Все, конец котенку…
Уж лучше бы я согласилась на предложение дракона. Лучше с ним, чем…
Вот только поздно уже об этом думать. Кажется, моя судьба решилась.
Вот так легко и просто.
Все действительно было зря.
Дриадрья Праматерь, какие же противные у этого карлика глазки! Как мерзопакостно блестят! И так близко…
– Хозяин! Хозяин! Там какой-то фэсс хочет вас видеть!
Я мысленно возблагодарила слугу, который сунулся в подземелье, отвлекая Туни от меня и моей несчастной конечности.
– Он время видел, фэсс этот? – напустился лепрекон. – Гони его в шею, занят я!
– Такого в шею не прогонишь, хозяин! – с легкой паникой воскликнул слуга. – Вообще-то он уже прошел…
Не успел слуга договорить, как, бесцеремонно отпихнув его с дороги, в подземелье ступил не кто иной, как проректор Академии Крылатых, благородный фэсс Джерласс Аэлмар.
Окинув быстрым взглядом сию обитель, он задержался на обездвиженной мне, на Туни, который присел ко мне неприлично близко, а так же на двух манекенах в свадебном облачении.
– Кто вы такой? – тоненько закричал карла. – Как посмели проникнуть в мой дом? Я немедля вызову констебелей!
– Я пришел за девушкой, – негромко, и оттого страшно сказал дракон, склонив голову набок. – И ты не будешь чинить мне препятствий.
– Па-азвольте! – натужно покраснел Туни, и красный цвет его лица ярко контрастировал с зеленым цветом костюма. – Па-азвольте, дражайший, но это моя навеста! По закону, мы подписали соглашение с ее отцом. Вы не имеете права…
– Я имею право, – ледяная радужка глаз Аэлмара сверкнула яростным огнем. – Только я и имею на нее право.
Он перевел страшный, гипнотический взгляд на манекены, и в ту же секунду они вспыхнули. Парадный мундир лепрекона и мое свадебное платье на глазах почернели и скукожились, превратившись в некрасивые головешки, тлеющие в ярком пламени магического огня.
Туни чуть не плакал.
– Но как же? Я же заплатил за ее отца… – бормотал он. – Так нечестно! Неправильно! Не по-людски!
– Ты забудешь ее существовании, – продолжил Аэлмар. – Ее и ее семьи. Я аннулирую соглашение о помолвке, которое подписал ее отец.
– Как аннулируете? Разве так можно?
– Мне можно все, – небрежно бросил проректор.
– Я… я потратил на них так много денег, господин дракон, – захныкал Туни. – Целое состояние! Как же я теперь? Я так мечтал стать благородным фэссом…
Из его глаз катились настоящие слезы, которые карла размазывал рукавом своего зеленого камзола.
– Только в легендах красавицы выходят замуж за крокодилов, – презрительно продолжил Джерласс. – Знай свое место, отребье.
Он взмахнул рукой и Туни отлетел к стене. Лепрекон даже не пытался встать, скорчившись у стены, зареванный и жалкий. Было ясно, что он совершенно раздавлен и мне можно больше не называть его своим женихом…
Затем я почувствовала, как меня подняли, и перекинули через плечо, словно тюк.
Я не помнила, как он меня вынес из дома Туни – похоже, лишившая меня движения и голоса магия леприкона плохо сказалась на моем сознании. Да и недосуг разглядывать окружающую обстановку, когда тебя несут вниз головой.
Но то, как огромный, невыразимо прекрасный и опасный дракон воспарил в небеса, зажав меня в своих когтях, я запомнила хорошо. И хотя он держал меня бережно, даже нежно, я все равно чувствовала себя плохо.
Я ощущала себя его добычей. И впервые поняла, что мне не уйти от этого мужчины, каким бы не был исход нашего глупого пари.
Абсолютно не стесняясь косых взглядов, он принес меня не в свой кабинет, а в свой покой, и положил прямо на укрытую черным шелковым покрывалом кровать.
Я запомнила взгляд фэсса Игоряха Иссаволя, а потом дверь захлопнулась, отрезая меня от него, и от всего остального мира.
Я осталась в мире дракона, как будто никакого другого не существовало.
– Решила уйти, не попрощавшись, дриада? – поинтересовался Аэлмар.
Он стоял прямо надо мной, прямой и отстраненно-хладнокровный в своем черном строгом кителе.
Но я знала, насколько хрупким было это хладнокровие – словно едва схваченная льдом поверхность бурлящей реки.
Я лежала перед ним, немая и обездвиженная, но он почему-то не спешил возвращать мне ни движение, ни речь. Хотя мог бы, я знаю – мог.
– Тебе не идет беспомощность, – проговорил он и опустился передо мной на одно колено. – Мне больше нравится, когда ты вырываешься и дерзишь. Или выпускаешь свой ядовитый плющ. Когда ты смеешься и забавно морщишь нос. Когда проходишь мимо дерева, ты всегда невесомо трогаешь своими тонкими пальцами зеленую листву. И глаза у тебя, как листва на солнце. Но не сейчас. Сейчас в них нет солнца. Листья шелестят тревожно, а небо заволокло тучами. Будет гроза. А точнее, даже буря.
Его рука прошлась по моим разметавшимся по подушке волосам.
– Я столько раз представлял тебя здесь, – продолжил дракон, очерчивая пальцами овал моего лица. – Что сейчас мне сложно поверить, что это не сон. Дай мне убедиться.
Поцелуй, который началася, как нежное касание губ, в считанные мгновенья перешел в нечто более горячее и требовательное. Я не могла сопротивляться или отвечать ему. И, по правде говоря, сама не знаю, чего мне хотелось больше.
Благо, именно в процессе поцелуя ко мне вернулись все мои жезненно важные функции. Или он мне их вернул?
Неважно!
Ощутив внезапный прилив сил и бодрости, я отпихнула от себя дракона и попыталась откатиться от него на этой широкой кровати.
Не тут-то было! Разве от дракона так просто уйти?
Что ж, ты сам напросился! Говоришь, тебе ядовитый плющ нравится? Пожалуйста, этого добра у меня сколько угодно!
Я взмахнула рукой, но он увернулся – боевой маг, чего уж там! Зеленая ветка с острыми листьями лишь чуть-чуть обожгла его, стегнув по правой скуле и оставив багровый рубец.
Самое интересное, что этот урон дракон вообще, кажется, не расстроил. Скорее, наоборот. Позабавил, стало быть.
Проректор ухмылнулся так, что я тут же осознала – мое дело дрянь. И не успела глазом моргнуть, как оказалась распластана под ним.
Он избавил меня от Туни. А это значит, пари лишилось всякого смысла.
Да и вообще, что либо имеет значение по сравнению с тем, что происходит сейчас со мной?
И с тем, что мне так хочется ему подчиниться…
Последний факт здорово меня разозлил, поэтому я затрепыхалась с утроенной силой.
За что и получила такой горячий и неистовый поцелуй, что сил сопротивляться не осталось. Желания тоже.
– Фэсс Аэлмар! Фэсс Аэлмар, откройте, пожалуйста! – послышался прямо из-за двери голос ректорессы Готени. – Это правда, что вы нашли Хеллию Сенфрид?
Стук повторился, требовательный и настойчивый. Обычно, когда так стучат, сразу становится ясно: не открывать – не вариант.
Самое интересное, что когда он открыл, то умудрился каким-то образом выглядеть совершенно обычно. Как и всегда. Ничего общего со страстным чудовищем, которое распластало меня на постели.
Помимо Готени, в покой протиснулся профессор Карис, а еще – фэсс Иссаволь.
– Она забрела в Черный Бор, но я ее… нашел, – процедил Аэлмар в ответ на слишком внимательный взгляд ректорессы, который она перевела с него на меня, а потом на постель.
Интересно, когда она успела стать такой идеально ровной, без единой морщинки?
– Ну, слава святой Ольфозе! – воскликнула Готени, приобнимая меня за плечи. – Мы все с ног сбились, разыскивая пропавшую студентку! Как хорошо, что все так хорошо закончилось. Нужно обновить предостережение, что туда ходить нельзя, а то оно уже поистерлось. Как вы считаете?
– Можно обновить, – кивнул проректор, не сводя с меня пристального взгляда.
Он не рассказал ректорессе про Туни. Не выдал то, что я была помолвлена. Какую цену я должна буду за это заплатить?
– Фэссарина Сенфрид, давайте, я сопровожу вас к целителям, – вмешался королевский ревизор. – Я наслышан, что Черный Бор – очень опасное место, они должны вас осмотреть.
