Толкнул дверь.
Первым сказал об этом запах - свежей, еще не заглохшей крови. Еще до того, как Брис увидел побратима, уже знал: жив. Шагнул к окну, раскрыл ставни. Рассвет выхватил из темноты лавку с привязанным к ней Ильтом. Побратим был без сознания, но живот, перетянутый ремнем, колыхался. Дыхание неровное, лицо - землисто-серое. Среди ожогов и тонких ножевых порезов Брис заметил длинную рану, нанесенную мечом, - клинок вошел между нижними ребрами. Успел, оказывается, мальчишка принять бой с захватчиками. Рана не зарубцевалась, видно было, что ее снова и снова открывали ножом.
Брис опустился перед лавкой, осторожно перерезал ремни. Зачерпнул воды из стоящего тут же ведра. Приподнял Ильту голову и плеснул в лицо. Побратим судорожно вздохнул, открыл глаза - испуганный, готовый к новой боли. Брис почувствовал, как напряглись у него под рукой плечи и тут же обмякли.
– Получилось… Ход… - сказал Ильт в два приема, закашлялся. - Я знал, вы пойдете…
– Молчи, тебе нельзя.
Ильт засмеялся. Брису стало жутко, а побратим смеялся, выхаркивая кровь и корчась у него в руках.
– Теперь можно. - Губы у него посинели, из раны потекла кровь. - Я так молчал…
Кровь капнула с лавки на пол. Брис скинул куртку, зажал рану. Лекаря надо, срочно, а то ведь помрет, дурак!
– Молчи.
– Так было больно… я не знал, что так больно… не сказал, - выдохнул гордо.
Мальчишка, сопляк.
– Да замолчи ты! Росс-покровитель, ведь помрет же!
…И никто не узнает, что ход был свободен.
Брис плотнее прижал к ране куртку, надавил - Ильт дернулся у него в руках и зашелся в новом приступе кашля, разбрызгивая мелкие капельки крови. У Бриса выступила испарина.
– Больно… Теперь ты не скажешь «сопляк»… да? «Его не выходить, - думал Брис. - Вон, слова вместе с кровью идут. Зачем зря мучить? Палач терзал, теперь лекарь будет. И все равно умрет. Уже бы умер, была бы рана чуть-чуть поглубже».
– Они меня так… а я не сказал… - Ильт слизнул кровь с губ, попытался улыбнуться.
Умрет и побратима за собой потянет. Дромар не простит. Ильт еще порывался что-то сказать, но Брис отбросил куртку и голой рукой нажал на рассеченный бок. Теплое, густое потекло между пальцами, захрипел Ильт - и Бриса ударило изнутри болью, хлестнуло ледяным ветром.
Огромный Орел мелькнул между побратимами, отбросил князя Дина крылом. Крикнул что-то - как кричат, сорвавшись в ущелье, - отчаянно, предчувствуя смерть. Перед глазами Бриса мелькнуло рассветное небо, поднялась отвесная скала. Удар! Качнулся под ногами пол, да что пол - весь замок вздрогнул, весь мир. Боль - точно каждая косточка переломана. Тоска - как душу вырвали. Громыхнул ледяной голос:
– Проклят! Тарет дон вед… - незнакомые слова звучали так, словно кто-то бил мечом по щиту.
Брис рухнул на колени, закрыл лицо измазанными в крови руками. Пусто, как пусто внутри… Орел-покровитель?… И раньше не было ответа, но только сейчас Брис понял, что такое - мертвая тишина. Страшная, она давит на плечи, вот-вот размажет по каменным плитам.
Закашлял Ильт, завозился на лавке. Окликнул сорванным, непонимающим голосом:
– Брис?…
Орел-покровитель!…
…Больно. Как тогда, на Орлиной горе. Даже сильнее - давило на грудь, жгло, точно дышал горячим воздухом Черных песков. Голова кружилась, и Митька не сразу понял, что лежит. Горячее и шершавое мазнуло по щеке, и княжич открыл глаза. Агрина заскулила, снова лизнула. Митька погладил собаку и приподнялся.
Оказывается, он лежал на жестком диванчике в нескольких шагах от стола. Валялся перевернутый стул, капало на пол разлитое вино. Хранитель что-то сыпал в бокал и помешивал, звякая ложечкой.
– Выпей, - подошел он к Митьке.
Вино, сильно разбавленное водой, сверху плавают засушенные лепестки, и пахнет чем-то незнакомым, горьковатым. Щиплет язык. Сунуть бы в горло два пальца, проблеваться той мерзостью, что увидел. Но нельзя.
– Пожалуйста, - Митька вцепился в рукав Хранителя, - я должен дальше!
– Лежи. - Курам отобрал бокал, с силой надавил на Митькины плечи.
– Я не запомнил! - он рванулся из рук Хранителя: - Что-то сказали тогда, а я не понял!
– Да, предсказание сделано на том языке, что старше названия нашего города. Агрина, принеси.
Пес цапнул со стола листок и метнулся к хозяину.
– Вот, смотри.
Буквы знакомы, но слова, в которые они складывались - нет. Вед, тарет, мальток… Кроме одного: Дин.
– Вы переведете? - спросил торопливо, словно мог еще успеть вернуться в прошедшее и спасти Бриса от него самого.
– Нет. Не мое это дело - беседовать с покровителями.
Я могу угадать лишь пару слов: «когда» и «враг».
– Тогда кто? Священники?
– Не думаю. Язык этот давно утрачен, согласно легенде на нем говорили звери-хранители в Саду Матери-заступницы. Я только раз слышал о человеке, который мог понимать его. Выходец из Дарра, из тех, что не сидят подолгу на одном месте.
– Когда вы о нем слышали? - Митька сел, осторожно качнул головой: вроде бы не кружится.
– Давно. Тогда он еще был молод и любил похваляться своими талантами. Может быть, он еще жив. На твоем месте я бы поспрашивал у мастеров амулетов, может, знают о земляке.
Митька кивнул, вспомнив торговца из маленькой лавки. Первого, кто увидел, что род Динов потерял покровителя. По их собственной вине. Создатель, какая же подлость! Митьку снова замутило.
– Хранитель Курам, я должен узнать, что произошло дальше.
…Почему-то в комнате выздоравливающего рассвет чище и невесомее. Подушку и край одеяла окрасило розовым, и даже лицо Ильта не казалось таким зеленовато-землистым. В полном дорожном облачении войти тихонько Брису не удалось, впрочем, он и не особо старался. Княжич Торн открыл глаза, повернул голову. Брису захотелось прикрыть лицо рукой в плотной перчатке, чтобы не увидеть снова все то же недоумение в глазах побратима.
Но сегодня Ильт взглянул спокойно, и Брис обрадовался было, но тут же понял - лучше гнев и обида, чем такое равнодушие.
– Я уезжаю, - сказал он быстро. - Прощения вымаливать не буду, такое не прощается.
Ильт молчал.
– Вот, возьми. - Брис положил на грудь княжичу свиток, скрепленный родовой печатью. - Это дарственная.
Динхэл переходит в твое владение и зовется отныне Торн-хэлом.
Ильт шевельнулся, пытаясь сбросить бумагу. Выкашлял:
– Не надо.
– Думаешь, откупаюсь? - Наверное, ухмылка вышла страшная, потому что Ильт прикрыл на мгновение глаза. - Да нет, просто так будет справедливо. Ты защищал этот замок до конца, тебе и владеть. А я в Иллар больше не вернусь. Прощай.
