Мне стало легче. Я понял, что избавлен от тяжкого груза сообщать близким людям страшную весть. А голос в трубке пояснил после некоторой паузы:
— Мне врач скорой сообщил.
— Тогда, к сожалению, мне нечего добавить, — скомкал я разговор. — Если понадобится помощь, звоните. — Потом мне стало стыдно. — Нет, не то… я хотел сказать… сегодня, уж простите, мы напьемся в стельку, иначе Слава с катушек съедет, а завтра мы с Федей все организуем и поможем со всеми делами. И еще… не задумывайтесь, пожалуйста, над тем, что вам скажу, и не считайте меня сумасшедшим… но передайте, пожалуйста, супруге, что с Наташей все хорошо. Она уже с бабушкой. Это я знаю наверняка.
— Спасибо. — Ташин отец не нашелся, что ответить.
— Договорились. Тогда до завтра. — Я с облегчением выключил телефон и помчался за водкой — нет ничего лучше нашего русского национального напитка, когда нужно просто и быстро напиться или залить горе.
Сидя в машине по дороге домой, я думал о сложившемся положении. Что же произошло с нами за последнее время? Жизнь в очередной раз делала крутой поворот, и осмыслить это было трудно. Еще весной я приехал из командировки, и впереди меня ждала вполне обычная рутинная работа, со временем предполагающая медленный карьерный рост и относительно спокойную жизнь. Жил бы себе тихо-мирно, потом женился на ком-нибудь, нарожал бы детей, внуков. Так нет, надо было Любочке совершить две ошибки подряд и перевернуть мою жизнь вверх тормашками. А я тоже — нет чтобы, не задумываясь, переделать опыт «как надо»…
Меня, как и всех нас сейчас, мучила одна мысль: «Неужели я стал причиной гибели Таши?» Ведь не будь я так дотошен с Любочкиными экспериментами, не втяни в это дело ребят — ничего бы не произошло. Но теперь ничего нельзя повернуть вспять, а я только качусь по логической цепочке событий, как и все мои друзья. Судьба опять не оставляла нам большого выбора.
Сейчас мы держали в руках изобретение, превосходящее по своему значению открытие ядерной энергии. Любая служба частной или государственной разведки и безопасности элементарно уничтожила бы нас в мгновение ока, лишь бы завладеть такой универсальной технологией подглядывания и подслушивания. А какое влияние на психику и социальные взаимоотношения может оказать возможность свободно выходить в астрал? Было даже жутко просчитать все последствия обнародования.
Мы стояли перед огромной тайной, которая приковывала все наше внимание. Прошлая жизнь казалась бледным подобием той перспективы, которую рисовало мое воображение. Я знал, что, даже если бы Таша и ее бабушка не обещали нам заступничество, я полез бы в это пекло и головой, и ногами — лишь бы узнать еще хоть что-нибудь новое. О Славе вообще можно было больше не говорить. Было видно, что теперь прошлая жизнь для него умерла, и другой цели, как найти Ташу, перед ним нет. Единственной проблемой впереди было то, как его периодически возвращать в тело, чтобы оно не окочурилось само собой, пока ретивый хозяин разыскивает свою мечту.
— Пьем за освобождение Ташиной души и за скорую встречу с ней, — сказал я, наливая по полстакана водки без закуски сразу по приходу домой. — И никак иначе на это не смотреть! У нас теперь есть только один выбор — искать путь через порог.
— Как и где его искать? — наконец хоть что-то сказал Слава. Правда, столько в его словах было горечи, что нам всем было впору впасть в коллективную депрессию.
— Попробуем где и как только можно. Порыщем по подпространству, поспрашиваем души (если встретим), понаблюдаем за умирающими, медитирующими, медиумами… Думаю, и Таша поможет нам, когда это станет возможно. — Я старался не упустить инициативу и додавливал ситуацию, пока мог еще что-либо соображать. — Слава, завтра мы с тобой досрочно выходим в отпуск. Федя, а ты сможешь?
— Я если только на пару дней, да и то придется на работу заглядывать, — ответил физик, почти тут же наливая по второй. Видимо, и он не мог больше оставаться трезвым.
— Тогда завтра надо помочь родителям Таши. Им еще хуже, чем нам. А ты… — Я снова обернулся к Славке, который пил водку как воду, не замечая, что делает. — Ты будешь сидеть дома и даже на прощание не пойдешь! Таша сказала, что тебе там нечего делать.
Слава вдруг уткнулся лицом в ладони и произнес:
— Таша была права: умирает не тот человек, чье мертвое тело остается в земле, а тот, кто остается живым рядом с этим телом. Я чувствую… нет, я знаю: моя прежняя жизнь умерла, мне больше нечего делать здесь… — Водка все-таки стала оказывать действие, и Славку прорвало на чувства.
— Ты же уже старый хрыч, а не тинейджер, чтобы так раскисать! А знаешь, кстати, что она передала мне на прощание? — спросил я прямо.
— Что? — Слава готов был на что угодно, лишь бы услышать еще одну весточку от своей ненаглядной.
— Она сказала, что, если ты хочешь ее увидеть когда-нибудь еще, тебе нельзя ничего делать со своей жизнью. Короче, самоубийство не является путем туда. Как бы тебе этого ни хотелось. И потом, мы и так до нее доберемся. Представь, что она уехала в длительную командировку, и ты в недалеком будущем сможешь ее встретить. Что тут так расстраиваться? — Я надеялся, что мои хилые психологические потуги удержат Славу хотя бы от самых ужасных действий.
Последующие два дня прошли в грустных хлопотах и вечерних пьянках. Слава все-таки уговорил взять его на прощание, что, с одной стороны, не позволило мне самому там раскиснуть, но, с другой, прибавило хлопот с постоянным выведением друга из ступора, в который он все время норовил впасть. Я непрестанно твердил Славке в ухо:
— Ее здесь нет! Это только оболочка. Она ждет тебя «там», и мы пойдем туда завтра вместе.
Там же, отойдя в сторону и взяв меня за рукав куртки, Ташина мама спросила, с надеждой заглядывая в глаза:
— Это правда, то, что вы сказали по телефону?
— Да, — ответил я тихо. — Я сам этому свидетель. К сожалению, не могу ничем подтвердить и даже рассказать, как это произошло. Но ведь вы понимаете, зачем мне придумывать небылицы?
Она хотела еще расспросить меня, но ей нужно было общаться с другими людьми. Поэтому она с сожалением отошла, только успев сказать:
— Я верю вам. Спасибо. Не знаю, как перенесла бы это все, если бы не весточка от Наташи.
Я вздохнул с облегчением. Все мои слова, хотя и были чистейшей правдой, со стороны выглядели каким-то бредом. Ташина мама поверила только потому, что хотела верить. Запоздало я подумал, что надо было попросить у Таши рассказать о каком-нибудь случае из детства, известном только им с мамой, и теперь у меня было бы хоть какое-то доказательство. Но тогда, в подпространстве, было не до таких рассказов. Хотя, кто знает, может, у нас будет еще в будущем возможность принести благую весть родителям Таши.
