— Все по-честному, Ваше Высочество. Завтра я отплываю по делам своей семьи в Восточный Вилайет — там я смогу последний раз встретиться с убийцей и заплатить ему часть денег. Я очень внимательно отношусь к вашему делу.
— Но ведь это и твое дело, не так ли? — Принц, знавший о Кхалиде Абдале достаточно, чтобы доверять ему, на мгновение встретился с ним взглядом. — Как я помню, негодяй несправедливо обошелся с твоей семьей?
Дворянин нахмурился от неприятных воспоминаний.
— Мой двоюродный брат, хилый, рожденный в кровосмесительном браке, решил пересечь Вилайет и умер из-за пиратов. Не от руки Конана, как сказали мне, а во время тяжкой работы у него в плену. — Кхалид Абдал понизил голос. — И хуже того, Конан лично держал в плену мою старшую жену Оливию, пока я не выкупил ее. Он дурно с ней обращался. Я прочел это в ее глазах, хотя сама она мало что мне рассказала. Я жажду смерти Амры, чтобы закончить дела… между нами.
— В самом деле? — недоверчиво, с ноткой печали в голосе сказал Ездигерд. — Ладно, только не давай своей личной ненависти повредить делу в целом и старайся действовать осторожно. У многих есть причины таить зло на Амру за многочисленные оскорбления, что он нанес дворянам нашего королевства… — Принц сделал паузу, нахмурившись. — Важно, чтобы смерть его была очевидной. Сослужи мне эту службу, Кхалид Абдал. Я буду тебе очень обязан и вручу соответственно большое вознаграждение.
Принц повернулся и уставился на дворянина холодным, пронизывающим взглядом.
— Как ты знаешь, можно обзавестись более опасными врагами, чем Амра, имея дело с… — его взгляд метнулся назад, к возвышающемуся корпусу императорского дворца у них за спиной. — Легкомысленные глупцы и интриганы-предатели рано или поздно падут, и установится порядок вещей, служащий во славу Аграпура.
Утром воды залива Кхорасана сверкали серебряно-синим цветом. На мягко плещущихся волнах отдыхали корабли, пришвартованные вдоль низкой каменной набережной или стоящие на якоре чуть поодаль. Некоторые из них были когами нового типа — высокими кораблями, чересчур большими для того, чтобы их могли вытянуть на берег. Купцам принадлежали суда другого типа, и те из них, что были не загружены товаром, давно уже вытащили на берег. Вдоль городской набережной вытянулся ряд маленьких прибрежных галер и рыбачьих судов улучшенной конструкции.
За всем этим флотом раскинулся порт Кхорасан — причудливая мозаика садов, черепичных крыш, пронзающих небо минаретов, стройных пальм, куполов храмов и укрепленных купеческих вилл. Ряд низких холмов с зубчатыми вершинами протянулся вокруг южного края города, заканчиваясь скалистым мысом, образующим залив и защищающим суда, стоящие на якоре, от юго-западных штормов. Другая гряда холмов стояла стеной, закрывая город с севера, оберегая Кхорасан от нападений кочевников. Столь удачное расположение порта способствовало очень устойчивому политическому положению независимо от приливов и отливов завоевателей восточных степей, постоянно переходивших из рук в руки.
Оливия расположилась на носу баркаса. С восхищением и недоверием рассматривала она цветущий купеческий город. Она точно не знала, почему ее муж Кхалид Абдал приплыл сюда. Такое путешествие казалось невыгодным с точки зрения торговли… особенно сейчас, когда шли слухи о войне, угрожающей подпалить Вилайет, словно разлитый чан лампадного масла. Но Оливии казалось, что она знает истинную причину. Ставки в этой игре и опасное положение дел заставляли тяжело стучать сердце. Ее пышная грудь, прикрытая тонким шелком, плавно вздымалась в такт тяжелому дыханию. Если все окажется правдой…
Намного лучше было отправиться в плавание с мужем, чем ждать дома, без мужчины, в праздном состоянии неизвестности. Вначале Кхалид пытался ее отговорить. «А как же опасность войны и пираты?» — протестовал он. При воспоминании о последних ее сочные вишневые губы скривились в ироничной усмешке… ей ли бояться пиратов! В любом случае, для героического поведения у нее имелись свои причины.
Разговоры о морском путешествии вызывали у Оливии воспоминания о событиях прежних дней. Она слышала горькие сетования мужа на капитана пиратов из Джафара. Когда Кхалид сделал вид, что расстроился, узнав о введении пиратами налогов и портовых поборов, Оливия поняла, что муж притворяется. Кхалид был из тех, кто не жалуется, а действует. Их судно встало на якорь в Кхорасане вечером, а на заре ее муж уплыл на берег заплатить за защиту, как от него потребовали пираты.
Позже, в свете восходящего солнца Оливия увидела пиратскую галеру, которая стояла на якоре посреди залива, словно унылый тощий волк, заглядывающийся на овечье стадо. Ее флаг с черепом свободно развевался на ветру. Он был красным, а не черным — яркое, пылающее знамя новой империи Вилайета. «Кто бы мог быть на борту такого судна? — удивилась она. — Определенно, там может оказаться кто-то, кто сможет рассказать мне о Конане».
И тут мимо прошел баркас, торгующий овощами. Золотой гильджер кормчему, пару слов слугам — и Оливия уже плыла через залив на баркасе.
Она расправила складки своего шелкового платья и длинную вуаль так, чтобы не сомневаться, что тонкая ткань защитит ее красивую шею и плечи от палящего солнца. Оливия давно уже не была той загорелой пиратской девушкой, которая делила ложе с черноволосым Амрой. Праздно уронила она руку в холодные волны, расходящиеся из-под носа баркаса. Гребцы в грязных рубахах и тюрбанах согнулись над веслами и не глазели вокруг. Да и рулевой на корме не разглядывал слишком уж пристально свою пассажирку. Его больше интересовала неясно вырисовывающаяся недалеко впереди цель их путешествия.
С палубы пиратского корабля их никто не окрикнул. Большая часть команды кутила на берегу, без сомнения, празднуя в свободном порту очередную победу. Гребцы баркаса подняли весла, и их судно незамеченным скользнуло к пиратскому кораблю. Когда нос баркаса, погасив инерцию, легонько стукнулся о корму галеры, Оливия встала и с неподобающим даме проворством схватилась за свисающую веревку.
Взглянув на рулевого баркаса, она перебросила ему еще одну монету, еще хранившую тепло ее тела.
— Подожди здесь, чтобы отвезти меня назад, и получишь еще пять таких же монет.
Моряк кивнул. Чуть приоткрыв рот, смотрел он на безумную женщину, в одиночку отправившуюся к дьяволам-пиратам.
Отвернувшись от рулевого, сбросив вуаль и скинув комнатные туфли, Оливия обхватила веревку руками и перебросила босую ногу через перила галеры.
Когда она взобралась на корабль, встретить ее вышла пара пиратов.
