Когда она взобралась на корабль, встретить ее вышла пара пиратов.
— Фердинальд, — обратилась она к коренастому, более степенному из пиратов. — Они сделали тебя капитаном? Кто же теперь старший офицер Амры?
— Оливия… — уверившись, что это она, и осторожно кивнув, зингарец отступил в сторону и жестом приказал своему помощнику проводить даму к каюте на корме. Женщина направилась следом за незнакомым ей моряком, а Фердинальд замыкал шествие. Дверь каюты открылась, после того как спутник Фердинальда постучал. На пороге появился Конан в штанах и незастегнутой шелковой рубахе. Сапоги он держал в руках.
Как обычно, Конан выглядел сурово и был загорелым. Его массивная бронзовая грудь выпирала из-под рубахи, заставив Оливию, как всегда удивляясь, задуматься о размере сердца киммерийца. Она затрепетала, когда Конан уставился на нее.
— Оливия, девочка, это ты? — Он отложил сапоги в сторону и, подойдя, положил большую руку ей на плечо, потрепал ее волосы. — Я думал, что никогда не увижу тебя снова! Входи, поговорим, — отгородив Оливию от пиратов, он провел ее в каюту и закрыл дверь.
Каюта оказалась низкой. Отблески солнечных лучей, проникая через боковые иллюминаторы, сверкали на потолке. Обстановка выглядела грубой, пригодной лишь для мужчины.
— Садись… сюда, на кровать. Это нежное ложе, слишком мягкое на мой вкус, досталось мне из особняка одного туранского правителя в Сабараке. Нам пришлось разобрать часть палубы, чтобы затащить его сюда! — Он тяжело ударил кулаком в доски потолка. — Хочешь вина? Оно из Котана, редкое виноградное вино с одного купеческого корабля из Акита.
Улыбаясь гостье, Конан принес два позолоченных кубка и уселся на матрас рядом с Оливией.
— Мы главным образом собираем дань с уходящих в дальнее плавание кораблей. Вместо золота мы принимаем плату товаром. Так удобнее. — Он улыбнулся Оливии, потом поднял кубок и осушил его в несколько глотков.
— Ты преуспел с того времени, как мы расстались, — Оливия мелкими глотками пила вино из другого кубка, поглаживая полированные лотосы, вырезанные на изножье кровати.
— Конечно, иногда я сожалею об этом, — Конан поставил свой кубок рядом с кроватью. — В те дни, когда ты была со мной, ты, скажем так, глодала лишь хрящи, так и не попробовав настоящей вырезки. Тогда я просто занимался пиратством.
Взглянув на Оливию, Конан пожал плечами… Все тот же выразительный взгляд, могучий разворот плеч. Лениво коснулся он ее волос, там, где они свободно ниспадали на плечи.
— Во всяком случае, ты хорошо сохранилась. Вероятно, тебе безопаснее и не так тревожно среди придворных, чем среди моих морских бродяг. — Потянувшись вперед, он коснулся ее подбородка и повернул ее лицом к себе. — Однако… ты здесь.
— Я здесь, — вздохнула Оливия, немного расслабившись от его прикосновения.
Конан поцеловал ее губы, подбородок и шею. Его руки ласкали ее плечи. Оливия была ошеломлена, уступая, как и раньше, и тая в руках пирата. Дыхание ее участилось, она стала извиваться, ловя ртом воздух… Но теперь в ней уже не было страсти. Она боролась, сопротивлялась. Раскрасневшись, она наконец сумела оттолкнуть Конана. Отвращение было написано на ее лице.
— Нет, прекрати. Я не могу! Не сейчас! Нет… еще.
— Нет? — проворчал Конан, расстроившись. — Тогда, быть может, попозже… — Мгновение он рассматривал ее, а потом весело рассмеялся. — Скажи мне, — рискнул он наконец, — если не приступ ностальгической любви, то что тогда привело тебя ко мне?
— На самом деле меня привела к тебе одна мелочь. — Отодвинувшись от пирата, Оливия стала поправлять волосы, натянуто улыбаясь. — Торговая поездка моего мужа и воспоминания о жизни в море. Я увидела в заливе пиратский корабль… — Я тоже видел корабль Кхалида Абдалы, хотя и не знал, что ты на борту. — Рука Конана на мгновение задержалась на плече Оливии, потом опустилась. — Ты хочешь сказать мне, что не боишься. А ведь я могу снова украсть тебя и на этот раз не вернуть твоему высокородному мужу!
— И увезти в Джафар? В твой новый замок? В сердце твоей империи? — Оливия покачала головой, сильно удивляясь. — Нет, Конан. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы не бояться тебя.
— Почему же тогда ты пришла? Выпросить для своего мужа торговые привилегии? Оливия нахмурилась и покачала головой: — Нет. Кхалид может сам управиться со своими делами. У него это хорошо получается. — Она расправила шелковую ткань своего лифа, который соскользнул во время борьбы. — Можешь представить, как много говорят о тебе при дворе в Аграпуре! Говорят, что ты примешь сторону Гиркании в приближающейся войне. Но неужели ты и в самом деле хочешь, чтобы они правили Вилайетом? Ведь их империя рядом с твоими островами.
С удивлением взглянув на гостью, Конан затрясся от смеха:
— Об этом много говорят при дворе в Аграпуре? Но ведь ты знаешь, я не раб гирканийцев. Я собираюсь просто играть на одной стороне против другой…
— Потребовав за это долю трофеев, правильно? — Оливия понимающе улыбнулась. — Я так и думала. Как жаль, что пираты ненавидят Йилдиза. Ты мог бы стать лейтенантом, если бы стал служить ему. Тогда ты бы не питал такой слепой ненависти к Турану.
— Едва ли. Дело не в развратном старом дураке Йилдизе. Однажды я спас его любимую жену от безумных фанатиков бога-паука в Карпашских горах… и даже более того. — Конан угрюмо покачал головой. — Если бы дворяне и евнухи при дворе относились менее враждебно к чужеземцам вроде меня, тем, кому не хватает высокородности, а придворные не плели бы интриг, я сейчас мог бы уже быть главным генералом Йилдиза.
— Ты бы удивился, узнав, что не обязательно угождать всем существующим при Дворе группировкам. А ведь туранцы даже сейчас не хотят уничтожать пиратов Вилайета.
— Твои друзья при дворе и раньше, как я помню, действовали в моих интересах… так же как и ты.
На это Оливия ничего не ответила.
— Они были бы больше расположены к тебе, если бы ты решил в надвигающейся войне помочь Турану.
— Ага, Оливия! Вот оно что, — усмехнулся Конан. — Пока твой муж занимается делами на берегу, ты делаешь свое дело здесь. Значит, пиратский двор Джафара может использовать тебя в качестве посредника при переговорах! — Конан с восхищением хлопнул себя по колену. — Но ты должна знать, что ни для Турана, ни для Гиркании я не стану покорным рабом. С другой стороны, я, как предводитель Красного Братства, торжественно обещал пиратам, что не предам никого.
— Насколько я знаю тебя, капитан Амра, ты никогда не берешь на себя чрезмерных обязательств, — Оливия сдержанно посмотрела на киммерийца. — Особенно если дело касается свободы действий. Абсолютных гарантий ты не даешь никому.
