– Хоооооааа?!
Алиса вытянула верещащего толстяка из моря мягких игрушек и подняла в воздух. В этот момент я наконец-то ее догнал и первым делом окинул взглядом комнату. Конечно, искал я Юджио, которого Чуделкин забрал из ванны, но его нигде не было видно. Слегка упав духом, я вновь посмотрел в центр комнаты, и мой взгляд упал на стеклянный шар, в который только что вглядывался распорядитель.
Шар был как минимум полметра в диаметре; там, внутри, в вихре света виднелось трехмерное изображение. Роскошные простыни, на них небрежно сидит девушка, откинув в сторону согнутые в коленях ноги. Длинные серебряные волосы загораживают лицо, но тело ее полностью обнажено.
Удовольствие от этой картины начисто пропало, как только я понял, что она и послужила причиной странных воплей Чуделкина; и тут я заметил, что перед сидящей девушкой есть еще кто-то. Я придвинулся, чтобы вглядеться повнимательнее, но тут шар залила белая вспышка, и изображение исчезло – по-видимому, из-за того, что Священное искусство оказалось прервано.
Алиса, которой изображение не было интересно с самого начала, резко поднесла острие меча к самому рту болтающегося в воздухе шута и произнесла:
– Отрежу тебе язык сразу, как только он начнет читать заклинание.
После этого холодного предупреждения рот человечка, явно собиравшегося что-то проорать, тут же захлопнулся.
Фундаментальное правило Подмирья: в начале любого заклинания должно произноситься «Систем колл»; а значит, маг, загнанный в такое положение, теряет любые преимущества. Однако все-таки я, глядя в лицо этому человеку, распорядителю Чуделкину, не выпускал из вида и его ручонки.
Непостижимый; я встречал немногих, к чьей внешности подходило это слово. Ярко-красные губы на всю нижнюю половину идеально круглого лица; над ними курносый нос; глаза и выгнутые брови, напоминающие смайлик.
Однако сейчас эти узкие глазки были выпучены до предела, крохотные черные зрачки дрожали, вперившись в Алису.
Наконец Чуделкин поджал толстые губы (из-за чего они стали напоминать рожок) и голосом, похожим на скрип ржавого металла, проговорил:
– Ты… номер тридцать… что ты здесь дееелаешь? Ты же должна была выпасть из башни и разбиться с одним из предааателей.
– Не смей звать меня по номеру! Мое имя Алиса. И я уже больше не тридцатая.
Засаленное лицо Чуделкина исказилось при этом ледяном ответе Алисы, и впервые за все время он покосился на меня. Его глазки, сжавшиеся было до узких дуг, распахнулись и стали полукруглыми, из горла вырвалось хриплое дыхание вместе со словами:
– Т-тыыы, почему, как?! Тридца-… Рыцарь Алиса, почему ты не зарубила этого мерзааааавца?! Он бунтовщик против церкви… Разве я тебе не сказал, что он подручный Темной территориииии!!!
– Да, он бунтовщик. Но он вовсе не из передовых сил страны тьмы. Он такой же, как и я сейчас.
– Что… что…
Чуделкин замахал коротенькими руками-ногами, смахивая на одну из кукол, которыми была набита комната.
– Т-так значит, ты собираешься предать церковь, тыыы, жалкое подобие рыцаряаааа!!!
Возможно, он уже не видел меча возле его лица; белоснежная кожа Чуделкина вмиг побагровела, злобные крики, еще более скрипучие, чем раньше, разнеслись по комнате.
– Никчемные Рыцари Единства, всегда с вами тааак!!! А вы просто куклыыы!!! Просто куклы, которые должны делать то, что я вам приказываюууу!!! Как ты могла так поступить с Ее Преосвященством!!! Как ты посмела предать первосвященника, Администратораааа!!!
Алиса отвернулась, чтобы на нее не попала брызжущая изо рта Чуделкина слюна, и холодно ответила, даже бровью не поведя:
– А разве не Церковь Аксиомы сделала из нас кукол? Это вы запечатали нашу память «Ритуалом синтеза», насильно внушили нам лояльность, заставили нас поверить в обман, что нас, рыцарей, призвали из Небесного града.
– Что…
Чуделкин вновь изменился в лице – из красного оно опять стало белым – и захлопал губами.
– Откуда ты знаешь…
– Похоже, несмотря на печать, какие-то следы воспоминаний, хоть и очень слабые, у меня сохранились. Я видела все это мельком, когда была в комнате Совета старейших… перепуганная девочка, исполненная тревоги и страха, связанная в центре комнаты; и старейшие три дня и три ночи читали много, очень много заклинаний, которые взламывали стены моей души. Вот что такое на самом деле Ритуал синтеза… мои слезы горя и отчаяния падали на каменный пол в той комнате, когда я была той маленькой девочкой.
Несмотря на то, что Алиса явно сдерживала себя, лицо Чуделкина чудесным образом продолжало менять цвет с белого на красный и обратно, когда он слушал ее слова, острые, как стальной клинок.
Но в конце концов Чуделкин, возможно, единственный из Совета старейших, кто сохранил самосознание, ухмыльнулся вульгарной, вызывающей усмешкой.
– Да… все как ты сказааала. Я это помню, как будто только вчера все быыыло. Ты, совсем юная, незапятнанная, о-какая-очаровательная, так плакала, без конца умоляя… «Пожалуйста, не заставляйте меня забывать… не заставляйте меня забывать тех, кого я люблю…» Хо-хо-хо.
Алиса глядела на Чуделкина, который отвратительным фальцетом изображал детский голос, и в ее глазу словно разгоралось пламя ярости. Но распорядитель продолжил свой провокационный монолог.
– Охо, охооо, ну конечно же, я помню! Когда я вспоминаю то зрелище, мне даже сейчас хватает удовольствия на целую ночь! Когда тебя доставили сюда из какой-то занюханной дыры посреди леса, то сначала два года растили как ученицу священницы. Ты была такая непоседа – вечно находила дырки в распорядке дня, сбегала поглазеть на праздник середины лета в Центории, но в то же время усердно училась, потому что верила, что если будешь достаточно много трудиться, то когда-нибудь сможешь вернуться домой. Но это все была полная ерунда! Как только твой уровень владения Священными искусствами достаточно подрос, пришло время силового синтеза! Твое лицо, все в слезах, когда ты узнала, что никогда не вернешься домой, – это было просто… Мне даже захотелось превратить тебя в камень в таком виде и сохранить у себя в комнате как украшение навсегда! Хоо, хоо, хооо!!!
Слушая сочащиеся ядом слова Чуделкина, я не мог избавиться от дрожи в руке, держащей меч. Слышно было, как Алиса скрипит зубами; однако она продолжила допрашивать распорядителя, не теряя самообладания.
– Ты сказал кое-что странное. Силовой синтез, да? Значит ли это, что есть люди, которые идут на Ритуал синтеза по доброй воле?
Глаза распорядителя превратились в щелочки, и он коротко рассмеялся.
– Хо-хо, хорошие у тебя ушки. Знаешь – есть! Шесть лет назад ты тааак упрямо отказывалась произнести заклинание, необходимое для обычного синтеза. «Мой Священный долг по-прежнему у меня дома, мне незачем слушать ваши приказы!» – и тому подобное; да еще с таким презрееением!
