать - нет, но вождю ни один виссавиец не в силах соврать своему вождю.
- Сам себя не боишься? - ответила сестра, понадеясь, что Элизар не станет повторять вопроса.
- Как же ты похожа на Астрид... - сказал вдруг он ласково, взяв ее за подбородок.
Рина отшатнулась, когда холодные пальцы коснулись ее кожи, и тотчас сама испугалась этого движения. Оно могло разозлить и без того неуравновешенного брата. Элизар горько усмехнулся, но повторять попытки не стал, жестко заметив:
- И столь же упряма. Так же глупо отдалась кассийцу. На что надеешься? Что я оставлю его здесь? Или что отпущу тебя в Кассию?
- Ни на что не надеюсь... - Рина сжалась под взглядом вождя, вцепившись в перила. - Я уже ни на что не надеюсь.
- Почему ты плачешь? - мягкий, осторожный и почти ласковый вопрос заставил девушку вздрогнуть. - Из-за них? Я заставлю их убраться, слышишь?
- Кого и зачем? - закричала Рина, уже не выдерживая. - Ты на человека стал похож! Успокоился! Вчера был таким... таким нормальным. Вчера я узнала в тебе брата. А до этого - как животное. Эгоистичное, бесстыжее!
- Не смей так разговаривать с вождем, - прошипел Эль, но страх Рины ушел, уступив место гневу:
- Вождь печется о своем клане. Ты - нет!
- Кто печется обо мне?
- Все! - вскричала Рина. - Я, Арам, совет. Все! Все ждут, что ты, наконец-то очнешься! А ты... ты!
- А я убил...
Рина захлебнулась криком, пыталась броситься по лестнице, вверх, подальше от безумия брата, но Элизар смеясь, схватил ее за руку, швырнул на пол, прыжком оказался рядом и прошипел:
- Лежать!
Рина не осмелилась ослушаться. Дрожа от страха, она сжалась в комочек и тихо плакала. И все еще надеялась, что он сейчас очнется. Улыбнется, тепло, как улыбался много лет назад, подаст ей руку, попросит прощения...
Он же ее брат... брат...
- Убил, - продолжал вождь. - И что? Мне никто. Ничего. За это. Не сделал.
Что же ты творишь, за что? Ты, вождь клана целителей и убил? Почему, Виссавия, почему ты это допустила? Ну почему?
А вождь тихо продолжал:
- А я так надеялся, что она скажет хоть слово, остановит... что он взмолится, попросит пощады. Но они оба гордые, похожие... Ты не понимаешь, как это приятно... Убить!
"Не надо, - молила Рина, зажимая уши, - не хочу, не желаю этого слышать! Нет!"
Но голос вождя сочился через пальцы, проникал в уши и неумолимо продолжал:
- Так оно и есть - наши целители презирают убийц, отказывают им в помощи, а я убил. Легко. Наслаждаясь самим процессом, пробуя его на вкус до самого конца. Так что, после этого вы меня исцелите, а? Или откажете, как тем несчастным... Отвечай!
- Как ты мог, - плакала Рина. - Мы помогаем людям...
- "Мы помогаем людям", - передразнил ее вождь, грубо хватая за руку и заставляя подняться. - Святая невинность. Помогаем. Только забываем сказать... после каждого слова благодарности за нашу помощь богиня становится сильнее. Так кому мы помогаем - людям? Или своей госпоже?
- Эль, умоляю, - шептала Рина, вяло пытаясь вырваться.
- О чем умоляешь? Ах да, забыл. Я сделал нечто еще более страшное. Я нарушил прямой приказ нашей богини. Да, я убил нашего гостя, одного из двух, кого она приказала не трогать. И если завтра Миранис еще будет здесь, я убью и его. Только потому что мне приказали к нему не лезть. Как тебе, сестренка?
