Ветер бил в лицо Мэриэн, растрепавшиеся волосы лезли ей в рот. Но она видела фигурки в развевающихся накидках на носу корабля — и ей хотелось смеяться и орать от восторга.
Они плыли домой. И никто, никто им не помешает!
XII
Читать проповедь, пока силён голос. Петь гимн, пока горит сердце. Сочинять новые гимны, пока есть вдохновение. И посвящать в ученики каждого, кто отмечен благодатью Кальфандры.
Всё это делал Амарель.
— О Величайшая! Вот люди, готовые принять мудрость твоего учения! Благоволи к ним так, как благоволишь к жрецу своему! Пусть станут они преданными тебе, отринут ложных богов, и награда за преданность не заставит себя ждать! Да свершится воля твоя, и падут злые духи под пятою твоей…
Искать среди тех, кто хотел стать учениками, девочек, девушек или женщин — и не находить. Ибо всё-таки Эсферета была Избранной и отвергла милость богини — но нет, не вспоминать об отверженных!
— О младший ученик, задумайся над тем, что благополучие твоё возрастёт вдвое, когда ты станешь старшим! Ты приблизишься к Несравненной. Вторая духовная ступень, и ты уже готов взойти на неё! Кальфандра так добра и милостива к тебе. Она рассыпает жемчуг любви перед тобой, а ты этого не видишь! Неужели ты слеп? Она обещает принять тебя в свои объятия после смерти, окружить ароматом алых и чёрных роз, а ты этого не слышишь! Неужели ты глух к её зову?!
Запоздало вспоминать, что бей-ялинцам нужны не только розы и объятия Кальфандры. Обещать им блага и в этом мире. Но добавлять, что век человеческий недолог, а настоящая жизнь начнётся на Полях Мёртвых. И показывать — всё время показывать, какой силой Кальфандра одарила его, Амареля.
…Запирая двери после очередной службы, Амарель уловил шевеление сзади. Повернувшись, он заметил фигуру в тёмном плаще, с наброшенным на голову капюшоном. Женщина! Должно быть, спряталась за одной из колонн храма. На миг появилось радостное предчувствие — не осталась ли она затем, чтобы её посвятили в ученицы? У Амареля уже было двое младших учеников и один старший — великий бей Турсей. От Совета великих беев после расправы над заговорщиками осталось всего несколько человек, и высочайшим повелением хан распустил Совет. Никто и пикнуть не осмелился — боялись и хана, и его ручного колдуна. А Турсей был единственным, кто не только боялся, но из любопытства пришёл в храм. Пришёл — и остался, да так полюбил речи жреца, что был посвящён в ученики и стал лучшим…
— Ты кто? — дружелюбно спросил Амарель женщину, что вышла на свет факелов. Медленно она распахнула плащ, и Амарель с шумом втянул воздух. Голые плечи женщины были покрыты птичьими перьями. На ногах её блестели кривые длинные когти. Холод пробрался в сердце Амареля: он узнал женщину ещё до того, как она сняла капюшон.
— Инфар?!
— Инфар, — эхом откликнулась она, сбросив плащ на пол. Глаза её были полны ненависти такой жгучей, что Амарель невольно отступил.
С треском полетели в стороны скамьи для прихожан — тело Инфар росло, менялось, всё больше покрываясь жёсткими, как стрелы, перьями. Амарель безмолвно наблюдал за тем, как руки её стали огромными крыльями, ноги окончательно превратились в птичьи лапы, и только лицо ещё оставалось человеческим.
Женщина-Птица. Дэйя. Вот почему она не выходила из комнаты! Должно быть, и отец её считал Инфар уродиной, и она сама.
— Инфар, погоди, выслушай меня, — торопливо начал Амарель. — Я помогу тебе. Нам надо поговорить, а не сражаться!
— Ты боишься, что я убью тебя, да? Силы подрастерял после службы? — Рот её растянулся в жуткой улыбке, и Женщина-Птица поднялась вверх, к самому потолку храма.
— Нет, я просто не хочу убивать тебя, — Амарель всё отчётливее понимал, что она не сможет остановиться. Но как нежная и робкая девушка стала вот этим… Амарель не успел додумать свою мысль, как Женщина-Птица завизжала и ринулась на него.
Амарель чудом избежал её острых когтей и выстрелил огнём в покрытое серыми перьями туловище. Инфар увернулась и снова бросилась на Амареля.
— Прекрати! Стой! — Амарель воздвиг перед собой нечто вроде огненной стены. — Это не вернёт тебе отца!
Инфар не желала слушать. Она взмыла вверх и оттуда обрушилась на Амареля. Он превратил огненную стену в такой же щит над головой, а Инфар отлетела и, подхватив когтями скамью, валявшуюся на полу, метнула в Амареля.
Ему удалось сжечь скамью на лету, но Инфар уже схватила вторую. Третья, наконец, ударила его в грудь и сбила с ног, а Женщина-Птица налетела на Амареля и придавила его к полу. Он застонал.
От боли Амарель едва мог дышать, а на глаза навернулись слёзы. Должно быть, Женщина-Птица сломала ему несколько рёбер своим броском.
— Я мечтала, — глухо донёсся её голос, — что мы поженимся, ты полюбишь меня, а потом увидишь мои перья и скажешь: ничего, глупости, это вовсе не уродливо. Ты обманул меня. И за это я сейчас выцарапаю твои лживые глаза. Чтобы ты никогда… никого… больше не смог обмануть.
Амарель увидел через пелену слёз когти Инфар — они почти коснулись его лица. Тогда он напряг все силы.
Факелы на стенах погасли в один миг, и вспыхнул гигантский шар, словно собранный из всех этих огней. А затем он врезался в спину Инфар. Крича страшным, оглушающим голосом, Женщина-Птица заметалась по храму, поджигая всё на своём пути. Амарель лежал, прижимая руки к ушам, а когда крики стихли, он со стоном приподнялся на локтях. Огляделся — кругом всё пылало, а Инфар не было видно. Должно быть, улетела куда-нибудь умирать от ожогов. Думая об этом, Амарель вытер слёзы и скривился от боли.
Храм удалось потушить, но Амарель не знал, что делать со службами. Пока он поправится, прихожане разбегутся, а ученики потеряют интерес к новой религии. Положение спас Турсей.
— Как старший ученик, я могу замещать тебя, учитель. Я ведь знаю все молитвы наизусть, могу учить младших учеников и читать проповеди, пока ты не поправишься. Верно?
Стоя в комнате, которую хан выделил Амарелю, высокий, могучий Турсей преданно смотрел на лежавшего в кровати наставника.
— Пусть будет так, — выдавил из себя Амарель.
— Да благословит вас Кальфандра, учитель, — Турсей почтительно поцеловал руку учителя и вышел. Амарель скривился и вытер обслюнявленную кисть одеялом. Турсей ему не нравился, но что поделаешь…
Разумеется, Амареля навестил и сам хан. Эрекей посмотрел в глаза своему колдуну и тихо спросил:
— Что там было? В храме?
Пришлось всё рассказать, и Эрекей задумчиво кивнул:
— Пожалуй… пожалуй, тебе понадобится второй храм, Амрел.
Когда он вышел, Амарель впервые после стычки с Женщиной-Птицей рассмеялся от радости, но тут же охнул от боли.
Кроме хана, Турсея и слуг, был кое-кто, кого Амарель желал видеть гораздо больше, чем их всех, вместе взятых. И дождался — пробудившись утром от стука в окно, Амарель повернул голову и увидел Сверна. Дракон казался не таким красивым, как обычно, и Амарель внимательно его оглядел.
— Опять ты в неприятности влез, — это было вместо приветствия. Но тёплое чувство, которое Амарель испытал при виде Сверна, никуда не девалось.
— Я на тебя рассчитывал.
— Зря.
— Как это «зря»? — вот теперь Амарель почувствовал себя хуже. — Ты… разве не пришёл бы ко мне на помощь?
— Пришёл бы. Но второго Дыхания Жизни у меня нет, — разъяснил Сверн. — Впредь будь осторожнее.
Амарель не мог сказать ни слова. Вот как! А он всё это время спокойно пил любой подсунутый ему куумс, ввязывался в интриги, да и с Инфар готов был поговорить, не опасаясь, что от одного хорошего удара когтем истечёт кровью и умрёт!
— Я должен был сказать раньше, — хмуро заметил Сверн. — Но я думал, ты и так это понял. Дыхание Жизни сокращает жизнь тому, кто им воспользовался, вдвое. И начни я воскрешать направо и налево…
Амарель чуть не вскочил, невзирая ни на какие повреждения. Вот почему дракон выглядел не так, как прежде!
