Обдумав до сих пор ватными мозгами ситуацию, Васютко решил все-таки выглянуть. Когда он наполовину высунул голову из проема, ему открылось удивительно неприятное зрелище.
Помещение гаража было почти пусто. Обе створки ворот открыты, и серый свет пасмурного дня освещает жирные масляные пятна на полу. За воротами кипит далекая городская жизнь, частично перекрываемая ржавым жигулем охранника.
У правой стены гаража стоял в окружении свежих стружек верстак, с него свешивался длинный черный провод удлинителя, который змеился по полу и заканчивался штепселем, воткнутым в белую пластмассовую розетку. Над верстаком склонился охранник в своем порванном камуфляже. Вот только с тех пор, как Пиночет его видел последний раз, комбинезон успел изодраться еще в нескольких местах, а вся спина сторожа теперь была заляпана бурой засохшей жидкостью. Вид у охранника был еще тот, казалось — его комбинезон подобран на ближайшей помойке. Но тут Пиночет заметил еще кое-что, что еще более понизило и так невысокое настроение.
На верстаке разлеглась цепная электропила. Ее оранжевый кожух был вскрыт, и в обнажившихся стальных кишках с увлечением копался охранник. Все так же напевая песню, он что-то приладил внутри пилы, потом со щелчком захлопнул кожух и приподнял инструмент над верстаком. Придавил кнопку включения — и пила заработала с веселым энтузиазмом безнадежного маньяка. Острые зубья с шипением кромсали воздух.
Охранник удовлетворенно кивнул и пару раз провел работающим инструментом в воздухе, явно наслаждаясь бешеным мельканием цепи. Потом резко развернулся и посмотрел прямо в глаза Пиночету.
Тот ужаснулся — охранник разительно изменился за те несколько дней, пока Николай пребывал в своем варианте нирваны. Черты лица его укрупнились, оно полностью поросло густой бурой шерстью. Глаза стали почти круглыми, светло-карими, почти желтыми. Нос сплющился и обрел какое-то сходство с обезьяньим, а рот превратился в широкую пасть, в которой вперед выдавались чудовищные клыки. Охранник попытался улыбнуться, но видно было, что мышцы его лица уже утратили значительную долю подвижности, поэтому он просто задрал верхнюю губу в веселом оскале.
— Проснулся? — невнятно рыкнуло веселящееся, чудовище и широким шагом, не опуская пилы, направилось к Пиночету.
Тот дернулся было из погреба, но обросший шерстью охранник уже отрезал все пути к бегству.
— Больше не нужно кормить! — провозгласил он громогласно, но с изрядной долей шепелявости. — Потому что... пришло время!!!
Пиночет скатился вниз по лестнице, не замечая, что больно бьется о бетонные ступеньки. Все что угодно, только бы быстрей удрать от волосатого монстра.
В погребе его встретил очнувшийся Стрый, который тут же испуганно вытаращил глаза. Позади гулко топали по ступенькам тяжелые лапы. Пила надрывно гудела и иногда задевала за стенки узкого тоннельчика, и тогда во все стороны снопом брызгали буйные искры.
— Пришло время!! — рявкнул охранник с пафосом, появившись в двери. — Лучшее мясо — свежее мясо! Мясо с кровью!!! — Он бодро шагал вперед, а шнур от удлинителя плясал и извивался позади него, придавая охраннику вид безумного робота.
Забившись в угол, Васютко жалобно заскулил, закрываясь руками от надвигающейся пилы. Дикий, животный ужас терзал все его существо.
— Нне... надо... — простонал Николай, — ну, пожалуйста... не надо... мы не скажем...
— Сиди спокойно, — молвил охранник, занося пилу. Так говорят в парикмахерской малым детям, что вертятся непоседливо в креслах.
Внезапно погас свет, погрузив все вокруг в абсолютно непроглядную тьму.
— От, черт... — сказал охранник и добавил еще пару непечатных выражений. Он случайно задел пилой о стены, и ворох искр на миг выхватил из тьмы его озадаченное лицо с массивными надбровными дугами.
Пила тихо выла, останавливаясь. Судя по всему — отключилось электричество. Звякнул металл цепи, потом тяжелыми шагами монстр в камуфляже прошествовал к двери и на миг остановился в проеме.
— Повезло вам, — рыкнул он, — света нет. Дверь с грохотом закрылась, но на этот раз в ней со скрежетом провернулся замок.
А затем пленивший их бывший охранник пошел наверх, оставляя напарников наедине. Стрый что-то напряженно спрашивал, но Пиночет не отвечал, а только бессильно привалился к стене.
Через некоторое время лампочка замигала и зажглась ровным светом. Васютко долго пялился на дверь, ожидая шагов и воя пилы, но так и не дождался. Подняв взгляд к потолку, он обратился к человеку в плаще. Почему-то ему казалось, что тот услышит и все-таки придет на помощь.
— Забери меня отсюда! — сказал Николай в темноту. — Забери...
Васек наткнулся на Евлампия Хонорова. Как и большинство одиозных личностей, с потрясающей скоростью плодящихся в городе, Евлампий был совершенно безумен. Однако с Васьком его объединяло общее качество — они оба видели что-то выходящее за рамки обычного.
Евлампий был бородат, носил очки с толстыми стеклами, из-под которых смотрели выпученные глаза безумного прорицателя. Лоб его был с обширной залысиной, а на затылке редкие рыжие волосы стояли торчком. Все это вместе придавало Хонорову такой вид, что прохожие почти всегда обходили его стороной, а местные гопники из числа ветеранов битвы при доме культуры не упускали момента, чтобы отловить его и навалять по первое число.
В тот вечер Василий быстро шагал по улице, бросал подозрительные взгляды на проходящих людей и строил планы на сегодняшнюю ночевку. Как бывалый конспиратор, Васек теперь каждый раз ночевал на новом месте и, приходя на место ночевки, первым делом прикидывал пути отхода и возможности для бегства. Тактика себя оправдывала — за последние три дня его кошмарный преследователь так и не смог подобраться на расстояние видимости, хотя и кружил где-то недалеко. Может быть, тот внутренний радар, которым обладал ставший живым зеркалом Витек, дал сбой?
Погрузившись в тягостные раздумья, бездумно смотревший на сероватый асфальт Мельников вдруг на кого-то наткнулся. С трудом удержался на ногах, подавил заковыристое проклятье — годы бомжевания приучили его не высказывать свои эмоции на улице, можно и побоев огрести.
— Ты видел?! — выкрикнули ему в лицо.
Мельников посмотрел на встречного и невольно отшатнулся, но Евлампий Хоноров привык к такой реакции окружающих.
— Ты ведь видел, да?! — вопросил он, пытливо вглядываясь Василию в лицо.
Тот хотел было обойти странного заполошного типа, но наткнулся на его горящий взгляд и повременил. Что-то знакомое было в лице этого человека, в том, как глаза его то бегали беспокойно по сторонам, то замирали стеклянисто. Перекошенный безвольный рот, нездоровое лицо — нет, это явно не бездомный, но вместе с тем обладает их повадками.
