На пороге я остановился и, с опаской поглядывая на криво висящую дверь, добавил:
— Да, чуть не забыл. Не говори ни кому о том, что тут приключилось. Хорошо?
И он опять кивнул. Любой бы на его месте кивнул. Другое дело, что не любой позволил бы себе оказаться на его позорном месте. Есть же на белом свете и приличные люди.
Оставив горемыку переживать пережитое, я вышел из комнаты и принялся аукать-выкрикивать тень.
Все комнаты обошёл, во все антресоли заглянул, все углы-закоулки осмотрел, все завалы разгрёб, а нашёл её — кто бы мог подумать — в лежавшем на боку холодильнике. Чёрт его знает, как она туда забралась. Как-то сумела.
Запихивая в мешок уставшую, а оттого заметно поблекшую хулиганку, я её не хвалил, не ругал, а просто рассуждал вслух:
— Святой Августин утверждал, что зло существует, чтоб оттенять добро. С этим утверждением, согласись, Фифа, не поспоришь. Я и не буду. Только добавлю от себя для равновесия: добро существует, чтоб высвечивать зло. Раз то для этого, то это для того. Логично? Логично. Теперь понимаешь, дорогуша, в чём твоё предназначенье?
— Фьюшть-фьюшть? — вполне убедительно изображая разумное создание, уточнила тень.
— В том, чтоб творить добро из попутного зла, — пояснил я. — В твоём положении, Фифа, творить его больше не из чего.
Всегда завидовал Серёге Белову в том плане, что под началом у него три десятка гавриков. Имея такую солидную гвардию, можно одновременно отрабатывать сразу несколько версий преступления. Отправил одного опера туда, другого сюда, третьего ещё куда-нибудь, а сам сиди на базе, как король на именинах, и в ус не дуй. Мне же, волку-одиночке, иной раз — хоть разорвись. Вот и теперь.
С одной стороны имело смысл срочно лететь в Оглоблино, брать за грудки гражданина Бабенко и выбивать из него показания, а с другой неплохо было бы к Альбине Ставиской смотаться, чтобы прокачать местонахождение вора, укравшего телефон у госпожи Верхозиной. Версия, что некий колдун-киллер использовал украденный телефон в качестве убийственного вольта, выглядела в свете вновь вскрывшихся обстоятельств, разумеется, весьма и весьма бледно, но со счетов я её сбрасывать пока не решался. Чем чёрт не шутит? Всем он шутит. Бывали у меня в практике такие случаи, что отбросишь версию как маловероятную, а потом локти кусаешь. Посему хотел доскональнейшим образом всё проверить-перепроверить, прежде чем снять тему окончательно. Вот такой я, блин, педантичный.
Выбрать направление главного удара доверил судьбе. Вытащил десятирублёвую монету и так решил: «решка» — к Альбине, «орёл» — в Оглоблино. Что будет, то будет. Подкинул монету, поймал на лету, раскрыл ладонь — опаньки — герб города Твери. Стало быть, дорога лежит к подружке забубённой, к любовнице бывшей, к ведьме старой, к Альбине свет Сергеевне.
Определиться-то я с направлением основного удара определился, но к ведьме отправился не сразу. Решив основательно подготовиться к рандеву, для начала поехал в офис. Тут такое дело: не мог я вломиться к Альбине с пустыми руками. Не один раз к ней с аналогичной просьбой подкатывал, и не два, и даже не три, знал прекрасно: если согласится человечка по утерянной вещи найти, Силы потратит на процедуру прилично, не меньше пяти тысяч кроулей, если не больше. Так вот, чтобы сразу ей утерянную Силу возместить, следовало забрать из офиса все «консервы». Это, во-первых. А во-вторых, предстояло каким-то образом решить вопрос с оплатой.
Нет, конечно, я мог бы сыграть на её чувстве ко мне (слабо тлеющем, но до конца ещё не потухшем) и, закосив под дурачка, за работу не расплачиваться, но… Но не мог. Подло это, чужими чувствами манипулировать. А потом — не терплю быть обязанным. Терпеть этого ненавижу. Тем более что в среде посвящённых не расплачиваться за услугу с другим посвящённым — это моветон. Посему нужно было обязательно всучить Альбине за работу какой-нибудь полезный артефакт. Не из простых, разумеется. Не из тех, которые хранят закаченную Силу, словно батарейки электрическую энергию (таких у Альбины у самой как грязи), а из тех, которые относятся к так называемым артефактам свойств. Основную их часть скрываю, естественно, там, где и положено, — в своей келье Подземелья. Много чего там у меня в заветном сундучке. Однако спускаться под землю было некогда. Из тех же волшебных вещей, которые всегда под рукой (Ключ От Всех Замков, выправленный на ремне до бритвенной остроты кинжал для очищения, Шляпа Птицелова, злато-серебренный трос отврата, Чётки Призора За Случайной Мыслью), ничего отдать не мог, без них я как без рук. Оставался один вариант: взять что-нибудь из того немного, что хранится в офисе агентства «Золотой дракон».
Добравшись до места, я первым делом откопал коробку из-под нового чайника и скинул в неё все «консервы». И те, что находились в кабинете, и те, которые из дома прихватил. Оставил на развод только два заряженных кольца: из червлёного золота — на правом безымянном, из серебра с чароитовым камнем — на левом мизинце. Потом приступил к задаче более серьёзной, стал решать, какой из пяти артефактов свойств отдать.
А имелись у меня в офисе на тот час следующие волшебные вещи: пеликан-защитник, Отважная шпага (она же — шпага маркиза де Рамбуйе), Ожерелье Дракона, Послушный кубик и Книга Книг (она же — Книга Без Автора).
Пеликан и шпага сразу отпадали. Старых слуг сбагривать — себя не уважать. Вариант с ожерельем, которое я получил в наследство от предыдущего хранителя Вещи Без Названия достопочтенного Вахма-Пишрра-Экъхольга, всерьёз рассматривать не стал. Хотя и знал, что Альбина спит и видит, как заполучить эти сто семь волшебных жемчужин, каждая из которых позволяет сбросить с плеч (а точнее — с души) тридцать лет жизни, но не мог я их отдать. Пообещал самому себе однажды, что подарю это волшебную цацку собственной дочери, и от своего слова отступать не собирался. Правда, у меня пока нет дочери. Но это не важно. Будет. Красивая такая золотая дракониха. И ожерелье её дождётся. Всенепременно.
Итак, три артефакта отпадали автоматически, оставались два — игральный кубик и книга.
Кубик я в своё время честно — уступая по взяткам, но в конце концов набрав сто одно — выиграл в чешского дурака (или по-другому — в «мавра») у одного подвыпившего дюжего из Дюжины. Этот доброволец из тайного братства, что вменило себе в обязанность изводить пожирателей теней и раскулачивает ловцов душ, много чего рассказывал по окончании игры про этот незамысловатый с виду артефакт. К большому сожалению, находясь подшофе, я запомнил всего нечего. Только и помню, что вроде бы кубик вырезан из осколка священного камня Каабу, — того самого чёрного булыжника, который выломали из стены языческого храма напавшие на Мекку карматы. Правда это или нет — не знаю, не проверял, но кубик и впрямь чёрный. А ещё дюжий, которого звали не то Афон, не то Агафон, что-то говорил про свойство кубика перемещать хозяина во времени и пространстве, но каким образом этим свойством можно воспользоваться, я к превеликому сожалению как раз и не запомнил. Точнее, обезумив от вина и азарта, счёл слова Афона-Агафона за обычный трёп, и не стал вдаваться. Дурачина. К вечеру следующего дня опомнился, схватился за похмельную голову и предпринял энергичную попытку найти незадачливого паренька. Однако тот как в воду канул. Потом уже, много дней спустя, узнал я от одного верного человечка, что погиб Афон-Агафон в неравной драке. Так вот и получилось, что остался я без каких-либо точных инструкций к таинственному артефакту. Одного лишь знаю наверняка: он, кубик этот, весьма исполнителен в части своего обыденного назначения. Какое число перед броском загадаешь, такое и выпадет. Загадаешь «единицу», обязательно выпадет «единица». Загадаешь «шестёрку», будет тебе «шестёрка». Однажды смеха ради я потребовал «семёрку», и к моему изумлению — мать моя, Змея! — выпала «семёрка». Я тогда глазам своим не поверил, несколько раз пересчитывал белые вставки, и всякий раз насчитывал семь. Такое вот удивительное чудо. Продолжать эксперименты я, конечно, не стал. Остерёгся. С артефактами свойств шутки шутить без большой нужды не стоит, боком выйдет. Быть может, не сразу, но обязательно.
