Наградой оратору была звонкий подзатыльник, который вполсилы отвесила Агашка.
— А позвольте старику-священнику вас спросить, любезные супруги: где ваши детки, при вас ли находятся.
После неловкого молчания Агафья, опустив глаза, ответила:
— За грехи наши бездетны мы с Прохором
— Главный грех ваш был злоба, которую на Принцессу держали. Теперь остыли сердцем?
— Да, батюшка!
— А ты, Принцесса Лилия?
— Я на весь мир зла была, но не на этих двоих, тогда почти детьми бывшими. Мне и моим детям другого выхода не было, не до доброты тут. Однако, хоть и злая я, но сообразила: самое большое, что им грозит — выпорют да повенчают. А тут выяснилось, что и не пороли даже, а сразу под венец. Не ругать меня должны, благодарить: я им вроде свахи вышла. При агашкином норове да прошкиной нерешительности неизвестно, что бы у них вышло. А при моём сватовстве, сразу свадебку сыграли.
— Стало быть, через годик младенца вашего крестить буду. — Уверил супругов отец Евлампий.
— Да куда уж нам, годы не те. Как ребёночка зачать?
— Будто не знаете после столь долгого супружества, что у старого попа спрашиваете? Годы ваши велики. Но старости-то нет. Прости нескромный вопрос Агафьюшка: по женской части у тебя как?
— Как у молодухи, батюшка. — Воеводина храбрая дочь от такого вопроса потупила взор.
— Значит, решено: не позднее чем через год крестины будут. Меня зовите: сам желаю таинство над вашим первенцем свершить. Я хоть и давно не служил, в подземелье сидючи, но не под запретом. Всё могу: и литургию, и всенощную, и венчать, и крестить.
А теперь — настоящий суд
— Господа! Перекусили, побеседовали, но сами понимаете, нам теперь настоящий суд предстоит.
— Папа! Может довольно!
— Простите, дети. Это необходимо. И, я думаю, даже весело. Сообщите же, Принцесса… скажи Лилия: что за люди сидят под охраной за отдельным столом. Да ещё наши товарищи их охраняют вместо того, чтобы к застолью присоединиться?
— Я уже их представляла: это весь цвет великой и ужасной Ложи.
— Принцесса! Я бы не стал столь категорично утверждать, что здесь все главари этой банды. — Поправил Лилию священник.
— Это организация, которая миром завладеть решила. Веками к этой цели шли, по временам, как клопы, ползать научились. Рассчитывали, коли мировыми запасами золота и нефти завладеют — быть им владыками над всем миром. — Лилия глянула на отца Евлампия. — А Вам, батюшка, откуда про Ложу известно?
— Много у меня времени было, чтобы понаблюдать, да поразмыслить, что это за публика. Не вся шайка в сборе.
— Но Магистр утверждает, в Чумске сейчас всё их руководство…Продолжу для остальных собравшихся:
Слёзы Родителей Невидимых им все планы спутали. После того, как с нефтью соединившись, на Север ушли, и Разброс через то учинился. Думаю, этого достаточно: я как ведущий специалист одного странного института, который щедро финансировался Ложей, могу сделать обстоятельный доклад, часов, скажем, на пять, но вряд ли кому-то из присутствующих это будет интересно: господа из Братства сами всё знают, остальным достаточно сказанного.
— Конечно, уволь нас, любимая, от своего доклада. Можно выносить приговор. Но мы сгораем от любопытства: отчего у этих людей такой странный вид. Так принято в Братстве?
Излишне говорить, что смех, среди знающей части присутствующих был оглушителен.
— Господа взяли меня и моих сестёр в плен. Причина? Вся информация и документы Ложи по золоту и нефти, а также по очень интересовавшему их Разбросу, как ещё одному могучему средству вершить судьбы мира, были мною спрятаны в очень надежный и хитрый сейф. Сильно нужны были господам эти документики и моё сотрудничество: без меня бы они в тех бумагах и материалах ничего не поняли. Вот и решили нас, как слабых беззащитных девушек напугать: заточить в подземелье под этим дурацким домом, в камеры, куда загодя разложили приманки для грызунов. Само собой грозили обеспечить достаточное количество вшей и прочей гадости и создать нам очень неприятные условия быта.
— Эх! Рано я пообещал, что страшного ничего больше на сегодня не планируется! Этих мерзавцев, поднявших руку на мою жену и сестёр, я бы строго наказал.
— Любимый, дело в том, что никакой руки, ни правой, не левой они поднять не успели: верный наш Прохор, с которым ты был незаслуженно сегодня суров, уже готов был с дружиной прийти на помощь. Господ и поместили под надёжной охраной в приготовленные для нас казематы.
Шутки ради мы даже пообещали им ещё более суровые условия содержания. Думаю, это было справедливо: не сажать же в подземелье здоровых мужиков на таких же условиях, как слабых девушек, да притом, что две из них французские гражданки и привыкли к комфорту.
Мы, конечно, всех страстей, что им наобещали, делать не стали: самим хлопотно. А обрили для забавы…и в гигиенических целях.
— Да! Признаюсь, я в затруднении. Что прикажете с этими господами делать?
— Дозволь сказать, Великий Хан. — Поднялся один из дружинников.
— Говори, коли есть что предложить!
— Все мы знаем, Разброс болезненно пошутил с многими из нас. Я вот, долго в конце 20-го и в начале 21-го веков маялся. Вы мня в кафтане, наверное, не признали. Это я с Прошкой барыню похищать ходил и за вами сегодня с ним приезжал. Шофером был, потом перестройка, безработица…Бомжем был — последним побродягой бездомным.
— Это что ли каликой перехожим али изгоем? — поинтересовались дружинники.
— БОМЖ — кратко называют людей Без Определенного Места Жительства. Много таких по Руси сейчас бродит, многие память о себе и прежней жизни потеряли.
— Ты предлагаешь их в 21 век отправить такими вот бродягами беспамятными? — Спросил Фируз.
— На себе испытал: память только в этом доме вернулась. Как они меня опознали, что я из Разброса, не знаю. В себя пришёл, объяснили, что им шофёр нужен и кучер.
— Без памяти и мне довелось пожить, бродяжничал тоже много. Так говоришь, тяжко в том веке бездомном да беспамятному? Мне про то неведомо: я, когда детей своих узнал да все языки вспомнил, быстро известным певцом стал. Ту сторону жизни, о которой ты говоришь, не изведал.
— Лилия, достаточно у тебя Силы, чтобы вон исторгнуть этих злыдней?
— Маловато, Фируз! Не справлюсь. Шутка ли, целую организацию преступную с многовековой историей и традициями распылить!
— Я могу Силу золота колчаковского прибавить к Силе ваших Слёз. Только нужно мне в руку дать ваше изделие золотое или самородок.
— Где взять-то сейчас?
— Удивлю тебя, Принц, и весь народ заодно потешу. Аида, давай свой сувенир! — Подмигнул артистке Корнет.
