Одна волчица издает резкий пронзительный лай, и мы кружим у подножия утеса. Уже не первый месяц мы гоняемся за этой тварью, а нынче воздух здесь густой от надежды. На четвертом или пятом кругу – я уже сбилась со счету – мы снова ловим запах и летим вверх по склону – стая призрачных волчиц, гонимых ветром. Чуть дальше вверх открывается устье расщелины между двумя скалами. Запах теперь так и кружит нам головы, наполняя их огнем и кровью, и мы врываемся в каньон. Поворот, другой, и вот он перед нами, в тупике перед утесом, слишком крутым даже для горного козла, и теперь ему никуда не деться. Он не растворяется в воздухе. И это не козел, да и не лошадь. Зверь из книги сказок. В лунном свете он белее простыни, и из середины лба у него поднимается длинный витой рог.
Стая рассыпается полукругом, медлит, упиваясь предвкушением минуты.
Не знаю, как с другими, а меня этот рог будто к месту пригвоздил. Долгое мгновение я не способна шевельнуться, ничего не соображаю, ничего не могу.
В этот миг единорог хватается за последний шанс прорваться мимо нас, но слишком поздно. Мы все набрасываемся на него.
Мы теряем одну из стаи – волчица гибнет под его копытами. Потом длинный рог вспарывает брюхо другой. Это вам не олень, но нам даже в голову не приходит отступить. И вот наши зубы смыкаются у него на шее. Мы рвем ему глотку. Первый вкус крови, и все кончено.
Вы не представляете, что это за кровь. Она обжигает и вместе с тем наполняет таким чувством, словно вы в каком-то соборе и Господь заглянул туда в гости, или просто не знаю… Рози, когда я в следующий раз навещаю ее в тюрьме, говорит, это как лучшая доза, какую она пробовала, да к тому же тебя не ломает, когда действие кончается. Насчет этого не знаю, но одно могу сказать: попробуешь раз, и всю жизнь будет хотеться еще. Мы заваливаем зверюгу и рвем ее, как собаки кролика, – просто разрываем на куски. Мы катаемся по телу, купаемся в крови, жуем горячее мясо с боков и с горла. Нас наполняет жар, как из сердца звезды, мы становимся огромными, как горы. Одним скачком мы можем покрыть сотню миль. Когда горячка наконец спадает, мы поглядываем друг на друга, ухмыляемся, и в наших глазах смех. Мы даже не вспоминаем о двух волчицах, потерянных в схватке. На уме у всех только одно: «Где бы добыть еще такого?»
Тем временем в настоящем мире, где Рози в тюрьме, а Гектор мертв, я стараюсь быть нормальной. По крайней мере, такой, как была раньше. И годы ползут мимо меня. Я хожу на работу и в тюрьму в дни посещений. Я езжу на автобусе. Сижу в своей квартире. Я продолжаю составлять вспомогательные программы, выхожу на новые уровни, на новые идеи.
В какой-то момент мне приходит в голову обеспечить себя за счет доменных имен, но слишком многие меня опередили, и ко времени, когда я пытаюсь зарегистрироваться, все стоящее – то есть все, за что могут прилично заплатить, – уже расхватали. Я пытаю счастья в нескольких создающихся компаниях, но у меня нет необходимого капитала, а на что-нибудь вроде Netscape или Winamp мне не хватает везения.
По большей части я просто провожу день, дожидаясь ночной охоты.
Теперь мы все время ищем единорогов, но одно дело искать, а совсем другое – находить. Я потеряла счет тем, которых мы завалили, но примечаю, что их все труднее выследить и еще труднее – убить. Новые волчицы неизменно занимают места тех, кого мы потеряли, но нам с Рози мало дела до стаи, пока мы вместе. Пару раз и нам достается. Рози чуть не получает свое, когда рог прошивает ей грудь. Дуракам, как известно, везет, и по чистой случайности рог не задевает ни одного органа, так что она остается жива. Но ей нужно много времени, чтобы залечить рану, и мы пока осторожничаем. В другой раз копыто задевает меня по голове, отбрасывает в сторону, и я выключаюсь, как лампочка. Рози уверена, что я умерла, но к тому времени стая заваливает зверюгу, и она волоком тащит меня к телу, отгоняет других сук и лакает кровь прямо из горла единорога, переливая ее мне в глотку, хотя в моей нет такой здоровой дыры.
Я быстренько прихожу в себя, будто ничего не было, и мы вместе катаемся по его трупу, окрашивая свои серые шкуры в красный цвет.
Да, в стране снов у нас жизнь что надо. А в другом мире ничего особенного не происходит, кроме Разве того четверга, когда я в одну из одиноких ночных смен натыкаюсь на статью о своей сестричке. Кто-то принес журнал, чтобы скопировать какую-то другую статью, а я стала листать, увидела глядящее на меня лицо и чуть не разорвала чертов журнальчик в клочья.
Словно у меня в голове переключилось что-то. Вот я стою в копировальной, листаю журнал и обдумываю новую программу, а вот глаза заливает красный туман, какой накатывает на меня во сне, перед тем как стая настигает зверя, которого гнала всю ночь. Окажись она в ту минуту передо мной, я бы зубами перегрызла ей глотку.
Но ее здесь нет, и это, пожалуй, к лучшему, не то я оказалась бы в одной камере с Рози. Я перевожу дыхание, заставляю себя успокоиться. Рассматриваю фото. Она стала старше и сменила имя, но я ее узнаю. Кровь Картеров говорит о себе. Черт возьми, будто в зеркало смотришься.
Статейка короткая, и в общем-то даже не о ней. Это про каких-то художников новой волны в Ньюфорде и как их работы связаны с произведениями более известных мастеров вроде моей сестрички. Там есть еще фотографии каких-то других художников, но я вижу только ее и эти чертовы картинки с эльфами на стене у нее за спиной.
Не могу объяснить, что со мной сталось, – никому, кроме меня, этого не понять.
Будто черная дыра, что во мне, наполнилась вдруг еще большей чернотой.
Наверно, со мной происходит что-то вроде того, что наши проповедники в Тисоне называли прозрением. Я вдруг понимаю, что всей своей дерьмовой жизнью обязана ей. Дорога, которая привела меня сюда, которая превратила мою жизнь в то, чем она стала, которая довела Рози до тюрьмы, а Гектора до смерти, началась в тот день, когда она ушла из моей жизни, бросила меня. Оставила маленькую девочку в аду, где никому не было до нее дела.
Не знаю, сколько я так простояла, пока не заметила, что клиент пялится на меня, будто я отрастила лишнюю пару титек или еще что. Я открыла нужную статью, сделала ему копию, а прежде чем вернуть журнал, скопировала и ту статейку, для себя.
Он ушел, обсчитав меня, и я сперва даже не заметила, а когда заметила, мне было плевать. Но из-за всего этого я задумалась. О чем именно, не могу сказать. Но, должно быть, о том, что есть все-таки в мире справедливость. Не то чтобы кто-то за тебя расплатился, – нет, не подумайте, не такая уж я дура. Так в жизни не бывает. Но можно все-таки расплатиться за себя самой. Ухватить ту силу, которая наполняет меня в мире снов, загнать ее в бутылку и перенести с собой сюда.
