слез взглядом.
— Беги, Анаис! Прошу!
Анаис, плача, трясущимися руками надела шапку-невидимку, взяла поводья и, потащив Химиру и собрав остаток сил в кулак, побежала по болоту, как могла. Прибежав на безопасное расстояние, она обернулась. Позади продолжающего отбиваться от тварей Роггвера вылез еще один черт, намеревавшийся его добить. Анаис, покачав головой, шепнула:
— Нет!
Затем достала единственную в колчане серебряную стрелу, натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. Вдалеке послышался пронзительный и жуткий вопль, а потом и вовсе громкий хлюпающий звук, будто бы чудовище разорвало на мелкие кусочки. Надев лук обратно, Анаис взяла поводья и побежала дальше вглубь болота, пока ее не спохватились.
“Плывя” по бесконечным туманам, увязнув в бескрайних болотах, Анаис и Химира с огромным трудом пробирались без остановки. Аня совершенно забыла об усталости; внутри нее то разгоралось дикое пламя, то вмиг затухало, отчего становилось невыносимо холодно и мерзко. Поясницу больно и нестерпимо тянуло. На ходу всхлипывая, трясясь всем телом и спотыкаясь на каждой кочке, она говорила:
— Зачем… зачем я согласилась… лучше бы я ничего ему не писала… зачем я это сделала… лучше бы я осталась, зато он бы… зачем?! За что меня так?!. Почему!? Лучше бы я умерла…
Схватившись за шею так, будто ее что-то душило, Анаис вконец разрыдалась и закричала. На секунду она уткнулась в лошадиную гриву; Химира была непривычно смиренной. Скорее всего она уже устала бороться за свою жизнь. Совсем исхудавшая серебристая кобылка, сливающаяся в сером тумане и средь таких же невзрачных сучковатых голых и безжизненных деревьев, плелась вслед за хозяйкой, ни разу не остановившись.
В, казалось бы, абсолютно “бездонной” тьме мертвых земель Анаис померещились голубоватые шарики света, невероятно контрастирующие средь серого пейзажа и ведущие по какому-то определенному маршруту. Протерев измученные слезами глаза, она присмотрелась и поняла, что ей они не показались. Они действительно вели куда-то. Анаис устало пожала плечами и наудачу последовала за голубыми огоньками.
* * *
Пройдя некоторый путь, Анаис внезапно остановилась и присмотрелась. На небольшой опушке сидела тоненькая, как веточка, девушка примерно её возраста, может, постарше, а, быть может, и чуть помладше. Беловолосая, бледная, в длинном платье сизого цвета, слегка чумазая и растрепанная. Чем-то напоминала Анаис Милку из Ольха, только у этой девушки вместо худенькой косы были длинные густые и распущенные волосы. Анаис осторожно подошла к девушке; та, повернувшись, немного отстранилась, приоткрыв от удивления тонкие розоватые губки и приподняв темные брови. Глаза у девушки были светло-серыми, слегка безжизненными и стеклянными. Подол платья был разорван. Поймав на этом месте взгляд Анаис, девушка печально, виновато улыбнулась, трясущимися слабенькими ручками прикрыла подол и нервно заморгала.
— Как тебя зовут? — спросила Анаис.
— Аня, — ответила девушка высоким голосом, будто птичка.
— Меня тоже Аней звать, — удивленно произнесла Анаис. — Куда путь держишь?
— Да разве это уже важно? — устало усмехнулась Аня. — Куда-то. Приткнусь где-нибудь — уже хорошо. А ты?
— Так же, — ответила Анаис. — Идешь за светом?
— Это блуждающие огоньки, — сказала Аня. — Они — есть символ надежды. Быть может, они приведут нас к крову, не знаю. Больше и идти-то некуда.
— Пойдем вместе, — добродушно улыбнувшись, предложила Анаис и протянула девушке руку.
Две заблудившиеся в холодном лесу Ани, взявшись за руки, и больная, истощенная лошадь Химира последовали за голубыми огоньками. Пошли вслед за надеждой. Быть может, где-то там они найдут свое место, тепло и спокойствие. А, быть может, найдут только свою смерть…
Вчерашним вечером весенскими школярами были устроены самые что ни на есть вопиюще непристойные попойки и гулянки. Одни студенты бегали по местным кабакам, соблазнившись неприлично одетыми в короткие рубахи ярких цветов девицами легкого поведения, а также новинками дешевого пойла. Другие — затевали жаркие конфликты и драки. Третьи и вовсе дошли до городского кладбища, расположенного прямо за рынком церковных атрибутов, выкопали и своровали недавно почившего купца Владимира Забавного, некогда торговавшего глиняными свистульками сомнительного качества. Объяснений одного из студентов, что у них на патолого-анатомической кафедре прежнее тело уже порядком завонялось, разложилось и взорвалось, и им не на чем больше тренироваться, не хватило для того, чтобы учинивших воровство школяров не приговорили к шести годам заключения в весенноградской темнице.
Надев свои весьма нелепые очки в деревянной оправе, которые приходилось каждые пять секунд придерживать, так как они норовили упасть, профессор Любомир Глядский непринужденной походкой зашел в небольшую аудиторию. Молодые парни, до его появления бурно обсуждавшие, как одна златовласая актрисулька за ночь успела со всеми, мигом замолчали либо заговорили шепотом. Один школяр уткнулся головой в стол — похмелье не обошло его стороной. От другого смердило рыбой и тиной — вчерась он горячо поспорил с одногруппником, что прыгнет с моста в реку Съмерту, и проигрывать не собирался. Только один студент, Димитрий Жизновидов, выглядел и вел себя наиболее достойно и прилично. Вместо походов по трактирам он усердно учил историю, предмет, который и вел Любомир Глядский.
Вставать на пьедестал и вести свои лекции, смотря на школяров сверху вниз, профессор не привык; в отличие от других преподавателей, Любомир предпочитал разговаривать с учениками на равных. Поправив неудобные очки, он добродушно окинул взглядом аудиторию и начал:
— Вижу, студенты мои сегодня не в том настроении, чтобы обсуждать такие серьезные темы, как глобальное замерзание Даландских земель или осаду Водыни в 908-м году.
— Еще как, профессор, — усмехнулся студент, воняющий тиной.
— Поэтому предлагаю Вам провести сегодняшнее занятие в более увлекательном ключе. Хотелось бы рассказать Вам одну из версий историй о том, как зародился мир, в котором мы с Вами существуем, обитаем… Флиртуем с актрисульками, — Любомир подмигнул студентам, те лишь самодовольно хохотнули. — И преподнести Вам ценный урок.
— Какой урок, профессор? — учтиво уточнил Димитрий.
— А вот расскажу историю, и, быть может, Вы что-то для себя полезного извлечете.
— Валяйте, профессор! Мы все во внимании.
Прислонившись спиной к трибуне, на которой обычно преподаватели читают свои скучные, монотонные лекции, Любомир откашлялся и начал свой долгий рассказ:
— Когда-то давным-давно наш удивительный, бескрайний мир был поделен всего лишь на две части. В садах Ирия или в нашей культуре “Прави” жили ангелы, Алконосты, Гамаюны, Арыси, Баюны. Царство идеального порядка или Навь представляла собой сгусток темного ничего, в котором никто не жил и не мог жить и как-либо существовать.
Власть над двумя частями этого мира держали две Богини — Мара и Жара. Мара Черная встречается, что удивительно, лишь в нашей культуре, чего не скажешь о другой Богине. Имя
