Бомон веселился.
– У нас трудности: мы не укладываемся в сроки согласно приказу, мой господин. Я предложил банковские чеки, но его простая душа не может представить, как лист бумаги превратится в золото по его требованию. Он также, правда, не хочет упоминать в бумаге ничего, связанного с его именем. Слишком много претензий! В конце концов мы согласились, что он напишет рекомендацию для вас в знак доверия. Это шедевр романтического слога, если можно так сказать.
– Ты доверяешь ему?
– Доверяю ему, мой господин? Вы, должно быть, шутите? Он тоже мне не верит, ибо это благоразумно. Но если другие бросят нас, он нет. Кто знает? Вяземский может оказаться полезным. Это все.
Учитывая информацию сэра Хакстера Хаклюта о Скиррии, предводитель стрельцов пригодится им в будущем.
Бо изумленно осматривал местность.
– Хорошо, я подпишу.
Клинок достал свиток пергамента из плаща.
– Для удобства сэр Аркелл уже поставил вашу печать, мой господин.
Наконец-то Кинск! После столь долгой дороги любое место покажется гостеприимным. Но это выглядело даже более гостеприимным, чем Аркелл ожидал. Он решил, что речной берег очистили специально для прибывших шивиальцев: лодки были привязаны вдоль каменного причала на одинаковом расстоянии друг от друга; вещи, мешки с зерном и другой груз аккуратно сложены у частокола, который служил городской стеной.
Встречающие ждали Вассайла около полудня. Оркестр заиграл национальную скиррианскую музыку, напоминающую пение котов, орущих в грозу. Чванливый советник прохаживался между скиррианскими герольдами и дюжины бородатых вельмож, приветственно скалившихся в лучах солнца. Зачем мужчины так сильно украшают себя драгоценностями и парчой и прячутся в зарослях волос? Даже вооруженные копьями носили бакенбарды, усы, свисающие до пояса. Стоит лишь зажечь искру, и они сгорят, как сухое сено.
Игорь, конечно, отсутствовал, ведь монархам не пристало лазать по пристаням. Сеньор Борода представился как старший боярин Скуратов, который переписывался с лордом-канцлером. Он привел других важных людей, таких же волосатых – астрологов, заклинателей, наследных бояр, каждый из которых опирался на посох. Князь Дмитрий тоже был здесь и выглядел, как идущий на эшафот, Удивительно – прошлой ночью он рычал непристойные песни в предвкушении воссоединения с женой. Аркелл поймал взгляд Бо и убедился, что тот тоже заметил перемену.
Трое Клинков столпились возле подопечного. Сцена казалась нереальной, даже если бы участники на самом деле разыгрывали эту помпезность. Люди, выстроившиеся у крепостного вала, были без оружия, но где-то могли скрываться стрельцы с луками.
Причина недовольства Дмитрия обнаружилась, когда Главная Борода Скуратов с широкой улыбкой провозгласил, что вопреки предыдущим докладам принцессы Таши нет в Кинске, а она в Фарицеве со свояченицей. Конечно, княгиня незамедлительно прибудет сюда. Дмитрий посылал письма жене Елене больше месяца назад и практически сразу получал ответы – как он мог не знать, где его жена?!
Так умерли все надежды покинуть Кинск и Скиррию до весны.
Аркелл приказал закупить зимнюю одежду, и чем скорее, тем лучше.
Открытый экипаж, предназначенный для триумфального прибытия в Кинск его светлости, напоминал нагруженный сеном фургон, но был запряжен эффектными белыми лошадьми. Вассайл и три лучшие бороды забрались в него. Герольды предполагали, что Клинки проследуют верхом с эскортом всадников, но Бо настоял, чтобы они с Аркеллом ехали как лакеи на козлах, а Оук справа за ними. Потом воспротивился Вассайл. В конце концов решили, что сэр Диксон и его люди войдут в Верхний город первыми, проверят кварталы, через которые будет проходить парадное шествие. К этому времени бороды уже кряхтели от раздражения. Но вот оркестр заиграл, и процессия тронулась вперед. Проезжая через ворота, Аркелл поразился ширине улиц и множеству открытых садов. Большинство зданий были построены из толстых бревен, но ни одно не выглядело как лачуга, а некоторые оказались особняками, достойными Грандона и Лавилля. Над всеми домами возвышались башни и купола, массивные стены Верхнего города – города в городе.
Дом, подготовленный для шивиальцев в Чужеземном квартале, был бедный и грязный, но крепкий. Сэр Диксон заявил, что приятно удивлен. Шествие продолжило путь к Базарной площади в Верхнем городе и до ворот в царский дворец, где послу предоставили жилье, оказав тем самым, по замечанию бояр, огромную честь.
Гостей разместили в разных частях дворца в двадцати комнатах на трех этажах. Комнаты были холодные и мрачные, с такой же мебелью. Для восьми человек – одного графа, трех Клинков, советника и трех слуг – этого было больше чем достаточно, но ощущение тюрьмы не покидало гостей. Окна голые, лестничные пролеты узкие, дверные проемы низкие. Вонючие шкуры животных покрывали пол. Никаких панельных обшивок или гобеленов, маскирующих обшарпанные стены.
Бо быстро осмотрелся и вернулся с докладом.
– Здесь достаточно удобно обороняться, мой господин, но в случае пожара это смертельная ловушка. Только один путь внутрь и наружу. – Он нахмурился. – Не нравится мне это все!
– Очевидно, я не смогу помочь, – проворчал Аркелл. – Почему бы мне не вернуться назад в Шивиаль?
Вассайл посмеялся над идеей трех Клинков обороняться от скиррианской империи.
– Они заморят нас голодом.
– Меня уже, мой господин, – заметил Бо.
– Духи! Как и меня, парень. Где камергер?
Перси послали найти еду, и он вернулся в сопровождении скиррианских лакеев и пажей с серебряными блюдами.
Пища была обычная – богатая и тяжелая: ростбиф, цыплята, пироги, рис, рыба, щи.
Вассайл живо приступил к трапезе, что было неосторожно с его стороны в преддверии обеда с царем, так как Хаклют предупредил о предстоящем обжорстве и пьянстве. Изголодавшись, Клинки с радостью приняли приглашение подопечного присоединиться.
– Надеюсь, что скоро нагоню вес, потерянный во время путешествия, – провозгласил лорд Вассайл, приказав Кимберли принести десерт.
Самодержцы, если Игорь был типичным их представителем, внешне ничем не отличались от обычных людей. Он в изобилии носил драгоценности и одежду из парчи, так же как и все вельможи в зале. У него было брюшко и длинные волосы, что тоже являлось обычным для скиррианцев. Глаза, возможно, более хитрые, чем у других, большой нос, неприятно чувственный рот. Самым удивительным казалось то, что гадкий старикашка произвел на свет такую красивую внучку. Потом Аркелл сообразил, что золотовласая красавица – царица Софья.
